Е. А. Мельникова

«Сага об Эймунде» о службе скандинавов в дружине Ярослава Мудрого

Ярослав Мудрый был последним русским князем, широко использовавшим скандинавских наемников для решения внутриполитических вопросов. Повесть временных лет дважды говорит о специальном приглашении варягов в моменты наивысшего накала борьбы: в 1015 г., в период обострения отношений с Владимиром[1], и в 1024 г., во время усобицы с Мстиславом[2]. Кроме того, присутствие варягов в войске Ярослава отмечается в 1015 г. (в рассказе об антиваряжском восстании в Новгороде), 1018 г. (борьба со Святополком и Болеславом), 1025 г. (при описании сражения при Листвене), 1036 г. (отражение печенегов, осадивших Киев)[3], 1043 г. (при рассказе о походе Владимира Ярославича на Византию)[4]. Эти отрывочные и разновременные упоминания свидетельствуют о том, что во время своего правления как в Новгороде, так и в Киеве Ярослав постоянно держал больший или меньший контингент наемников-варягов в составе своего войска[5]. О том же говорят и многочисленные скандинавские источники: саги[6], рунические надписи[7] и др.

Наемная часть русского войска формировалась не только из скандинавов. Летописи постоянно сообщают о привлечении той или иной группы кочевников на службу одного из русских князей[8].

Естественно, что в этих условиях должен был стать актуальным вопрос об оплате наемников, тем более что основной целью [289] походов скандинавов как на Русь, так и в другие страны, была нажива. Об этом достаточно красноречиво говорит, например, руническая надпись из Гринсхольма (Швеция, Сёдерманланд): «Они отважно уехали далеко за золотом и на востоке кормили орлов»[9].

Прибыльность пребывания на Руси отмечается в ряде надписей из Швеции, в частности на памятнике из Веды (Швеция, Упланд): «Торстейн… приобрел этот хутор и нажил [богатство] на востоке в Гардах»[10].

Однако вопрос о формах и размерах оплаты скандинавских наемников на Руси еще не рассматривался специально, кроме отдельных замечаний по этому поводу А. И. Лященко[11] в связи с анализом «Саги об Эймунде» и М. Б. Свердлова при характеристике деятельности скандинавов на Руси в это время[12]. Представляется, что более пристальное внимание к этой стороне отношений Ярослава со скандинавами позволяет уточнить место варягов в русском войске и их положение на Руси в это время в целом.

Скандинавские источники (в первую очередь саги, как королевские, так и родовые) уделяют много внимания описанию вознаграждения, получаемого скандинавом за службу иноземным правителям. Интерес авторов саг к этому вопросу объясняется рядом причин: с одной стороны, деятельность викингов, собственно, и направлена на приобретение материальных ценностей, и поэтому описание приобретенного является характеристикой и оценкой успешности этой деятельности; с другой стороны, рассказы о получении героем особо ценного предмета (меча, браслета, плаща и т. д.) являются средством прославления героя, т. е. способствуют его идеализации. Более того, получение ценной вещи из рук прославленного конунга служит приобщением героя к его удаче и славе. Однако эти сообщения саг достаточно кратки: «Конунг поблагодарил его (Гуннлауга. — Е. М.) за песнь и в награду за нее дал ему пурпурный плащ, подбитый лучшим мехом и отделанный спереди золотом», и далее: «Он сделал Гуннлауга своим дружинником»[13]. Здесь, как и в большинстве аналогичных мест, упоминание платы следует после изображения действий героя. Никаких указаний на предварительное соглашение об условиях оплаты ни здесь, ни в других сагах не содержится.

Наиболее подробно прием наемников на службу описан в «Саге об Эгиле»: «И тогда конунг Адальстейн (король Англии. — Е. М.) стал собирать войско и брал к себе на службу всех, кто хотел добыть так богатство, будь то иноземцы или жители Англии. Торольв и его брат Эгиль плыли на юг вдоль страны саксов [290] и фламандцев. И вот они услышали, что английскому конунгу нужны ратные люди и что на службе у него можно добыть много добра… Он (Адальстейн. — Е. М.) принял их хорошо… и предложил им пойти к нему на службу и стать защитниками его страны… У них тогда под началом было три сотни воинов, получавших плату от конунга»[14]. После ряда успешных боевых действий Эгиль перед отъездом в Исландию получает от Адальстейна дорогое запястье и два сундука серебра в качестве виры за погибшего в бою брата. Таким образом, и здесь условия оплаты не оговорены специально; форма платы — по преимуществу не денежная (деньги в данном случае даны лишь в качестве виры, и количество их не указано). И в других сагах указания на денежное вознаграждение чрезвычайно редки.

Тем более интересным на этом фоне является описание соглашений между Ярославом Мудрым и варяжскими наемниками, содержащееся в «Саге об Эймунде»[15], посвященной службе норвежца Эймунда и его дружины в войске Ярослава во время борьбы последнего со Святополком и Брячиславом. Ведущийся в традиционном стиле королевских саг обстоятельный рассказ о победах Эймунда и норманнов дважды прерывается деловитым и подробным изложением переговоров Эймунда и Ярослава о форме и размерах оплаты скандинавам и о том, что скандинавы обязаны делать[16].

Разумеется, повествование саги нельзя расценивать как документальное воспроизведение реально происходившего: с одной стороны, сага — это художественное произведение, и ее повествование подчинено определенным эстетическим установкам; с другой — «Сага об Эймунде» дошла до нас в поздней записи, и хотя она сложилась на основе рассказов дружинников Эймунда, вернувшихся в Скандинавию (их имена приводятся в тексте), объем и характер переработки этих рассказов не поддается учету. Отметим лишь, что второй эпизод, посвященный новому соглашению Эймунда с Ярославом, композиционно повторяет первый и, возможно, является в некоторой степени развитием повествовательного мотива, а не отражением реальных событий. Очевидно, такой же характер носят и другие упоминания или иногда краткие эпизоды, варьирующие ту же тему: Эймунд и его дружинники не получают плату, Эймунд упрекает Ярослава и т. д. Поэтому ниже мы уделим основное внимание анализу первого соглашения между Ярославом и Эймундом. [291]

Что же конкретно мы узнаем о процедуре приема норманского отряда в войско Ярослава?

Во-первых, договор, как и последующие соглашения между ними, заключается на определенный срок, оговариваемый обеими сторонами, а именно — 12 месяцев. Как правило, в течение года (или около года) находятся на службе иноземных правителей скандинавские викинги и по сведениям других саг. Очевидно, это связано с возможностью морского плаванья только в летнюю пору[17]. Как следует из всего текста саги, рассчитаться с наемниками Ярослав должен был в конце срока их службы (вопрос об оплате ставится Эймундом каждый раз по прошествии года).

Во-вторых, условия оплаты, ее формы и размеры специально оговариваются Эймундом и Ярославом до вступления скандинавов в войско. Собственно, этими условиями и определяется, будет ли отряд Эймунда служить Ярославу. Скандинавов не интересует, какому из русских князей служить: не случайно Эймунд в начале переговоров замечает, что если он не договорится с Ярославом, то отправится к Святополку. Также и во втором случае (через год) Ярослав вынужден согласиться на притязания норманнов под угрозой их перехода к Святополку.

В-третьих, договор отражает традиционный порядок оплаты — по числу воинов в дружине: «каждому нашему воину по эйриру серебра»[18]. Эта система расчета принята как в скандинавских странах, так и на Руси в то время. В 907 и 944 гг. Олег и Игорь требуют выкупа от греков по числу своих воинов [«И заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключ»; «а сам (Игорь. — Е. М.) взял у грек злато и паволоки и на вся воя»][19]. Традиционность такого способа расчета подтверждается и сообщением Повести временных лет о требовании варягов после взятия ими Киева: «Се град наш; мы прияхом и, да хочем имати окуп на них, по 2 гривне от человека»[20]. Варяги требуют у Владимира не какую-либо сумму за взятие города, а выкуп с каждого жителя города, хотя число жителей вряд ли могло быть известно скандинавам.

В-четвертых, также традиционной является и дифференцированная оплата наемников в зависимости от их положения в дружине Эймунда: рядовой дружинник получает по эйриру серебра; «кормчий», т. е. капитан (и часто владелец) корабля, предводитель части дружины — в полтора раза больше. Руководствуясь тем же принципом, расплачивается и Ярослав со своими воинами после взятия Киева: «Старостам по 10 гривен, а смердом по гривне»[21].

В-пятых, центральным моментом соглашения является вопрос о форме и размерах оплаты наемников. Он возникает сразу же и [292] приобретает особую остроту. Целью варягов является «снискать себе богатство и славу»[22]. По предложению Эймунда, оплата норманнов должна состоять из двух частей: во-первых, непосредственное содержание дружины (предоставление им помещения для жилья, еды, одежды, снаряжения), во-вторых, и это самое главное, — денежное вознаграждение[23]. Именно вопрос о деньгах становится предметом разногласий. Между тем скандинавы заинтересованы в первую очередь в оплате их службы деньгами. «Деньги нужны нам, и не желают мои люди сражаться за одну только еду…», — говорит Эймунд[24]. Ярослав же рассматривает это требование как трудно выполнимое. Очевидно, именно поэтому он принимает предложение Эймунда выдавать часть платы мехами и другими ценными предметами в количество, эквивалентном соответствующей сумме денег. Таким образом, расчет с варяжским отрядом должен производиться в денежной форме пли исчисляться на деньги.

В-шестых, размер денежного вознаграждения, указанный в первом договоре, представляется вполне реальным. Эйрир серебра в XI в. в Скандинавии равен около 27 г, т. е. ⅛ марки (в марке 216 г серебра). Эйрир соответствует примерно ½ северной счетной гривны (содержащей 51 г серебра)[25]. Таким образом, каждый дружинник Эймунда должен получить по истечении года по половине гривны — сумму не слишком большую (напомним, что в 1016 г. Ярослав выплачивает смердам по гривне, хотя реальное содержание этих величин неясно)[26].

В-седьмых, размер оплаты наемников непосредственно зависит от успешности их деятельности. «…И если будет какая-нибудь военная добыча, то вы можете заплатить нам, — говорит Эймунд, — а если мы сидим спокойно, то наша доля должна уменьшиться»[27]. Именно своими победами аргументирует Эймунд требование увеличить оплату и вообще рассчитаться сполна с ними. Очевидно, и этот пункт договора отражает сложившуюся практику: достаточно вспомнить уже упоминавшийся эпизод о взятии варягами Владимира Киева. Их требование также вытекает из сознания того, что крупным военным успехом они заслужили право на дополнительное и крупное вознаграждение. И не случайно речь варягов к Владимиру начинается словами: «Се град наш».

Этим, однако, не исчерпывается содержание договора. В нем четко оговариваются как права варягов (о чем речь и шла выше), так и их обязанности. Кроме общей формулировки: «охранять государство», указано и более конкретно, в чем должна [293] заключаться их «служба». Основное и главное в ней, по определению саги, — «быть впереди в… войске и государстве»[28], что расшифровывается в ходе дальнейшего повествования. Отряд Эймунда составляет профессиональную, ударную часть войска Ярослава, направляемую им в наиболее опасные и трудные места. Кроме того, им поручаются дела, сомнительные с точки зрения морали того времени, как, например, убийство брата Ярослава Святополка[29].

Соглашение Ярослава со скандинавами в «Саге об Эймунде» вкупе с краткими сообщениями русских летописей показывает, что скандинавские дружины рассматривались Ярославом лишь в качестве наемной боевой силы, используемой по мере надобности[30] в междоусобной (иногда и в межгосударственной) борьбе. Летописи, как и сага, характеризуют варягов но преимуществу как профессиональную часть русского княжеского войска, как исполнителей воли того или иного русского князя, на службе которого они находились; их интересы ограничивались чисто материальными факторами.

Примечания