Эрноульв Торссон
(Örnólfur Thorsson)

Лис

Дорогой Сверрир!

В Исландии жизнь всегда была довольно-таки однообразной, особенно в сельской местности. Так было и в Средневековье, и в более поздние эпохи, но, наверное, тяжелее приходилось как раз в старину, когда невозможно было скататься в Рейкьявик развеяться или походить по магазинам. Мало что в таких местах радует ум и взор: здесь лишь застывшие космы лавы да голые чёрные пески, зияющие пропасти под обрывами да острые как лезвия горные хребты, недобрые своенравные ледниковые реки, однообразная растительность (подразделяющаяся на траву и мхи). А хуже всего вот что: нет в этих пустынных краях промысловых зверей на потеху молодцам, да и зоопарков тоже нет, вообще нет никакого дикого зверья, — кроме лис. (Потому что полевую мышь диким зверем не назовёшь).

Лисам как раз и будет посвящена эта крошечная статейка или, если угодно, обзор, или комментарий к цитатам. Но я не буду здесь говорить о пушном звероводстве, т.е. разведении лисиц на зверофермах, не буду приводить истории об охотниках, сутками карауливших у норы, чтобы наконец одолеть вредного хищника, — нет, я собираюсь говорить о том, что представляет интерес для учёных вроде тебя, в связи с персонажами саг об исландцах, получивших прозвища в честь лисы (особенно в двух сагах), а в конце приведу несколько примеров упоминания этого хищника в снах, поговорках и фразеологизмах. А это поле у нас почти не возделано, там растёт от силы пара травинок. Здесь не будет говориться, например, о чисто лисьей хитрости людей, в т.ч. Снорри Годи — той изворотливости, которую исландцы всегда предпочитали другим чертам характера (ср. современные политики-пройдохи). Я также не скажу ничего о связи Локи, сотворённого этим Снорри, со средневековыми и классическими «лисьими» текстами. Тем более, я не буду обращаться к Skaufhalabálka или Skíðarímu [названия рим]. В этом составленном в свободной форме обзоре, я, разумеется, обращаюсь к подготовленному тобой изданию саг и прядей2, но также исхожу и из нескольких вскользь оброненных замечаний, которые ты однажды изложил нескольким ископаемым, занимавшимся, в частности, сагой о Рэве3.

Имена персонажей в сагах об исландцах часто сообщают нам подозрительно много о характере и роли того или иного человека и кажутся исключительно авторской игрой — неизвестно, носили ли их на самом деле люди из плоти и крови. В этой связи можно вспомнить Свалу из «Саги о Cоюзниках», которая сперва была замужем за Оспаком [óspakr — букв.: неспокойный], который был весьма неуравновешенным, а потом за Маром, братом Бьяльва Полудурка. В этой саге главным инициатором торговли был Одд [oddur — острие], а Офейг направлял всё в нужное русло. Или взять имена в «Саге о Хаварде»: «Имя Бьяргэй указывает в том числе на то, что она в этой саге выступает в роли судьбы и спасения, она организует отмщение4». Ей помогают трое её братьев: Вальбранд, Торбранд и Асбранд. «Имена Хаварда Хромого и братьев по имени Вакр и Скарв также прозрачны, и к тому же, свидетельствуют о тонком юморе. В конце Хавард возвышается над своими противниками: прыгает хромой на возвышенность, Вакр («резвый») скор на злые деяния и слова; Скарв («баклан») выделяется среди своих совершающих злодеяния родственников: среди них он — просто какая-то диковинная птица, или сердце у него птичье»5. В «Саге о жителях Озёрной долины» (Vatnsdæla) есть зловещие сын и мать — Хроллейв и Льот. Многие рабы носят имя Сварт («чёрный»), и так далее. То же справедливо и для людей, носящих в древних сагах имя лисицы (refur, melrakki): их имена указывают на изворотливость; общее у этих персонажей то, что они оказываются гораздо находчивее других; а некоторые из них могут быть коварны и вероломны.

Хитрый Рэв

Стиг Викандер написал весьма многоученую статью о происхождении трёх рассказов о визитах к королевскому двору, в которых речь так или иначе идёт о подарках и щедрости. Это истории о Refo, Bero и Ulvo у Саксона Грамматика в восьмой книге; об Аудуне с Западных фьордов, путешествовавшем с белым медведем, и наконец о Рэве-Дарителе сыне Реннира (Gjafa-Refr Rennisson) из «Саги о Гаутреке»6. Он пишет, что в этих трёх рассказах «в свободной форме пересказываются три басни из первой книги Панчатранты (или чрезвычайно похожие истории), которые все повествуют о том, как кто-то завоёвывает расположение царя льва, подарив ему то животное, которое ему необходимо именно в тот момент — соответственно, быка и верблюда»7. Восточные звери были заменены на людей, а зерно сюжета, по мнению Викандера, осталось тем же8. И всё же он не связывает эти свои рассуждения с «Сагой о Хитром Рэве», а Фредерик Амори, явно считающий подобные этимологии «неясными», пишет, что «в «Саге о Хитром Рэве» невозможно вычленить никаких мотивов басен о животных»9. В его представлении «родословная» этой саги выглядит немного по-другому, он возводит её к бродячим сюжетам типа «Счастливчика Ганса», но всё-таки связывает друг с другом упомянутый рассказ Саксона Грамматика в «Деяниях датчан», «Сагу о Хитром Рэве», «Прядь об Аудуне» и «Сагу о Гаутреке». Но какой бы замечательной ни была теория Амори (а также несмотря на то, что сам он приходится нашему имениннику другом), я настаиваю на том, что многое в поведении и биографии Рэва весьма схоже с известными сюжетами о животных из континентальной Европы, а также и с образом жизни самого того зверя, в честь которого он прозван, и что сущность этого персонажа не исчерпывается амплуа запечника, который, как водится в народных сказках, вырастает в умельца. Корни сказок о лисах можно проследить до самой Индии или до Эзопа, ведь и в древности, и в средневековье лисицы присутствуют в сказках гораздо больше, чем другие звери. Самый знаменитый образец «литературы о лисах» — цикл историй, во Франции известный под названием „Roman de Renard“, а в Германии — „Reinhard Fuchs“10. Происхождение этих историй, в 12 — 13 вв. вошедших в моду, спорно, и о нём, как это нередко бывает, отчаянно дискутируют сторонники учёной книжной традиции и сторонники устной традиции. Например, многие вспоминают знаменитые басни Эзопа, где в т.ч. говорится о плутнях лисицы, которые она не в последнюю очередь использует в своей давней вражде с волком, или об уловках, которые она постоянно применяет ко льву, царю зверей11. Например, можно назвать латинскую поэму „Ysengrimus“ (сложенную ок. 1150 г. фламандцем Нирвадусом), в которой лис — не только хитрый обманщик, но и угроза счастливому браку, донжуан-обольститель, который даже предал своего родича волка, соблазнив его жену12. Самые ранние сохранившиеся рассказы о лисе Ренарде датируются концом 12 века, а время их расцвета во Франции длится до середины 13 века. В области распространения немецкого языка эти истории первоначально происходят от соответствующих французских, но в позднее средневековье достигают расцвета и становятся острым оружием, обращённым против несправедливости духовных и светских властей, — в стихах или в прозе. Истории о находчивом лисе впервые были напечатаны незадолго до 1500 г. и быстро переведены на другие языки, например, на английский в 1481 г., на датский в 16 веке, а на шведский в 17 веке.

Конечно же, Хитрый Рэв — это не тот самый знаменитый хитрый лис, но от героев других саг об исландцах он отличается тем, что одерживает победы с помощью хитрости и красноречия, а не с помощью оружия и ярости. Он не бросается убивать своего противника очертя голову, а выжидает подходящий момент, и тогда он «уверенно и организованно принимается за дело. После убийства он прежде всего думает о том, как сберечь свою жизнь, поэтому во всех без исключения случаях убегает с места поединка и перебирается в более безопасное для себя место. (…) Всё поведение Рэва и его характер напоминают зверя, имя которого он носит»13. Также можно обратить внимание на плотницкое искусство Рэва, заставляющее вспомнить лисов-искусников из зарубежных сказок о животных, а его крепость в Гренландии «может быть частью той символической картины, которая связана с лисицей и её поведением. Другими словами, это его «лисья нора»14». Очевидно, эту нору можно назвать технологичной.

Хитрый Рэв явно взял что-то от того, кто дал ему имя — от исландской лисицы. Hо было бы банально предполагать, что составитель этой саги был как-то знаком с зарубежными историями о хитрых лисах, принимавших сторону простого народа в спорах с сильными мира сего и побеждавших с помощью уловок и красноречия.

Рэв в саге о Гисли Сурссоне

В «Саге о Гисли» упоминаются два Рэва — два лиса, а третьим лисом можно назвать самого Гисли, когда он прозябает в скверных условиях в своём тесном логове. Первый Рэв упомянут только в более краткой версии саги, это мастер, которому Скегги велел «сделать фигурки Гисли и Кольбьёрна, «и пусть один стоит позади другого, и пусть этот срам навсегда останется здесь им в поношение»15. (2:854)16

Второй из них — бонд Рэв, пришедший на выручку Гисли, когда за тем по пятам гнался Бёрк со своими людьми (27:884–885). Рэв назван «хитрейшим из всех людей», и у него есть забавная жена по имени Альвдис, «женщина собою красивая, но уж такая сварливая, сущая ведьма». Рэв придумывает спрятать Гисли в кровати под Альвдис,а ей велит быть «как можно сварливее и буйствовать, как только она может17». Когда входят люди Бёрка, бонд Рэв встречает их во дворе двусмысленной речью, но добровольно приглашает обыскать свой дом. И они обыскивают дом, «но намного хуже, чем могли бы, если бы не поносила их хозяйка», и уходят ни с чем. После этого Гисли живёт у Рэва и его жены полмесяца, пока не отправляется в Гейртьовсфьорд к своей жене.

Не будет неверным предположить, что автор «Саги о Гисли» здесь, как и далее в своём повествовании, держал в уме аллегорическое толкование (ср., напр., споры женщин из снов в сознании героя): Гисли просит милости у лиса и обретает убежище в его логове (на самом деле в двух смыслах: с одной стороны, в его жилище, с другой — в его постели под боком у хозяйки). Так что не удивительно, что эти люди не упоминаются в других источниках.

Другие лисы и волки (refir og vargar)

Здесь наконец будет рассказано о других «Лисах» из саг об исландцах, но более детальный рассказ о них будет отложен до шестидесятилетия нашего юбиляра. Первым надо назвать Рэва Торстейнссона с хутора Стюккисвеллир в долине Брюньюдаль, сына Торбьёрг Катлы, которая была «превеликой колдуньей». («Сага о Хёрде и островитянах» 24:1279). Ему принадлежит не последняя роль в победе над Хёрдом и его шайкой (он убил Торда Кота), — хотя в западню их заманил не он, а его брат Кьяртан.

Двое носят прозвище „melrakki“: Торд из «Саги о битве на Пустоши» и Торлейв в саге о жителях Долины Дымов и о Скуте-Убийце (Reykdæla saga og Víga-Skútu). Первый из них упоминается в саге мало, в основном в связи с небольшим каламбуром о хвосте, который оборачивается подстрекательством к мести (18:1369). О втором Давид Эрлингссон написал интересную заметку в сборник, посвящённый юбилею Хатльфреда Э. Эйрикссона18. Там он, в частности, доказывает, что рассказ о краже овец и её последствиях, связанных с Торлейвом Лисой (Þorleifur Melrakki), «получил важные черты в своём облике от сказок (очевидно, многих) о лисе и других животных. Эти черты настолько ясны, что позволяют говорить о формировании саги также и из этих источников. Будь они слабее, было бы достаточно назвать их флёром сказок о животных. Очевидно, существовала общая идея о лисе, которая ходит в гости к другим животным и осуществляет свои намерения, и формирование сказки о животных следует этой идее»19.

Под конец приведём небольшой перечень мест в сагах, где упоминаются лисы (refir, skollar, melrakkar) и волки (vargar). Сперва перечислены сны, в которых фигурируют лисы, затем — те немногочисленные другие места, в которых названы эти животные. Во снах волки обычно являются зловещим предвестием нападения из засады или убийств20:

a) Сага о Ньяле 62:197 (сон Гуннара); b) Сага о сыновьях Дроплауг 10:357 (сон Хельги); c) Сага о Гисли (короткая версия) 14:865; (длинная версия) 18:919 (сон Гисли); d) Сага о Гисли (короткая версия) 33:892; (длинная версия) 26:947 (сон Гисли); е) Сага о хёрде и островитянах 31:1286 (сон Торбьёрг); f) Сага о Хаварде с Западных Фьордов 20:1330 (сон Атли из долины Отрадаль); g) Сага о битве на Пустоши 26:1380 (сон Гисли); h) Сага о Торде Пугале 3:2016 (сон Торда); i) Сага о Торде Пугале 8:2029 (сон Торда); j) Сага о Торстейне сыне Халля со склона 5:2069 (сон Торхадда).

Несколько других мест, где упоминаются лисы21:

a) «Оказался я в том же положении, что волчище. Они грызутся до тех пор, пока не останется один хвост, а вовремя этого не смекают22». (Офейг в своей речи Союзникам; сага о Союзниках (М) 10:20). «Сдаётся мне, что со мной выйдет как с волком. Они не чувствуют ничего, когда грызут себя, пока не доберутся до хвоста». (Сага о Союзниках (К) 10:42); b) «А мне что-то не хочется, чтобы меня выкуривали как лисицу из норы»23. (Сага о Ньяле, 128:278, Скарпхедин24); с) «Эйвинд совершил убийство в святилище и стал «волком» (…) (Eyvindur hafði vegið í véum og var hann vargur orðinn) (Сага об Эгиле, 49:429)25; d) когда Греттир селится на острове Дрангэй, он называется «vargur» (71:1064); е) «Хороший совет следует принять, пусть он и вынут из мешка из лисьей шкуры» (Hafa skal góð ráð þó að úr refsbelg komi) (Gull-Þoris saga 18:1139); f) «Коли сила тебе дана по росту, ты вряд ли уступишь моим молодцам, и тебе будет кстати переведаться с ними и накормить голодного волка в поле». (Сага о Гуннаре Дурне с Болотной Горы 12:1161); g) «… ты в этом деле велик, как у лисицы хвост». (... þú ert mestur í málinu sem refurinn í halanum). (Сага о Хаварде с Западных Фьордов 3:1305, Бранд); h) «Мне также кажется недостойным мужа, чтоб меня взяли, как овцу из стада или как лисицу из западни»26. (Сага о людях из Лососьей долины 40:1595, Кьяртан Олавссон); i) «И тогда вступил Клауви в бой и бился окровавленной головой в обе стороны сильно и часто, и тогда люди Льотольва обратились в бегство. Это было больше всего похоже на то, когда лисица забегает в стадо овец». (Сага о жителях Сварвдаля 20:1810); j) «Я скажу, что нам больше пристало держаться вместе, чем вы будете перебиты, словно лисы в своих норах (…)» (Сага о Валла-Льоте 7:1838); k) «Сдаётся мне, что это лихая смерть: согреть в своём жилище, словно лисицы (…)» (Сага о Торстейне сыне Халля со Склона 3:2065, Хельги). l) И наконец, сравнение с лисицей и её норой приводится в «саге о людях из Лососьей долины», когда на Хельги Хардбейнссона совершено нападение в домике на горном пастбище: «Храпп тотчас вскочил на крышу хижины и спросил, внутри ли лиса (skolli). Хельги отвечал: «Ты сейчас увидишь, что тот, кто здесь живёт, довольно опасен, и что он может кусаться, если подойти к нему слишком близко» (64:1634) — и пронзил Храппа копьём. Это единственный пример употребления в сагах об исландцах слова «skolli».

Примечания