С. Д. Ковалевский

Еще один удар по сторонникам норманской теории

«Historisk tidskrift». Oslo. 1963, № 1, s. 113–127.

Статья норвежского филолога-слависта Коре Сельнеса «Древнерусское право и скандинавские законы» не может не привлечь внимания советского читателя. В современной реакционной буржуазной историографии, особенно в скандинавской, широко распространена так называемая «норманская» теория, согласно которой скандинавы-варяги сыграли решающую роль в образовании древнерусского государства. В «обоснование» этой теории приводится, в частности, тот аргумент, что первый письменный памятник древнерусского права — Русская Правда — был создан якобы под прямым влиянием староскандинавского 197 права или даже является простой записью старошведского обычного права на русском языке. Так, финский филолог Н. Бекман, сравнивая Русскую Правду и старошведские областные законы, обнаружил в них много аналогий: одинаковые суммы штрафов за одинаковые преступления, один и тот же срок исполнения приговора (5 дней), одинаковое число присяжных в суде (12) и т. д. На этом основании он утверждает, что Русская Правда является старошведским обычным правом, которое Ярослав Мудрый ввел в своем государстве.1 Шведский ученый А. Норбак пытается доказать, что Русская Правда — это шведско-варяжское право.2 Анализируя Русскую Правду и старошведские областные законы с точки зрения лингвистики, он «находит» в Русской Правде много «заимствованных» скандинавских слов и выражений (например, русское слово «город», по его мнению, скандинавского происхождения).

Точка зрения Бекмана и Норбака о скандинавском происхождении первого русского свода законов до сих пор не встречала на Западе серьезных возражений, если не считать статьи американского филолога профессора Г. Бирнбаума, который, однако, подходит к вопросу только с лингвистической стороны. Анализируя язык и стиль Русской Правды и старошведских областных законов, он делает вывод, что большинство примеров Норбака не выдерживает критики и что имеется очень мало оснований говорить о зависимости Русской Правды от скандинавских источников.3

К. Сельнес пытается выяснить, действительно ли скандинавское право оказало влияние на древнерусское право. При этом он сравнивает — с точки зрения содержания, языка и стиля — Русскую Правду (в старшей и младшей редакциях) не только со старошведскими областными законами, как это делали Бекман и Норбак, но и со старонорвежскими и датскими, а также привлекает целый ряд других источников: «Повесть временных лет», договоры русских князей с греками, скандинавские саги и сведения арабских авторов о Руси и варягах. Вывод автора очень важен: Русская Правда даже в младшей редакции «по духу и содержанию является более древней, чем скандинавские законы XII—XIII вв.», Русская Правда и скандинавские законы отражают «два различных исторических этапа в развитии общества».

К. Сельнес подверг резкой критике работы Н. Бекмана и А. Норбака. Бекман, подчеркивает он, имел плохое представление о предмете исследования, так как не знал русского языка и изучал Русскую Правду в немецком переводе. Норбака Сельнес упрекает в «слишком многочисленных категорических утверждениях», не подкрепленных данными источников, и в обилии грубых языковых ошибок как в переводе Русской Правды, так и в комментариях. Тщательно разбирая те места Русской Правды и старошведских законов, на которые ссылаются Бекман и Норбак, автор убедительно доказывает необоснованность их утверждений. На материале норвежских, датских и шведских областных законов он показывает, что можно найти много аналогий между скандинавскими и русскими законами, но это отнюдь не подтверждает мнения о заимствовании сюжетов. Аналогии свидетельствуют лишь о том, «что в обоих обществах существовали наказания за одинаковые преступления и что люди в большинстве случаев одинаково реагировали на преступления одного рода». Тщательно сравнивая различные предписания Русской Правды и скандинавских законов по одним и тем же вопросам, автор приходит к выводу, что скандинавское право и древнерусское право «не совпадают в большинстве основных пунктов». Он считает также, что Русская Правда является «типично русской» по языку и стилю и написана народным языком.

Итак, Русская Правда была создана на «собственно русской почве», заявляет Сельнес, и является записью древнерусского обычного права. При этом автор допускает, что скандинавское право могло оказать какое-то воздействие на древнерусское право, учитывая широкие торговые связи между Скандинавией и Киевской Русью, но можно предположить и другое — обратное заимствование. В этой связи следует заметить, что вообще вряд ли можно серьезно говорить о возможности какого-то влияния на Русскую Правду со стороны 198 староскандинавских законов, которые были записаны на 100–200 лет позднее Русской Правды.

Работа К. Сельнеса наносит еще один серьезный удар сторонникам норманской теории. И этот удар тем более ощутим, что он исходит от скандинавского ученого.

Примечания