Асы — жители Асгарда — обманывали, нарушали клятвы, губили хорошего человека во имя ещё лучшего дела настолько часто, что им потребовался персонаж, способный выгодно оттенить их имидж. После долгих собеседований выбор пал на Локи, сына великана Фарбаути и жены его Лаувейи. Причиной выбора и главным отличием Локи от Асов стало то, что Локи делал гадости не для великой цели, а исключительно ради самого процесса. Более того, инстинкт самосохранения проявлялся у Локи с некоторым опозданием, так что пакостить ещё не мешал, но полную силу набирал лишь тогда, когда его носитель получал предъявы за базар, разводки и подставы.
Всё, в общем-то, шло расчитанно плохо, то есть хорошо. Непредвиденной оказалась вовсе не нордическая сексуальная всеядность Локи, ухитрившегося задолго до Хиросимы и Чернобыля принять активное участие в появлении на свет очевидных мутантов: Лунного Пса Фенрира, каталептичку Хель, страдавшую серьёзными кожными болезнями, и змея Йормунганда, которого эстеты-Асы сразу же попытались утопить, но безрезультатно.
Великаншу Хель отправили присматривать за Мглистыми пределами, рассудив, что мертвецам уже всё равно, и нервных припадков, инсультов и инфарктов от лицезрения гостеприимной хозяйки они не получат, как бы этого ни хотели. Тем более, что в царство Хель направлялся контингент второй свежести, с нераскроенными в кровавых битвах черепами и с фабричным числом конечностей; не то, что в Вальхаллу.
С Фенриром получилось сложнее. Так как он был самым опасным из троих, то Асы решили держать его при себе — улавливаете божественную логику? Это, между прочим, то ли ещё будет… Малыш креп, рос и мужал; Асы всё отчётливее проникались духом предсказания, что Солнце и Луну сожрёт именно он, а не ручной крокодил Корнея Чуковского. Сдать Фенрира на живодёрню Асы не решились, так как в силу общей умственной неразвитости сильно уважали пророчества и газетные гороскопы. Пойдя по пути оппортунизма, постановили просто посадить на цепь.
Когда Фенрир извёл на металлолом несколько тонн редкоземельных элементов, до богов наконец-то дошло, что идти надо другим путём. Расписав Фенрира в самых мрачных тонах каким-то подземным карликам, Асы получили от запуганных гномов нестрашную на вид ленточку из рыбьего дыхания, шума кошачьих шагов, корней гор и прочей ерунды.
Фенрира подначили на то, что уж с синтетикой ему не справиться. Лунный Пёс оскорбился, хотя и почуял неладное. В качестве гарантии от обмана он потребовал, чтобы ему в пасть вложил руку один из Асов. Тут же вызвался Тюр, Бог Справедливых Законов, которому до смерти надоело оставаться единственным Асом, который не надувал и не прощелыжничал. Когда привязь разорвать не удалось, и Фенрир мрачно прожевал и выплюнул компенсацию, Тюр тут же с радостью подал в отставку, впоследствии заслужив прозвище «однорукий бандит».
Некоторое представление о характере, наклонностях и чувстве юмора жителей Асгарда даёт тот факт, что когда облапошенный и уже не представлявший никакой опасности Фенрир привыкал к своему новому положению — то есть плевался, матерился и лязгал клыками, «изловчились Асы и вставили ему в пасть острый меч, так что челюсти не смыкались».
Ещё один отпрыск Локи — восьминогий конь Слейпнир. Тут Локи уже постарался сам, никому не доверив выносить и родить. Папу-жеребца звали Свадильфари (великанск.: «тыгдымский конь»), и был он рабочей скотинкой у одного хитрого великана, работавшего под прикрытием строительной фирмы из нейтрального государства и подписавшегося возвести за три зимы стену вокруг Мидгарда в обмен на Солнце, Луну и Фрейю в жёны.
Локи тогда из чистой вредности пролоббировал этот проект, сократив срок до одной зимы. После залихватской агитации сына Лаувейи — «грудь в крестах или голова в кустах!», «любить, так королеву, воровать — так миллион!», «семи смертям не бывать, а одной не миновать!» — Асы согласились; разумеется, имея в виду впоследствии вольного каменщика кинуть.
Однако Свадильфари работал, как дюжина дюжин ударников коммунистического труда, и Асы, обеспокоенные тем, что халява может сорваться, перевели стрелки на Локи, пообещав его в случае облома порешить. Резкость обещания объяснялась, с одной стороны, тем, что Локи иных аргументов не понимал, а с другой — отсутствием таковых аргументов у самих Асов.
Движимый цейтнотом и цугцвангом одновременно, Локи не придумал ничего лучше, чем превратиться в кобылицу…
Когда каменщик понял, что из-за сексуального марафона Свадильфари работа вовремя сделана не будет (выходила задержка на 9 ? недель), то впал в истерику и расшифровался, после чего Асы с лёгким сердцем призвали Тора, которого на момент подписания контракта предусмотрительно услали подальше. Тор поплевал на руки, заметил оцепеневшему великану, что его, Тора, подписи — крестика в виде свастики — на бумаге не стоИт, и на этом правовом основании проломил юридически неграмотному великану голову молотом Мьёлльнир — местным оружием возмездия, дальним и несовершенным предком СС-18 «Сатана».
А Локи по техническим причинам и отсутствию ветеринаров так и проходил кобылицей весь срок беременности. Легко догадаться, что его характер от этого не улучшился.
Отголоски досадного инцидента, искажённые до неузнаваемости, можно встретить в легендах более поздних времён — «посудите сами, друг мой, этот негодяй родил из бедра шестипалого мальчишку и назвал его Пампой…»
Как известно, наши достоинства — продолжение наших же недостатков, и наоборот. В случае с Локи высказывание теряет смысл. Во-первых, речь должна идти не о достоинствах и недостатках, а о недостатках соответственно мелких и крупных. Во-вторых, те и другие переходили друг в друга постоянно и неразличимо для простого и божественного глаза.
Но однажды Локи действительно зарвался, временно бросив воровство, киднеппинг, трансвестизм, домогательства на сексуальной почве и вхождение в доверие с целью последующего злоупотребления оным. На одной из попоек — не помню повода — Локи не просто ныл и гундел, жаловался и ворчал, но и треснул особо расторопного официанта кубком, испортив две или три песни сразу. За что его Тор и вынес из горницы на пинках.
Тут бы дело и закончить, но Локи, движимый пьяным упорством, затаился в палисаднике и дождался, пока Тор не уедет на своей колеснице. Когда последние отзвуки «Шумел камыш»-а затихли вдали, Локи вернулся в горницу и мрачно спросил, уважают ли его. Купился Браги, покровитель поэтов, который ответил риторическим вопросом: «А за что, собственно?» Локи опять начал жаловаться и ныть, так что хозяин пира Один позволил ему остаться, искренне надеясь, что сын Лаувейи напьётся и уснёт под столом ко всеобщей радости.
Локи поднял бокал и сказал, что пьёт за всех, кроме хама Браги. У Браги на скулах заиграли желваки, но он пообещал Локи меч из нержавейки и педального коня, лишь бы заткнулся.
Локи радостно спросил, откуда у такого мажорного мальчика меч и конь. Браги намекнул, что, если бы не День защиты насекомых, Локи мог бы и ответить за гнилой базар (волшебных слов «пойдём выйдем» тогда ещё не знали).
В разговор вмешалась Гевьон (тогдашняя и.о. Аллы Пугачёвой и Тамары Глобы в одном лице). После предсказуемого призыва «давайте жить дружно», Локи заскрипел зубами и обозвал её проституткой (дословно: «ты готова обнимать всякого, кто подарит тебе нарядный убор»).
Почему-то не выдержал Один и ответил в том смысле, что бесплатная любовь — это, конечно, хорошо, но не надо делать из неё фетиш. И вообще, если Локи будет докапываться к Гевьон, она ему такого напредсказывать может, что Локи не обрадуется. И тут Локи понесло.
Он обвинил Одина в нечестном судействе битв и поединков, когда всяким подонкам ставят 6.0 за артистизм, а храбрым и самоотверженным людям назначаются высосанные из божественного пальца пенальти. Один выпучил единственный глаз и заорал в том смысле, что храбрецам место в Вальхалле, а с трУсами и подлецами тоже, наверное, разберутся посмертно (словно от этого при жизни кому-то будет легче). Кроме того, Один припомнил Локи и его дефективных детишек, и особенно эпопею с жеребцом. Локи взбесился, что немудрено: для кого ведь старался?!
Для затравки он обозвал Одина трансвеститом. Пока тот лез за ответным словом в карман, вмешалась его жена Фригг с тонким намёком на «кто старое помянет». Локи в ответ пообещал всем рассказать, чем и с кем занималась жена Одина, пока последний занимался тем же самым в многочисленных командировках.
Не теряя ни секунды всеобщего онемения, Локи начал изгаляться над Бальдром, которому было предсказано, что его убьёт родной слепой брат Хёд. Бальдр вообще слыл самым светлым богом во всей этой гоп-компании, поэтому ему для равновесия много чего напророчили — что ни один его приговор не исполнится, и так далее.
Когда морской бог Ньёрд попытался усовестить хулигана, Локи открыл огонь всем бортом: нимфоманка-дочь, сын-сексуальный маньяк и приблудная жена по имени Скади-Лыжница. Намёк мало кто понял, но Ньёрд всё равно обиделся и опять попрекнул Локи его потомством в стиле «у самогО-то?»
Локи взвизгнул, что о потомстве поговорим, когда мой сынулька Солнце с Луной с неба снюмзает. А моя дочурка Хель скоро загребёт вашего исусика Бальдра, которого укокошит его же слеподырый братец. Братец и помянутый выше Тюр заорали «замолчи!» Локи весело захихикал и напомнил собравшимся о малопонятной истории матери Тюра и одного особо гнусного великана.
Вероятно, Асы узнали бы друг о друге ещё много нового и любопытного, но тут вернулся Тор, чьи способности к навигации в нетрезвом состоянии иначе как рудиментарными назвать было трудно.
До Локи не сразу дошло, что веселье заканчивается — он ещё вещал на тему Тора и его жены Сив, но Тор замахнулся Мьёлльниром с неприкрыто теоцидальными намерениями, и Локи бежал, невнятно выкрикивая на ходу что-то о свободе слова и преследовании по политическим мотивам.
В общем, праздник удался. На следующий день Асы собрали вещички Локи и выкинули их за ворота Асгарда. Изгнанный бог ещё долго шлялся под стенами, перечисляя, чего ему не вернули, но его никто не слушал.
Однажды Тор и его ординарец Тьялви, патрулируя Мидгард, встретили Локи. Локи бомжевал и вид имел откровенно задрипанный. После того, как ему позволили имитировать нашествие саранчи на запасы провизии, Локи в благодарность оглоушил Тора сообщением, что в стране великанов Утгард объявился какой-то серьёзный полевой командир с псевдонимом Утгардалоки, каковой командир планирует рейд на Асгард — ну там, захват роддома с беременными богинями и прочее. Тор представил себе Одина, кричащего в волшебный кристалл «Утгардалоки, говорите громче!» и содрогнулся.
Локи тут же пообещал провести Тора в замок Утгардалоки. Тор ничего не знал о подвиге Ивана Сусанина и поэтому согласился.
Ниже приводится дневник Тора, посвящённый этому путешествию. Почерк, разумеется, Тьялви.
«Ночевали в каком-то странном доме. В полночь раздался шум да гром и продолжался до рассвета. Проезжих лягушат в коробчонках не наблюдалось. Всю ночь стоял у входа на стрёме.
Утро. Рядом спит великан. Шум и гром был его храпом. Оказывается, мы ночевали в его рукавице. Зовут Скрюмир. Идёт добровольцем в банду Утгардалоки. Пойдём вместе.
Вечер. Скрюмир — скотина. Положил нашу котомку в свою и затянул ремень, а сам лёг спать, разрешив нам развязать ремень и угощаться. Похоже, даже мой пупок может развязаться намного быстрее, чем этот ремень. Локи в панике и подбивает меня напасть на Скрюмира, пока тот дрыхнет.
Напал на Скрюмира. Тот проснулся, зевнул и спросил, поужинали мы или нет. Я спрятал Мьёлльнир за спину и ответил, что поужинали. Скрюмир сказал, что, похоже, ему на голову упал дубовый листок. Издевается?
Полночь. Локи спит. Я ещё раз напал на Скрюмира. Он опять проснулся и сказал, что теперь падают жёлуди. Я непринуждённо пожелал ему спокойной ночи.
Утро. Опять напал на Скрюмира. Тот сообщил, что птички проснулись, и проснулся сам. Развязал котомку и угостил нас завтраком. Есть почему-то не хочется.
Дошли до замка Утгардалоки. Скрюмир пошёл на вербовочный пункт. Нас привели к самому Утгардалоки, тот стал издеваться на тему, что мы можем. Тьялви говорит, что бегает быстрее всех. Локи сказал, что ест быстрее всех. Я сказал, что умею пить.
Локи состязался в быстроедении с местным интендантом. Тот сожрал столько же плюс кости, тарелки и стол. Один-ноль не в нашу пользу.
Тьялви бегал наперегонки с каким-то первогодком Хуги. Два-ноль. Салабоны дедов равняют. Нехорошо.
Мне поднесли штрафную. Пиво явно не чешское, чересчур солёное и горчит. Пил до одурения, но в чаше, похоже, совсем не убавилось. Утгардалоки издевается.
Предложили поднять кошку. Почти поднял (приподнял одну лапу). Утгардалоки счастлив. Очень хочется в туалет.
Боролся с какой-то старухой. В конце концов упал на одно колено. Позор.
Разместили нас хорошо, Тьялви и Локи выспались. Я всю ночь бегал в туалет.
Утро. Хозяин провожал нас. Когда я спросил «в чём подвох-то?», он взял с меня слово никому не говорить. Оказывается, это он косил под Скрюмира и подставил под мои удары близлежащую скалу. Копперфильд хренов. Локи соревновался с Огнём, Тьялви состязался в быстроте с Мыслью. Явно не моей. Мне лично предложили выпить Океан. Мерзавцы. Потом я поднимал закамуфлированного под кошку Мидгардсорма, он же Йормунганд, он же Мировой Змей. Заметка на Рагнарёк: порвать-таки гадину на макароны. Потом я боролся со Старостью.
Утгардалоки вдоволь насмеялся над тем, как я, подобный скандинавскому языку, великий и могучий, пытался убить спящего. В самом деле, позор в квадрате. Решил убрать свидетеля и замахнулся молотом. Утгардалоки хихикнул и исчез вместе с замком. Локи исчез тоже.
Кругом один Утгард. Странные ассоциации с именем Утгардалоки…
Днём позже. ЛОКИ — ЗАДАВЛЮ, ГНИДУ!!!»
Бальдру предсказано было умереть от руки его слепого брата Хёда. Последствия были ужасны.
Бальдр был красавцем, интеллектуалом и авторитетом. Рейтинг его колебался на уровне 120-128 процентов, то есть далеко за гранью всенародного обожания. Обратной стороной всего этого было народное отношение к Хёду, которое иначе как превентивным остракизмом не назовёшь. От бедного слепого парня прятали всевозможные острые предметы, и все пристально следили за каждым его движением. Положение усугублялось тем, что Бальдр относился к своему брату с истинно братской любовью, отказываясь отпустить его от себя куда-нибудь в Анадырь.
Однако их мать Фригг была мудрой бабой и однажды ей показалось, что она нашла решение. С чисто материнской целеустремлённостью и настойчивостью обошла она весь мир и взяла клятву не причинять вреда Бальдру со всего, что движется, не движется, не двигалось, или когда-то двигалось, но теперь не хочет. Даже великаны, узнав, что речь идёт о Бальдре, поголовно отказывались его бить и убивать.
В результате Бальдру не причинил бы вреда даже термоядерный удар, а Ас вполне мог чистить картошку скальпелем не глядя — пальцы в ведро всё равно бы не падали.
Знаете, что сделали Асы, когда узнали об этом? Нет, вы не угадаете. Цитирую: «поставили Бальдра посреди поля… и по очереди метали в него камни, кололи острыми копьями, стреляли из луков». Вот так, больше ни до чего не додумались. В разгар этого издевательства над курсом молодого бойца, Бальдр углядел где-то вдали Локи и пригласил его заглянуть в Асгард и разделить веселье.
Локи не заставил себя упрашивать и принял участие. Сломав несколько окованных железом дубин и истощив запасы стрел на полгода вперёд, он впал в чёрную меланхолию и погрузился в думы. Но потом вскочил и воскликнул: «А! Решение существует!»
Не изменяя старым привычкам, он прикинулся служанкой и, стоически выдержав неизбежные щипки и лапанье со стороны бодигардов, вскоре заговорил с Фригг на тему «а не забыли ли Вы чего?» Фригг подумала и вспомнила, что на ветке Иггдрасиля к западу от Вальхаллы есть неохваченный пропагандистской работой росток омёлы. Локи тут же пообещал проследить, чтобы никто его не тронул. Фригг порадовалась, как все любят её сына.
Через несколько минут Локи уже вёл задушевную беседу с Хёдом, подсовывая ему в руку веточку омёлы и уговаривая принять участие во всеобщем веселье, чтобы оно стало совсем уж всеобщим и окончательно весёлым. Хёд, как и всякий нормальный Ас, имевший дело с Локи, поначалу отказывался, а потом всё-таки согласился, лишь бы Локи отстал.
…Единственное, о чём впоследствии сожалел Локи, так это о невозможности сделать контрольный выстрел. Впрочем, и так получилось неплохо.
Хотя ещё не всё было потеряно. Великанша Хель согласилась было отпустить Бальдра, если в строго назначенный час по нему заплачет всё живое и неживое. Асы сбились с ног, сверяя часы, налаживая систему оповещения и распространяя дармовые луковицы и «черёмуху».
И действительно, в назначенный час плакало всё. Выли сирены — от древнегреческих до пожарных. Исходили слезами сыры. Ревели водопады и поклонницы «Иванушек Интернешнл». И так далее.
И вот, на этом фоне предвкушения великой радости кто-то засмеялся на манер робота с самонаводящимися ракетами в «Descent». Наряд, посланный на источник звука, обнаружил отвратительную великаншу, назвавшуюся Тёкк-Благодарность, которая, весело кривляясь, изложила своё понимание тезиса «умерла так умерла» применительно к данной ситуации.
Справедливость в лице Тора, как всегда,примчалась со значительным опозданием, великанша успела скрыться в неизвестном направлении, а Бальдр, вздохнув, уложил свои манатки обратно в тумбочку и приготовился отбывать срок до неизбежного отныне Рагнарёка.
Если оценить по предыдущему повествованию общий уровень догадливости Асов, станет ясно, что у Локи было полно времени, чтобы спрятаться, пока его не объявят в международный розыск. Он и спрятался. Залез в глубокие пещеры возле водопада Франагр, днём превращался в лосося, а в ночное время суток отсиживался на самом дне подземелий. История умалчивает о трёх вещах: почему Локи превращался именно в лосося, как он отличал день от ночи, и говорил ли он «горлум-горлум».
Когда Добро пришло побеждать Зло, Локи успел перейти в подводное положение и лечь на грунт, так что в первый раз сеть прошла выше и пришла с тиной, а во второй раз Локи-лосось её перепрыгнул, имитировав нерест, но почему-то никто ему не поверил. Невод оказался набит травою морскою. Сеть повели в третий раз, и Тор стал посреди озера в позе вратаря перед пробитием одиннадцатиметрового. Когда лосось выпрыгнул из воды, Тор совершил блестящий сэйв и ухватил Локи за хвост.
Локи тут же превратился обратно и стал молить о пощаде. Не понимаю, на что он надеялся, унижаясь перед теми, кто ради развлечения вставили меч в пасть его сыну и швырялись копьями в собственного родного брата.
За Локи заступилась его законная жена Сигюн, ради ужалобления судий приведшая двух законнорожденных сыновей Локи — Нари и Нарви. Кто тут же превратил их в волков — дело тёмное, но разорвали они друг друга качественно, кишки на клыки намотав. Этими кишками Локи присобачили (приволчили?) к трём плоским камням. Чтобы вы не подумали хорошего — камни вообще были поставлены на ребро. Добро собиралось побеждать Зло основательно и с расстановкой.
Помянутая выше Скади-Лыжница не забыла грязных намёков Локи.
…Маленькое отступление. В своё время Локи двурушничал на её отца-великана, приведя того к гибели. Замечу в скобках, что иной исход для такого профессионала, как Локи, был бы унизительным. Когда Скади пришла в Асгард мстить, Один велел Локи рассмешить её. Локи начал какую-то унылую репризу с козой, которую приволок в пиршественную залу за бороду, когда с него неожиданно и совершенно не в тему упали штаны. Нецелованную и невоспитанную Скади это привело в полный восторг, равно как и остальных присутствующих. Локи тогда ещё вздохнул про себя: «На кого вдохновение трачу…»
Так вот, Скади, пробормотав нечто насчёт «божьей росы», привинтила ядовитую змею прямо над головой Локи, повелев той капать охальнику ядом прямо в глаза. В Асгарде вообще плохо понимали выражения типа «зуб за зуб» или «симметричный ответ», не говоря уж о знаменитой максиме относительно правой и левой щёк.
Жена Локи, Сигюн, любит его, и поэтому до сих пор стоит над ним с чашей в руках, собирая капающий яд. Когда яду набирается полная чаша, Сигюн продаёт его династиям с перепроизводством наследников престола или Брынцалову, в лечебных целях. Во время аукциона яд всё-таки попадает Локи в глаза, он кричит и судорожно дёргается, матеря Сигюн, единственное существо в девяти мирах, которой Локи дорог. Выручку Сигюн переводит в Фонд Мира, надеясь отсрочить наступление Рагнарёка.
А ещё она плачет над Локи и своими сыновьями.
Когда после ядерной зимы Фимбульветр грянет Рагнарёк, Локи будет командовать десантным крейсером Сынов Огня, Фенрир сожрёт Одина, а Йормунганд разберётся с Тором. Локи сразится с Хеймдаллем, и оба погибнут.
Поговаривают, что после Рагнарёка, когда в силу войдут младшие боги, не нарушавшие клятв, когда вернётся Бальдр, когда щи будут не такими кислыми, а слова «о времена, о нравы» станут выражением восхищения, надобность в персонажах, подобных Локи, попросту отпадёт, и о нём никто не вспомнит.
В последнее я не верю.
Если бы древние викинги рассказывали анекдоты, в топах ходило бы следующее:
«Идут викинги по улице. Одного хвать кулаком в ухо, тот другого в ответ, задел локтём третьего, и пошло-поехало: мясорубка, берсерки кусаются, разрубленные щиты, чудеса героизма… Остался на ногах один, израненный, шатается, оглядывается; никого вокруг. Вдруг его хвать кулаком в ухо. Слава Одину, отцу воинов!»
Древние викинги анекдотов не рассказывали, отчего и вымерли. Так что про Одина расскажу вам я.
* * *
В отличие от ригориста Яхве и холерика Зевса, у Одина было чувство юмора. Суровое такое чувство юмора военного образца, вроде штанов на стекловате. Самым ярким его проявлением было спровоцировать драку свирепых бойцов, собрать в совок ошмётки и утащить к себе в Вальхаллу. Если бы Один ещё и посмеялся хоть раз в жизни, ему можно было бы многое простить.
Один — старший из трёх братьев, которые однажды, эстетствуя на природе, увидели ясень и иву и сделали из них людей. Выгородили им вольерчик в мироздании и благополучно о людях забыли. Через некоторое время до Одина дошло, что он в ответе за тех, кого приручил. Но людей Один не понимал категорически, особенно их дурацкую моду страдать и умирать.
Дальше я вынужден легенду раскритиковать. Легенда утверждает, что Один отправился к волшебному источнику за мудростью, секьюрити запросили с него глаз, Один расплатился и нахлебался мудрости вволюшку. Однако, в свете предыдущего абзаца, мне кажется, что Один сам захотел, чтобы ему сделали больно. Какой-нибудь прохожий великан по личной просьбе ткнул Аса грязным пальцем в глазницу и пошёл себе дальше, покуда шипящий и матерящийся Один скакал по всему Утгарду от заказанной боли. Не думаю,что полученная мудрость оказалась хуже качеством, чем та, из источника.
Затем Отец Богов повёл себя как персонаж анекдота «мужик, ты охотник или кто?» Иными словами, мало ему показалось удовольствий. Приладил он на Мировое Дерево петельку, просунул в неё буйну голову и спорхнул с ветки. Меланхолически покачиваясь, думал Один о том, какого рожна ему ещё не хватает. Вскоре он попросил собственное копьё исполнить роль помянутого рожна и ткнуть себя в сердце.
Ещё восемь дней повисел так Один, пиная излишне любопытных великанов, а на девятый день висельнику явились руны — ровно 24 штуки. Окажись я тогда рядом, непременно поведал бы Одину, что в ASCII 255 символов, так что для полного счастья (я посчитал) надо бы здесь зависнуть (качаться?) ещё одиннадцать недель.
А так — Одину хватило, и всё окончилось тем, что Мировой Баобаб прозвали Иггдрасилем, «конём Игга».
Драсиль-Конь — псевдоним виселицы, Игг-Ужасный — псевдоним Одина, а за что пострадало дерево, я не въезжаю. И так ему дракон-вредитель корни грыз, ещё и Клячей Страшной обругали.
* * *
Один мог бы и успокоиться на этом экстриме, но дедушка его по матери, великан Бёльторн, дал недодавленному Асу хлебнуть волшебного мёду, который сам достал по большому блату. Один мёд выхлебал, вкуса не разобрал, но захотел ещё. С его целеустремлённостью это не только грозило обернуться большими неприятностями, но и обернулось.
Сам мёд получился сложносочинённо. Когда Асы замирились с Ванами… так, секунду… это была самая идиотская война в истории, хотя бы потому, что никто из её участников не мог быть убит… так вот, когда Асы помирились с Ванами, помирились они следующим образом: каждый плюнул в большую чашу. Это, конечно, не «уй войне», но тоже символично. Чтобы наплёванное не пропадало зря, из него сделали человека… так, ещё секунду… у меня осталось ощущение, что люди для Асов были чем-то вроде свалки радиоактивных отходов; если от чего-то нужно было избавиться, из этого делали человека… так вот, сделали человека и сказали ему «пшёл вон».
Человек пшёл вон, со временем в нём проснулась генетическая память, и изо всех дыр у него попёрла мудрость, которой он щедро делился, за что снискал уважение. Но со временем его занесло в гости к двум карликам, Фьялару и Галару, которые его убили, выпустили ему кровь, смешали её с диким мёдом и получили «ментат» — в «Фалаут тактикс» такой есть, IN-stat приращивает.
На кой хрен волшебный мёд был нужен карликам, истории неизвестно — должно быть, взыграло свободное предпринимательство. Лилипуты на радостях ударились в беспредел, убили кого-то не того, к ним пришёл разбираться местный авторитет великан Суттунг и поставил их на всё, что у них было, включая мёд. На кой хрен же мёд был надобен Суттунгу, тоже непонятно, но великан спрятал напиток в глубокий денжен и приставил к нему свою дочь Гуннлёд — охранять (видно, такая удалась девушка, что применение в мирных целях ей не светило).
Окосевший от жажды знаний Один к решению проблемы подошёл нестандартно. Сперва он перерезал всех гастарбайтеров брата Суттунга — Бауги. Потом под именем Бёльверка-Злодея нанялся к помянутому Бауги по методу Балды — «буду работать за всех, но мёду ты мне нальёшь». Бауги прикинул и согласился, планируя нажать на братские чувства.
Однако брат его послал. Тогда Один подписал Бауги на ограбление. Тот повздыхал, но согласился. Вдвоём они прокопались в подземелье, Бауги попробовал было мочкануть Одина, но тот сбежал. Сбежал и сразу нарвался на Гуннлёд. На этот раз бежать было решительно некуда, и Один избрал скользкий путь брачного афериста («когда я впервые увидел вас, вы напомнили мне нежную фиалку на залитом солнцем поле»).
Через три дня утомлённая и счастливая Гуннлёд разрешила Одину хлебнуть из подотчётных емкостей («что может утолить жажду измученного путника?» — «Стакан виски!» — «Неплохо бы!..»). Один выхлебал всё, с невероятно раздутыми щеками бульканьем поблагодарил Гуннлёд за гостеприимство, превратился в орла и был таков («полюбила я пилота, а он взял да улетел!..»).
В этот самый момент явился виртуальный тесть и, глянув на заплаканное лицо родимой кровиночки, понял всё. Тоже превратился в орла и стартовал по баллистической траектории в погоню. Не догнал.
Долетев домой, в Асгард, Один мёд выплевал в заботливо подставленную посуду: мол, нате, пользуйтесь, поминайте мою доброту. Кровавые слюни, да ещё побывавшие во рту, а потом в клюве. Немудрено, что сведений о том, какую пользу этот мёд принёс Асам, не сохранилось. Скорее всего, боги от греха подальше повосхищались Одиновой прозорливостью и под шумок засунули трофей туда же, подальше от греха, пока Одину не взбрело в голову устроить принудительную дегустацию.
Да, чуть не забыл. Считается, что, уходя высшим пилотажем от Суттунга, Один с частью мёда расстался, причём с обеих полюсов организма, щедро опрыскав землю на манер «кукурузника». Те люди, кому повезло попасть под дождик из клюва, зовутся скальдами и вообще вдохновенными гениями. Те, кого оросило из-под хвоста, пишут детективы и дамские романы, снимают сериалы и ставят памятники Петру I.
* * *
Далёким предком Максима Галкина был великан Вафтруднир. Я понимаю, поверить трудно, но придётся. Сам Вафтруднир… вряд ли это природное имя, наверняка сокращение типа Совнаркома или Агропромбанка… так вот, сам Миртрудмай был эрудитом безо всякой редакторской помощи. Да и многозначительными паузами он не злоупотреблял.
Но идея состязания та же, а стимул к победе гораздо более мощный — тому, кто правильно отвечал на все вопросы, Вафтруднир не отрывал голову.
Казалось бы, при чём тут Один? Однако те, кто прочёл предыдущую главку, поняли, что любимым занятием его было лезть не в своё дело, являя при этом чудеса упорства и мазохистской хитрости.
В один прекрасный день к Вафтрудниру зашёл некто Гагнрад (Властитель Побед). Великан тут же обрисовал условия состязания, и гость на них согласился. Первая часть турнира по естествознанию завершилась вничью — гость ответил, и почему Солнце светит, и кто заказал Юшенкова, и куда Макар телят не гонял, и чьи в лесу шишки, и что такое iddqd… Вторая часть тоже протекала достаточно спокойно — Вафтруднир без труда разъяснил, что делать, кто виноват и почём фунт лиха без НДС.
Тогда Гагнрад спросил: а что сказал Один своему любимому сыну, когда последний лежал на погребальном костре? Через пять минут гробового молчания до Вафтруднира дошло, что на свете есть вещи, которые, несмотря на полноту, могут подкрасться незаметно.
История умалчивает о дальнейшем, указывая только, что Вафтруднир больше не развлекался подобным образом.
Некоторые, в силу своей кровожадности, выводят из этого факта, будто Один отыгрался на великане и за свой глаз, и за всё остальное — а то в самом деле, тут пашешь, как папа Карла и мама Марла, а потом всякие салабоны туда же, дедов равняют! Другие люди, добрые, верят в то, что Вафтруднир устыдился, перековался и зарёкся. Я с ними солидарен: имхо, великан с тех пор свинчивал головы окружающим на раз, без подходцев и разговорчиков.
* * *
Кстати, о сыновьях, тем более любимых. Любимых потому, что любил Один это дело. Но. Тут вот какой нюанс.
Дело это происходило в Норвегии, а там холодно, ибо Полярный круг. Поэтому «сам процесс» протекал за бревенчатыми стенами, под тремя одеялами и поближе к очагу. В таких условиях всевозможным божественным казановам приходится верить на слово, когда они бахвалятся своими подвигами (а Один хвастался). Тут вам не Индия, где всё протоколировалось с точностью до позы и изображалось на стенах храмов.
Если же выносить суждения по факту, то Один ещё в те времена ухитрился переплюнуть (или пере-что?) современных микробиологов — у Хеймдалля, его сына, оказалось сразу девять мам. Только не надо вопросов о технической стороне дела, сам не представляю.
Ещё одна тонкость: Один, как вы уже, наверное, догадались, обожал работать под псевдонимами. Всю фантазию он расходовал на себя, так что, когда дело доходило до выбора имён отпрыскам, Один предпочитал подход простой и здравый. Однажды он даже его применил, назвав сына Тором. Предполагалось, что младенцы этой серии далее будут называться Кубом, Шаром, Пирамидой, Параллелепипедом, Призмой и Гиперболоидом. Но тут женщины упёрлись, и дети получили нормальные древненорвежские имена, которые всё равно нельзя выговорить натощак.
* * *
Хотел завершить на бравурной ноте, но увы… Вновь и вновь вынужден я отмечать неугомонный характер Одина — старик готов был положить собственную жизнь, лишь бы её испортить. Тем не менее поиск приключений на свою скандинавскую задницу со временем стал казаться Отцу Богов и Людей делом скорее локальным.
Один решил найти одну-единственную неприятность, которой хватило бы на всех. Мотивы его мне неизвестны — наверное, спортивный интерес. Что же касалось его упорства… ну, об этом я уже говорил.
Старик решил купить все неприятности в одном флаконе, чтобы не гоняться за каждой по отдельности. Взял он заступ и отправился раскапывать могилку некой великанши бальзаковского возраста, славившейся своими пророчествами. Кроме заступа, Один захватил с собой всю семью, чтобы не опускаться до пересказа.
Великанша не подвела; её даже не пришлось тыкать заступом, чтобы расшевелить. Сначал Один прогнал тест: спросил, что в мире деется? Бабуля ответила: так и так, мол, ай-яй-яй, убили Бальдра, убили Бальдра, убили… правда, отличились тут не абстрактные суки, а конкретный Локи, которого уже оприходовали (см. «Похождения Локи», были на форуме год назад).
Удовлетворённый Один, подскакивая от нетерпения, спросил: а дальше-то, дальше что плохого ожидается? Уууу, сказала вёльва, мужик, ты попал. Ты под раздачу попал, мужик. Ваше семейство в Девяти мирах мазу держало, но сучилось, крысятничало и беспредельничало не по-детски. А долг, он платежом страшен. Такой беспредел будет на зоне (Мидгард — мир людей — досл. «то, что огорожено»), что никакой смотрящий не разведёт, да и не станет смотрящих, только волки позорные да суки шелудивые свою гнилую правилку за толковище продавать будут. А потом ещё ядерная зима настанет на три года, Фимбульветр называется. Ну как, доволен?
Вау, только и промолвил Один, не обращая внимания на истерические выкрики родственников. А дальше, дальше-то что?
Дальше тебе, недовольно сказала пророчица. Дальше петухи запоют. Не те, про которых читатели этого фолдера подумали, а настоящие. И Хеймдалль затрубит в Гьяллархорн — тогдашний эквивалент сирены воздушной тревоги. Всё, типа, вставайте, товарищи, все по местам, последний парад наступает.
Дальше-то что?! — восторженно завопил Один, игнорируя шорохи и лязг, производимые родичами, теряющими сознание от ужаса.
Дальше Фенрир с цепи сорвётся, недовольно забурчала бабка, которая рассчитывала совсем на другое впечатление. Солнце съест. Звёзды с неба падать будут.
Ну это фигня, недовольно протянул Один. Неинтересно.
Так он и тебя потом съест, усугубила бабка. Один как-то сразу поскучнел, а вот пророчицу понесло. Значит, Одина съест Фенрир, Тора потравит выхлопом змей Йормунганд, он же Мидгардсорм, Тюра порвёт пёс Гарм, шутник и затейник Локи порежет Хеймдалля, а Сурт прикончит Фрейра, правда, потом и сам умрёт, но так как он великан шебутной, огненный, то пожар от него сожжёт весь мир. Теперь-то твоя душенька довольна?
Один понял, что слишком хорошо — тоже нехорошо, тем более, что все предыдущие приключения как-то сходили с рук, а тут выхода не предвиделось. Родственники валялись вокруг в обмороках разной глубины, так что понты гнуть было не перед кем.
Всё? — недовольно буркнул Один. Бабка покрутила костлявыми пальцами, посмотрела в сумрачное небо и нехотя заметила, что, в общем-то, кое-кто в живых останется. Из Асов — молодёжь, потому что ещё не успела напакостить масштабно…
Один поблагодарил и заспешил вслед стремительно улепётывающим родичам, строя на бегу феерические планы. Бабка ещё несла, будто и человечков останется пара на племя, но, как легко догадаться, Асов это интересовало мало. Пророчица вздохнула и полезла обратно под землю.
Тор, говоря правду, весьма скучный персонаж — возможно, самый скучный во всём скандинавском пантеоне. Не интриган, не аферист, любимые статьи УК — те, в которых фигурируют слова «тяжкие телесные». Если бы в среде викингов было принято рисовать плакаты ударников насилия и взлома, Тор послужил бы эталоном.
Свои навыки Тор в основном применял на великанах различных пород. К делу подходил тщательно и персонально, но без воображения. С воображением и иными высшими функциями мозга дела у него обстояли так же, как у огородника с урожаем в тундре в полярную ночь.
Унылые патрули границ Мидгарда, убой великанов с атрофированным инстинктом самосохранения, простые домашние радости, а также долгие натужные размышления над очередной шуткой Локи. Вот, собственно, и всё.
Любопытны те моменты жизни Тора, когда он в очередной раз с грацией бегемота влезал в местные интриги. О некоторых из них речь пойдёт ниже.
* * *
Кличек у Тора было несколько: Аса-Тор (Тор из Асов), Эку-Тор (Тор с колесницей), Винг-Тор (Тор-метатель) и Хлорриди (Громыхало). Последнюю кличку Тор терпел постольку-поскольку: его настоящего имени она в себя не включала, а память у Тора была не самым сильным местом.
Колесница у Тора вообще была единственная на всю Скандинавию — до появления марки «Вольво» оставалось больше тысячи лет, так что особо похвалиться было нечем. Двигатель в две козлиные силы: одного козла звали Скрипящий Зубами (Таннгниостр), второго — Скрежещущий Зубами (Таннгриснир). Иногда козлов резали и ели, потому что козлы были самовосстанавливающиеся, и потому, что Тор верил: козлов надо резать.
Сами понимаете, в сравнении со всякими там Гелиосами, Перунами, Джаггернаутами и Илья-пророками наш скандинав выглядел бедным родственником. Кротости ему это не прибавляло.
* * *
Молот Тора — неотъемлемая часть брэнда — появился далеко не сразу. В самом начале своей карьеры Тор вообще обходился кулаками и резонно полагал, что от добра добра не ищут. В отличие от множества божественных вооружений иных пантеонов Тор своё получил в качестве взятки.
А дело было так. Однажды, когда Тор вернулся с очередного миротворческого геноцида, старшая жена его, Сив, была заплакана и острижена. Виноват во всём оказался Локи, который домогался благосклонности и, будучи разозлён неудачей харассмента, взялся окаянствовать ножницами.
Из «Похождений Локи» можно сделать вывод, что сам Локи, являясь гением импровизации, в стратегическом планировании был не силён и последствия своих действий представлял слабо. Будучи Тором отловлен и полупридушен, Локи пообещал вернуть всё как было. Тор, естественно, поверил. Локи хихикнул и смылся.
Локи отправился к какому-то подземному карлику и заказал у него парик из золота 96-й пробы, а также копьё и корабль. Если с париком всё понятно, то копьё и корабль обязаны своим существованием буйству спинного мозга Локи. «Ведь не знаешь, когда может пригодиться копьё или там корабль!» — думал пронырливый Ас.
Карлик заказ выполнил, но спинной мозг Локи от этого не успокоился. Сын Лаувейи отправился к другому карлику, продемонстрировал свои приобретения и указал, что этот, второй карлик по имени Эйтри, так не может. Потому что он лох и вообще. Эйтри стало обидно. Когда Локи разошёлся до того, что поставил в заклад собственную голову, карлик поймал его на слове, которое не воробей.
Локи подумал и решил, что голова ему ещё пригодится, а запороть работу карлику при его-то божественных навыках саботажа и вредительства — не проблема.
Оскорблённый Эйтри положил в малогабаритный полевой синтезатор «Мидас» свиную кожу и призвал своего брата Брокка, чтобы тот крутил педали велогенератора. Локи прибегнул к методу Гвидона и, обратившись мухой, пребольно кусал Брокка в кисть руки, лежащей на бесполезном руле.
Брокк стоически вытерпел, синтезатор работу завершил и породил вепря с золотой щетиной. «Кажется, мне подложили свинью», — подумал Локи, затачивая жало.
На следующем заходе Эйтри накормил синтезатор золотом и велел Брокку держать удвоенный темп. Локи всё это время жалил Брокка в шею, но ругавшийся карлик только увеличивал виртуальную скорость. Результатом работы стало «кольцо — ничем не украшенное, но такое, что нельзя отвести глаз». «Аш назг турбопаскаль», — подумал Локи, начиная беспокоиться, и углубился в энтомологический справочник, делая нелёгкий выбор между шершнем и мухой цеце.
На третий раз в синтезаторе оказалось обычное железо, а Брокк работал изо всех сил, изображая финишный спурт велогонки Тур-де-Франс с вилянием задницей в воздухе. Локи, однако, на соблазн не поддался, с жужжанием пошёл в лобовую и уязвил карлика в глаз. Брокк и велогенератор обрушились с жутким матом и грохотом, но Эйтри успел выхватить из синтезатора молот. Ага, тот самый.
Эйтри предложил брату сходить в Асгард, продемонстрировать работу и принести честно выигранную голову Локи. Брокк, у которого были свои подозрения насчёт распоясавшихся насекомых, радостно согласился.
Приёмная комиссия состояла из Одина, Тора и Фрейра. Локи уже успел отдать парик Сив, — Тору понравилось — от чистого сердца подарить Одину копьё Гунгнир, а Фрейру — корабль Скидбладнир, исключительно из уважения. Взятка? Какая взятка?
Однако Брокк тоже оказался истец не промах. Одину досталось кольцо Драупнир, которое каждую девятую ночь порождало восемь себе подобных. Созывало ли оно их потом, связывало ли, сковывало ли воедино — история умалчивает. Фрейру подарили помянутого свина с золотой щетиной, причём Брокк клялся, что на этом свине можно уйти от любой погони, а ночью он вообще светится. Локи аж спал с лица от такой наглости. Наконец, Тор получил молот Мьйолльнир, гарантировавший «поражение цели с гиперзвуковой скоростью, на континентальной глубине, с возможностью глубокого маневра по высоте и курсу. Каждое слово здесь исполнено глубокого смысла».
Молот покорил всех. Локи, уже давно отступавший к двери, выскочил через неё и скрылся за горизонтом в направлении государственной границы. По просьбе Брокка Тор отловил ответчика, но Локи выкрутился при помощи семантики: «обещал голову, чего шею режете?» Всё это сильно повеселило Асов, а Брокк понял, что справедливости тут искать бесполезно, свои своего не выдадут.
В общем, Асы влёгкую развели карликов на шесть недешёвых артефактов, изобразив политическую борьбу между собой. Учитесь.
* * *
Однажды Тор возвращался в Асгард в сопровождении свиты — Тьялви и Рёсквы, о них позднее — и напоролся на речку, которая на карте не значилась. Переправляться вплавь было в лом, брода не нашлось, так что Тор обрадовался, когда увидел какого-то старика в лодке, и решил последнего подписать на богоугодное дело.
Произошёл следующий диалог.
Тор. Э, слышь!
Старик. Те чё-то надо, мужик?
Тор. Командир, перевези, а? Харчи мои — селёдка, овсянка, для друга ничего не жалко.
Старик. Ты, лишенец, ещё предложи натурой рассчитаться. Деньги есть? А, да чё у тя, оборванца есть… без мамки небось рос, инкубаторский?
Тор. Не каркай, урод. И не суди по одёжке. Греби сюда, я сказал.
Старик. Я человек подневольный, пашу на босса, он мне оборванцев, конокрадов и бюджетников возить не велел. Обзовись сначала, там посмотрим.
Тор. Злой ты, старик. Сотрудничать не хочешь. Тор я. Папа у меня Один, а детей двое — мальчик и ещё мальчик. Моди и Магни. Погоняло Винг-Тор, а по жизни я грозами рулю. Теперь сам обзовись.
Старик. Харбард я. Не Рон какой-нибудь, а просто Харбард. Переводится как «седобородый». Вот, бороду видишь?
Тор. Достал ты псевдонимами. Должно быть, твоё рыло на всех досках «Их разыскивает милиция». Ну ладно, бойся дальше…
Старик. Хе, никто меня не ищет. А искали бы, так я б те слова не сказал. Рожа у тя какая-то стукаческая…
Тор. Я тут песню хорошую вспомнил. Про лодочника. Вот только одежду мочить неохота, да и быкуешь ты хило, по-детски.
Старик. Ну да, доплыви ты до меня, те все предыдущие быки детьми покажутся. Ну что, сиротка, одёжку испортить боишься?
Тор. Слышь, дед, ты не поверишь: как у меня этот молоток появился, базары становятся всё короче и короче… Хорош выкаблучиваться, лучше за дела свои скажи.
Старик. А чё за дела? Заподлист я, если ты не заметил. Люблю хороших людей ссорить до смертоубийства. Потом они у Одина в Вальхалле медок наворачивают. А у тя, Тор, кто сейшенит? «Представители известной канадской фирмы»?
Тор. Тут недавно в Асгард прибыл один. Хоть и в виде орла, а пальцы гнул, как осьминог. Тьяцци его звали… бедолагу. А ты в это время на Ташкентском фронте кровь лил?
Старик. Вах, почему Ташкент? Остров Альгрён. Бабы там, чтоб ты знал, все хороши. Все до одной. Ручаюсь, хе-хе…
Тор. Угу, видать, любишь ты свечку держать… тоже мне, старик Козлодоев. Или бабы от твоей бороды без ума?
Старик. Любых кладу, малыш, любых. Что красивых, что умных… Эт-те не молотком махать, тут гламур нужон.
Тор. Вот здесь ты прав, я на передовой красивых и умных мало вижу… Великанши в основном. С ними иначе как через молот не объяснишься. Если не трус, конечно.
Старик. Нашёл чем хвастаться — с бабами дерёшься. Невтерпёж опозориться — сел бы, в дурака с ними сыграл подкидного. Если умеешь, конечно.
Тор. Ты бы, дед, их увидел, тебя б карачун хватил. А твой «Титаник» они на счёт «раз» утопят. Вот если б я, как ты, ерундой болтал вместо реальных разборок, тогда да, тогда мне было бы обидно.
Старик. Разбираться хочешь? Ну-ну. У твоей жены сейчас дома сидит один, с него и начни, командировошный.
Тор. Поймаю тебя, дед, научу петь ноту «ля». Не хошь помочь, скажи, как тут пробраться. Брод там, ещё чего…
Старик. Прямо и направо. Потом налево, ещё раз направо, потом налево через каждые сто шагов, пока не охренеешь. Как охренеешь, дождись кого-нибудь, он те дорогу и объяснит. Бывай.
«И пропал седовласый рыбак». Скрылся за поворотом. Тьялви посмотрел на Тора и с удивлением увидел, что тот улыбается и смахивает непрошеную слезу c рыжей бороды.
— …Один это был, — объяснил растроганный Тор. — Батяня мой. Шуткует…
* * *
Как Локи выдавал Тора замуж — отдельная история.
Примечательна она в основном неучастием Локи в неприятностях, из-за которых всё началось, а это по тогдашним временам считалось удивительным. Неприятности состояли в том, что некто приделал ноги молоту Тора. Хлорриди не стал растекаться мыслью по древу, проводить долгие и нудные опросы свидетелей и включать в работу дедуктивный метод, о котором вообще не слыхивал.
Локи на этот раз имел законный повод возмущаться неправосудными репрессиями — в той степени, в которой вообще можно чем-то возмущаться с пережатым горлом. Тор внятно, хотя и несколько монотонно изложил свои претензии, мотивируя их тем, что «уже был прен-цен-дент». Чтобы отвязаться, Локи пообещал найти и вернуть «оружие возмездия».
Подёргав старые связи и всколыхнув агентурную сеть, Локи вышел на инеистого великана с говорящим именем Трюм. Правда, по-скандинавски это означало «шумный». Напросившись к последнему в гости, Локи со свойственной ему тактичностью намекнул насчёт молота.
Трюм со свойственной ЕМУ тактичностью — я не говорю, что её было много — ответил: молот закопан где-то ближе к слою Мохоровичича (эк я завернул! — Дж.). Однако вернуть национальное достояние можно в обмен на Фрейю, Богиню Любви. Такой вот сексуальный шантаж.
Локи вернулся и обрадовал Тора. Тор, уже со СВОЕЙ тактичностью, пошёл прямиком к Фрейе и сказал: «Собирайся». Фрейя заметила, что должность Богини Любви, конечно, ко многому обязывает, но вот ЭТО уже чересчур. Тор указал, что ЭТО всё равно ненадолго: строго говоря, на то время, которое нужно Трюму, чтобы вынести молот, плюс ещё несколько секунд на захват цели и пуск.
Дело, однако, успело стать достоянием общественности Асгарда и живо оной общественностью обсуждалось. Хеймдалль в припадке стратегического остроумия предложил оставить Фрейю в покое, а платье невесты с вуалью напялить на самого Тора. Предложение прошло на «ура», а Тор оказался между Сциллой трансвестизма и Харибдой отрыва от коллектива.
Решение было принято, когда Локи пообещал не дразниться и, более того, сопроводить Тора к месту назначения. Локи в подобных вопросах был докой, ему даже рожать приходилось, причём жеребёнка.
В общем, две фигуры в женских платьях забрались на колесницу Тора, стеганули козлов вожжами и погнали. Тор скрипел и скрежетал зубами, как оба ездовых козла сразу, Локи под эти звуки мурлыкал «я буду вместо, вместо, вместо неё — твоя невеста, честно, честная-йо», от чего Тор скрежетал ещё громче, до шелушения эмали.
Тем временем матримониальный рэкетир Трюм готовился к медовому месяцу, представляя, как впечатлит невесту количеством крупного рогатого скота, драгоценных камней и металлов, а также меню предстоящего пиршества — всем тем, что ныне заменяется скучной справкой о доходах, распечатанной на визгливом матричном принтере.
Когда прибыл свадебный кортеж, состоящий из одной колесницы, Трюм влюбился в невесту с первого взгляда. Вуаль этому не помешала. Гвардейский рост, плечи молотобойца, походка дровосека — в общем, Трюм стремительно впал в состояние небезызвестного лорда Фаркваада.
Тор же пребывал в мрачном молчании, одновременно костеря про себя дипломатические таланты Локи и надеясь на таковые. Печальные мысли о первой брачной ночи Тор постарался заглушить едой и преуспел — треск за божественными ушами быстро свёл на нет пьяные разговоры в пиршественной зале, а Трюм уважительно поинтересовался: она что, всегда так?
Ну, что вы, ваше степенство, расплылся в напомаженной улыбке Локи. Девушка так к вам спешила — восемь суток без еды, без питья, вот и навёрстывает.
Воодушевлённый Трюм со словами «Гюльчатай, покажи личико, а?» попробовал заглянуть под вуаль, колеблемую могучей отрыжкой. Однако, сообщил жених. Глаза у невесты… красивые. Кровью налиты, да так и сверкают.
Это от страсти, севшим голосом автоматически откликнулся Локи, прикидывая расстояние до двери. И вообще, молодая восемь дней не спала, мечтая о прекрасном принце в вашем лице.
Трюм взглянул на золотопесочный «Ролекс», шумно потёр ладони и сказал, что пора бы и консуммировать. Локи пнул Тора под столом, но ответа из-под вуали не дождался. Тогда Локи заметил, что современные нравы — это конечно, хорошо, но гражданский брак между столь благородными семействами несолиден. Надо освятить. Трюм, для которого ничего святого не было, подумал и с натугой вспомнил, что единственный сколько-нибудь священный предмет в округе — тот самый молот, из-за которого всё и началось.
Добыли и принесли молот. Когда стали воскурять опиум для народа, невеста с невнятным рычанием выхватила предмет культа. Вуаль спАла. Трюм почти успел сказать историческую фразу «я полагаю, что Тор здесь неуместен», однако нейронные связи в его мозгу уже не сумели сформироваться; прежде соседствовавшие нейроны оказались на противоположных стенках залы.
Дорвавшись после долгого воздержания до молота, Тор несколько увлёкся, так что выживших не оказалось. Локи сбежал в самом начале экзекуции и потом во внутренних монологах, которыми так славятся все записные негодяи, долго хвалил себя за предусмотрительность и осторожность.
* * *
Брат и сестра — Тьялви и Рёсква — попали к Тору в рамках социального партнёрства. Сами понимаете, является Тор инкогнито переночевать в какую-то рыбацкую халупу, его встречают со всем политесом, но жрать-то от этого не прибавляется. Тор в очередной раз режет своих козлов, устраивает пир на весь мир, строго предупреждая: кости не колоть, мозги не высасывать, это реквизит.
Тьялви, как и любой человек, плохо знакомый с новейшими биотехнологиями, предупреждения не понял и костного мозга всё-таки попробовал. Наутро козлов полностью собрать не удалось, и Тор пришёл в состояние владельца «брабуса», которому ИТРовская «шестёрка» поцарапала крыло.
Тьялви во всём сознался и покаялся, а Тор, обведя взглядом интерьер, понял, что претензию тут предъявить, конечно, можно, но смысл?
С тех пор Тьялви и Рёсква отрабатывают козлиную хромоту — Тьялви работает вестовым и пробегает стометровку значительно быстрее десяти секунд, а Рёсква обстирывает всю компанию и задаёт козлам корм.
Кстати, оцените следующее. В историях о Торе упоминается множество битв. Трофеи упоминаются крайне редко, но здравый смысл подсказывает, что должны бы быть. Так что я уверен — Тьялви и Рёсква живут припеваючи и высылают весомые переводы родителям.
* * *
За неимением кроссвордов в Мидгарде и его окрестностях, одним из любимых занятий Асов и прочего населения были игры в вопросы и ответы. Часто на кон ставилась голова играющего, что придавало процессу особый интерес. Например, Один таким образом одолел великана Вафтруднира, отдалённого предшественника Максима Галкина («Один, отец богов и людей»).
Тор в сложной интеллектуальной деятельности замечен не был, но подобного триллинга и он не чурался.
Случилось так: когда Аса-Тор в очередной раз вернулся заполночь с победой, обстоятельств и значения которой история не сохранила, по зелёной траве у дома отирался не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка. Тщательный осмотр показал, что это какая-то помесь тролля и карлика, и даже не какая-то, а такая, что глаза бы на неё не смотрели.
Помесь представилась Альвисом, назвала Тора «папой» и объяснила, что пришла сюда за невестой, дочерью Тора Трюд.
Систематическое потряхивание за ворот отрезвляющего воздействия на кандидата в зятья не оказало.
Альвис в устном резюме особенно акцентировал следующие моменты: во-первых, всё уже сговорено, а во-вторых, если он и не совсем ди Каприо, то, в-третьих, козла в мужчину превращает красота, и, в-четвёртых, он эрудит покруче Мимира и Квасира (см. «Один…»), следовательно, в-пятых, обогащение генетической линии Торова потомства хотя бы рецессивными генами интеллекта…
Тор устал слушать и пообещал вбить жениха в землю по пояс, причём вниз головой. Альвис выразился в том смысле, что всё равно без Трюд ему жизнь не мила. Тору стало как-то стыдно, и он, зацепившись за слово «эрудит», предложил Альвису ответить на несколько вопросах в рамках продолжения рода. Если Альвис и подумал, что «для продолжения рода нужно совсем другое», то виду не подал.
Тор бомбардировал несчастного Квазимодо вопросами — что, где, когда, как, почём, на кой, кто, с кем и сколько раз — вплоть до самого восхода солнца, а когда оно взошло, Альвис, повинуясь тролльей наследственности, превратился в камень.
Что позволено пронырливому задохлику Бильбо Бэггинсу, мордовороту вроде Тора западло, имхо…
* * *
Однажды Тора ранили в голову. Но даже это ему не помогло.
Один, с его уже описанными мазохистскими наклонностями, заманил в гости великана Хрунгнира, резонно предполагая, что ничего хорошего из этого не выйдет. И в самом деле, Хрунгнир предвосхитил поведение зайца из нецензурного переложения басни Михалкова. «Под действием спиртного подросток буквально озверел, стал раздражительным, злым…» Тор появился на сцене как раз в тот момент, когда Хрунгнир пообещал установить комплекс зданий Вальхаллы у себя на дворе в качестве нужника.
Последовал обмен пирокинетическими взглядами, потом на Хрунгнира снизошло, что «я здесь, собственно, в гостях, по закону гор, так что убери свою железку». Тор подумал и вскоре понял, что не вечно же Хрунгнир будет в гостях, и когда-нибудь ему придётся ответить за базар по полной программе.
Хрунгнир тоже это понял, и сказал «ну тут такие дела, я один и без оружия, так что давай забьём стрелу в Йотунхейме через пару дней». Тор согласился.
На стрелку Хрунгнира снаряжали всем Йотунхеймом. Молотонепробиваемый щит ему вытесали из целой скалы, а оружием великана было точило, уж не знаю почему. Тут поспособствовал Мидгардсорм, оплевав точило ядом — на Рагнарёк змею была предсказана обоюдная с Тором аннигиляция, и взаимоуважению это категорически не способствовало.
Потом кто-то из великанов вспомнил, что у Тора есть подручный Тьялви, и количество решили уравнять. Тут надо сказать, что в общем великаны пошли верным путём. Проблема заключалась в том, что никто из них не знал древнееврейского языка, и человекообразное глиняное изделие оживить было нечем: слова, написанные на лбу глиняного великана по-скандинавски, эффекта не оказывали. Пламенных моторов под рукой тоже не оказалось, так что великану имплантировали сердце старой кобылы, умершей от испуга. Эффект был предсказуем.
В общем, Хрунгнир и Мёккуркальви («мокрая глина», а майонез тут ни при чём) прибыли на место первыми. Затем в качестве застрельщика прибежал Тьялви и, оценив ТТХ противника, как-то погрустнел, но тут же оживился и заорал снизу вверх, что вот ты, дылда, такой умный со своим походным бункером, а ведь Тор не фраер, он из-под земли напасть хочет, поможет тебе твой файрволл, как же…
Хрунгнир как дурак купился, бросил щит под ноги и встал на него, радуясь собственной хитрости. Но тут сверху послышался свист. Пенять Тьялви за отсутствие фэйрплэй было уже некогда, а вскоре и некому. Молот расколол точило, лоб Хрунгнира и ещё много чего. Точило брызнуло осколками почище бризантного снаряда, и один осколок из тех, что покрупнее, попал Тору в голову, временно ввергнув его в кому.
Мёккуркальви бросился было добить Тора ногами, но Тьялви так страшно завизжал «уррррррррву» и растопырил пальцы, что кобылье сердце не выдержало.
Проблемы возникли позже. Существо такого интеллектуального уровня могло бы вынести и большее, но осколок был ещё и отравлен, поэтому Эку-Тор пребывал в состоянии, сходном с перманентным похмельем.
Провидица и целительница Гроа закодировала Тора, но осколка из головы вынуть так и не смогла. С тех пор голова у Тора — это не только кость.
* * *
Как я уже говорил, при Рагнарёке Тору предназначено разменяться на Мирового Змея. Забить молотком анаконду — то ещё удовольствие, но Тор справится. После него, ясное дело, останутся наследники и продолжатели, неба утреннего стяг и все дела, в конном строю прямиком на закат.
В рамках дежурного оптимизма.
Автор: Джаггернаут aka Семнадцать отвратительных енотов. Текст со страницы www.juggernotes.com