Песнь 17
Фритьоф приходит к королю Рингу

Справляя Зиму, весел
король на пир глядит,
Румяная, как роза,
супруга с ним сидит.

Казалось — рядом осень
и свежая весна,
Он — осенью увядшей,
весной была она.

5 Но вот в палаты Ринга
старик чужой вступил,
И с ног до головы он
закутан в шкуру был.

И сгорбившись вошел он,
держа в руке клюку,
Однако ж уступали
все ростом старику.

Он сел внизу у двери,
потупив молча взгляд,
10 Как прежде, так и ныне,
там бедные сидят.

И тотчас шум поднялся,
хохочут все кругом
На гостя указуют
косматого перстом.

Сверкнул очами грозно
тогда старик чужой,
И дерзкого юнца он
схватил одной рукой.

15 Кружить его он начал,
не делая вреда,
Притихли все; мы тоже
умолкли бы тогда.

«Кто смел затеять ссору
за пиршеством моим?
Поди сюда ты, старый,
давай поговорим.

Как звать тебя? И кто ты?
Сюда пришел отколь?»
20 Так молвил гневно старцу
смиренному король.

«Спросил ты много, конунг,
но дам ответ тебе.
Я имени не выдам,
храню его себе.

В Раскаяньи я вскормлен,
мой отчий дом — Нужда,
Расставшись с Волком, ныне
я путь держал сюда.

25 Во дни былые верный
носил меня дракон,
Летал, веселья полон,
на крыльях мощных он.

Лежит, замерзнув, ныне
без сил он на снегу,
Я старым стал, и соль я
варю на берегу.

Твою увидеть мудрость
я шел в твои края,
30 Насмешками был встречен,
для них не создан я,

Кружить я начал дурня
и в воздухе трясти,
Но цел и невредим он:
меня, король, прости».

«Не плохо, — молвил конунг, —
ты речь свою повел,
Я старых почитаю:
садись со мной за стол.

35 Нам радость здесь любезна,
пусть твой наряд спадет:
В чужом обличье радость
привольно не цветет».

И вот с главы пришельца
медвежий мех упал,
Не старец пред гостями,
но юноша стоял.

К плечам его могучим
с высокого чела
40 Волна кудрей спадала,
как золото, светла.

Окутан темно-синим
он бархатным плащом,
Был пояс со зверями
серебряный на нем.

Чеканил мастер славный
зверей в былые дни,
Вкруг стана чужеземца
игру вели они.

45 Златым была запястьем
украшена рука,
И молнией застывшей
казалась сталь клинка.

Герой стоял средь зала,
подняв спокойный взор,
Как Бальдер, был прекрасен,
могуч, как Аса-Тор.

Горит у королевы
румянец на щеках,
50 Как Севера сиянье
алеет на снегах,

И грудь так бурно дышит —
казалось, под грозой
Две лилии речные
качались над волной.

Вот рога звук раздался,
обетов час пришел,
Все стихло — вепря Фрея
поставили на стол,

55 С венками вкруг лопаток,
он яблоко держал,
Колена он на блюде
серебряном склонял.

И конунг Ринг поднялся,
сверкая сединой,
Чела коснувшись вепря,
обет промолвил свой:

«Клянусь, что овладею я
Фритьофом самим;
60 Мне светлый Фрей поможет
и Тор могучий с ним!»

Тогда с усмешкой дерзкой
пришелец гордо встал,
И гнев в лице героя,
как молния, сверкал.

Стальным мечом с размаху
он по столу хватил,
И каждый гость с дубовой
скамьи своей вскочил.

65 «Так выслушай же, конунг,
теперь и мой обет:
Мне родич Фритьоф,
знаю его я с детских лет.

Клянусь его хранить я —
весь мир зову на бой, —
Пусть норна мне поможет,
с ней меч надежный мой!»

Король со смехом молвил:
«Хоть дерзок твой язык,
70 Но речь вольна в чертогах
у Северных владык.

Пришельцу, королева,
полнее рог налей.
Надеюсь, прогостит он
у нас до вешних дней».

И тотчас королева
глубокий рог берет,
Со лба у зубра сломан
был рог бесценный тот,

75 Отделан серебром он
и золотом обвит,
Картинами былого
и рунами покрыт.

Потупив очи, гостю
подносит рог она,
Дрожит рука, и капли
бегут по ней вина.

И, темные, на белой
руке горят они —
80 На лилиях так блещут
закатные огни.

И рог у благородной
принять пришелец рад;
Из нынешних и двое
его не осушат;

Но, теша королеву,
не напрягая сил,
Его единым духом
могучий осушил.

85 И скальд под звуки арфы
стал песни петь свои
О Хагбарте и Сигне,
о Северной любви;

Глубок и нежен голос
седого был певца,
И под броней смягчались
суровые сердца.

О Валхалле запел он,
награде для бойцов,
90 О подвигах бесстрашных
прославленных отцов.

И все за меч хватались,
и взор сверкал огнем,
Кругом гулял усердней
глубокий рог с вином.

И крепко пили в зале,
и Зимний пир шумел,
И скоро хмель великий
бойцами овладел.

95 Затем легли беспечно
все гости на покой,
И с Ингеборг прекрасной
уснул король седой.