Сага о Финнбоги Сильном

Примечания

Предисловие

«Сага о Финнбоги Сильном» — памятник средневековой исландской словесности, принадлежащий к числу так называемых «саг о древних временах», в которых историческая основа сочеталась с большой долей мифологического и даже литературного вымысла. «Сага о Финнбоги» относится к наиболее поздним по времени действия (но не по времени написания) произведениям из числа так называемых «саг о древних временах». В отличие от большинства этих памятников, она посвящена событиям на земле Исландии и за ее пределами в конце X — начале XI вв. Ее действующие лица, — не древние герои эпохи Переселения Народов и не викинги Скандинавии VIII–X вв., а предки известных исландских родов, оставившие вполне реальный след в истории острова. Все это сближает сагу, в том числе и по содержанию, с так называемыми «родовыми сагами», повествующими об истории Исландии в «век саг» — от конца эпохи «заселения страны» (ок. 930 г.) до утверждения христианства в начале XI столетия.

Подробная характеристика жанра «саг о древних временах», его место в системе жанров древнеисландской саговой литературы дано в преамбуле к Комментарию. Отметим здесь, что «Сага о Финнбоги», как и большинство других саг этого жанра, относится к позднему этапу развития саговой литературы. Она была создана в дошедшем до нас виде только в начале XIV в.

Однако, как и другие «саги о древних временах», «Сага о Финнбоги» имела до момента своей записи длительную историю устного бытования, и в основе ее лежат предания, отделенные от времени записи 6–8 поколениями передатчиков традиции, восходящие ко времени жизни ее героев.

«Историзм» саг, особенно «саг о древних временах», является одной из сложнейших проблем саговедения — как отечественного (что связано с интересом к сагам как источником по русско-скандинавским связям) так и мирового. Объем настоящего Предисловия не позволил бы изложить все точки зрения по этому вопросу. Скажем лишь, что сага — памятник литературный, и это особенно верно для «саг о древних временах», создававшихся не без влияния континентальной европейской литературы средневековья.

Сага, несомненно, — памятник фольклора, и отражение в нем действительности подчинено законам ее отражения в устном народном творчестве. Основываясь на относительно достоверных генеалогических преданиях, отражающих общую канву тех или иных событий, сага обильно вплетает в нее элементы неосознанного, а в поздних сагах и вполне осознанного вымысла.

Учитывая все это, а также то, что об истории Скандинавии мы фактически знаем почти исключительно благодаря сагам, беспочвенными представляются как попытки уверенно отвергнуть достоверность саг, так и взгляд на них как на бесспорно достоверную хронику эпохи. Вообще, говоря об «исторической достоверности» той или иной саги мы, как правило, вынуждены иметь в виду ее согласованность с данными других саг, с одной стороны, и общими сведениями о данной эпохе (прежде всего, хронологическими), — с другой.

Из этого будем исходить в дальнейшем и мы, говоря о степени «достоверности» «Саги о Финнбоги».

Труд Ф. Д. Батюшкова по переводу и изданию «Саги о Финнбоги» стоит в ряду первых опытов действительно полноценного научного издания саг на русском языке, относящихся к последней четверти XIX века. В этот период саги стали впервые переводиться в России как памятники древнеисландской словесности, а не как источники по истории Древней Руси.

В связи с этим появляются переводы «Саги о Фритьофе Прекрасном» (Я. К. Грот), «Саги об Эйрике Красном (Рыжем)» (С. Н. Сыромятников) и «Саги о Финнбоги Сильном», не содержащих сведений о Руси.

Принципы, выработанные переводчиками этого периода (Гротом, Батюшковым и др.), во многом предопределили развитие современного саговедения. Так, перевод Ф. Д. Батюшкова, как показала дальнейшая практика русских переводов саг, в целом верен стилистически.

Комментарии Батюшкова к тексту были выполнены на высоком научном уровне и не потеряли своего значения по сей день. Батюшков, в частности, вполне убедительно доказал наличие у саги устного первоисточника, ее связь с фольклорной традицией. Между тем, взгляды на «саги о древних временах» как на сознательно «лживые» памятники исключительно письменной литературной традиции, компоновавшиеся по мотивам других сочинении в момент записи, не ушли вместе с прошлым веком.

Перевод Ф. Д. Батюшкова был издан в 1885 г. в «Журнале министерства народного просвещения».

Сперва в свет вышли главы 22–39 (ЖМНП. Ч. 237. С. 246–277). Их отдельное издание мотивировалось их близостью к родовым сагам и, соответственно, большей «достоверностью». По мнению переводчика, именно эти главы составляли первоначальную основу саги о Финнбоги. Остальные (предыдущие и последние) главы саги были изданы чуть позднее (ЖМНП. Ч. 240. С. 60–108). В 1903 г. «Сага о Финнбоги» в переводе Ф. Д. Батюшкова была в первый и последний раз издана как целостный текст в сборнике А. Н. Чудинова «Древнесеверные саги и песни скальдов в переводах русских писателей». С тех пор сага ни разу не переиздавалась; не появилось и нового ее перевода на русский язык. Это, видимо, было обусловлено общим негативным отношением к «лживым» сагам этого жанра и отсутствием в «Саге о Финнбоги» данных о Руси.

В отличие от «Саги о Фритьофе», ставшей основой поэмы Э. Тегнера «Фритьоф» и потому неоднократно переиздававшейся вместе с поэмой в переводе Я. К. Грота, «Сага о Финнбоги» не стала частью и столь яркой литературной традиции.

По указанным причинам мы переиздаем сагу в переводе Ф. Д. Батюшкова, который сам по себе является важнейшим памятником саговедения. Сага воспроизводится по первому изданию в ЖМНП с восстановлением последовательности глав. В то же время, мы сочли возможной минимальную редакцию труда Батюшкова. Редакция, однако, коснулась только устаревшей орфографии, передачи имен собственных, а также удаления наиболее явных «русизмов» («вече» вместо «тинг», «черт» вместо «тролль»), которые были, возможно, необходимы в прошлом веке, но сейчас уже устарели благодаря сформировавшейся традиции и расширению «скандинавских» познаний у читающей аудитории.

В Комментарии нами использованы, разумеется, среди прочей литературы по теме, комментарии и сопроводительные статьи Ф. Д. Батюшкова. Но уровень знаний нашего времени, естественно, привел к необходимости создания нового научного аппарата.

«Сага о Финнбоги Сильном»: характеристика жанра

Древнеисландские саги чрезвычайно многообразны в жанровом отношении. Исследователями выделяются несколько основных жанров скандинавской саговой литературы, которые, в свою очередь, распадаются на поджанровые группы.

Во-первых, выделяются «саги об исландцах» или «родовые саги» — наиболее известный и изученный в отечественной традиции жанр. Саги эти посвящены событиям в Исландии в так называемый «век саг», начавшийся с учреждения общеисландского народного собрания — альтинга — в 930 году. Повествования в сагах в то же время затрагивает и события предшествующего периода — эпохи «заселения» или «взятия земли» — от открытия Исландии норвежцем Ингольвом в 874 г. до учреждения альтинга).

«Саги об исландцах» — наиболее объемная и значимая часть саг, посвященных собственно исландской истории. Всего их около тридцати пяти. Они посвящены истории отдельных исландских родов (отсюда их другое название — «родовые саги») и местностей. Названия саги этого жанра получали, соответственно, или по наиболее значимым персонажам родовых преданий («Сага об Эгиле», «Сага о Гисли»), или по названиям местностей, где разворачивалось действие («Сага о людях из Лососьей долины (Лаксдаля)» и другие).

К этому же жанру традиционно причисляется и «Сага о гренландцах», повествующая о заселении исландцами побережья Гренландии и пересекающаяся с сюжетами собственно «родовых» саг. Кроме того, к «сагам об исландцах» примыкают в сюжетном отношении т. н. «пряди об исландцах» — небольшие вставные рассказы в составе «королевских саг». Они рассказывают о деятельности исландцев (как правило, также в «век саг») при дворе норвежских королей и правителей.

Есть и саги об отдельных норвежских королях. Это «Сага об Олаве, сыне Трюггви» монаха Одда Сноррасона, «Большая сага об Олаве, сыне Трюггви», «Древнейшая сага об Олаве Святом», «Легендарная сага об Олаве Святом», «Сага об Олаве Святом» Снорри Стурлусона. «Сага о Сверрире», «Сага о баглерах», «Сага о Хаконе, сыне Хакона», «Сага о Магнусе Исправителе Законов» дают картину истории Норвегии в конце XII–XIII вв.

Кроме того, имеется группа саг, примыкающих к королевским сагам и излагающих историю различных регионов Скандинавии. Это «Сага об оркнейцах» (об Оркнейских островах), «Сага о фарерцах» (о Фарерских островах), «Сага о йомсвикингах» (о викингской цитадели Йомсборг на славянских землях Южной Прибалтики), а также шведская «Сага о гутах» (об острове Готланд).

Не все саги этого жанра создавались в Исландии, и все они основаны преимущественно не на исландской традиции. «Обзор саг о норвежских конунгах» создан в Норвегии, а «Сага о гутах» — единственный сохранившийся до наших дней образец саговой литературы, созданный в Швеции.

На русский язык из памятников этого жанра переводились «Круг земной» (издание полного перевода — Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980.), «Сага о Сверрире» (М., 1988.).

Наконец, большую группу саг составляют саги «о древних временах», то есть эпохе, предшествующей «веку саг». Таково первоначальное значение термина; затем, однако, он расширился и на ряд поздних произведений о событиях «века саг». Всего известно двадцать семь саг «о древних временах» и две близких им, содержащих сюжеты героического эпоса «пряди».

К сагам «о древних временах» причисляется иногда и сохранившийся фрагмент первоначального текста королевской «Саги о Скьёльдунгах» (весь текст имеется только в позднем латинском переводе) — так называемый «Фрагмент о древних конунгах».

Из предложенных в науке классификаций «саг о древних временах» наиболее убедительным представляется их деление на две группы, предложенное А. Леруа Эндрюс и в отечественной научной традиции поддержанное Г. В. Глазыриной (см.: Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Северной Руси. М., 1996, с. 10–16.). Оно исходит из выделения саг героических (основанных на германо-скандинавском героическом эпосе) и викингских (термин, предложенный для классификации Г. В. Глазыриной взамен прежнего — «лживые саги»).

Отнесение тех или иных саг данного жанра к той или иной группе, исходя из их содержания, подчас весьма затруднено. Поэтому наиболее целесообразной нам представляется классификация саг, исходя из их внешних сюжетных характеристик, и, прежде всего, времени действия.

Действительно, те саги, действие в которых приурочено к эпохе Великого Переселения народов, являются переработкой германо-скандинавских героических сказаний. Действие некоторых из этих саг происходит всецело за пределами Скандинавии, что указывает на их связь с общегерманской традицией героического эпоса. Большинство этих саг имеют соответствие в скандинавской, верхненемецкой или англосаксонской эпической поэзии.

Итак, к группе героических саг можно отнести, прежде всего, «Сагу о Вёльсунгах» (южно-германский цикл героических сказаний, отразившийся в скандинавской «Старшей Эдде» и немецкой «Песни о Нибелунгах») и «Сагу о Хёрвер и конунге Хейдреке» (по преимуществу, готский эпический цикл). Сюда же относятся «Сага о Хрольве Жердинке» (датский эпический цикл, отраженный, прежде всего, в англосаксонском эпосе), «Сага о Гаутреке», «Сага о Хрольве Гаутрексоне» (обе составляют гаутский эпический цикл) и некоторые другие произведения.

Викингские саги повествуют о деяниях прославленных викингов VIII–XI вв. В основном, как уже отмечено, саги этой группы рассказывают о событиях, предшествующих «веку саг». Такие саги зачастую тесно связаны с родовыми сагами, передавая предания о предках и сородичах знатных исландских родов, живших незадолго или в сам период «взятия земли».

Возможно, что некоторые из саг, первоначально имевших подобное «генеалогическое основание», позднее потеряли его, но остались четко привязаны к определенному времени и месту в истории Скандинавии.

К этой, наибольшей подгруппе викингских саг относятся, в частности, такие произведения, как «Сага о Рагнаре Кожаные Штаны», цикл саг о героях с острова Храфниста, включающий «Сагу об Одде Стреле» и некоторые другие, «Сага о Хальвдане, сыне Эйстейна», «Сага о Фритьофе Прекрасном», «Сага о Хрольве Пешеходе». В историчности многих их главных персонажей не приходится сомневаться, хотя описания их деяний чаще всего не имеют ничего общего с тем, что нам известно из достоверных или относительно достоверных источников. Так, «Сага о Рагнаре Кожаные Штаны» посвящена полулегендарному предку королей Дании и Швеции, а также ряда исландских родов, и тесно связана с начальными разделами королевских саг; главный герой «Саги о Хрольве Пешеходе» — основатель Норманнского герцогства Хрольв (Роллон). Но то, что говорится об этих лицах в сагах «о древних временах», очень часто не находит подтверждения даже в других сагах, тем более в достоверных, современных событиям иностранных источниках.

Особую группу составляют саги, время действия которых отнесено к мифическим или легендарным временам, исторические реалии размыты, но при этом все же просматриваются и позволяют отнести сагу к той же группе викингских саг.

Такова, например, «Сага о Стурлауге Трудолюбивом». В ней время действие отнесено к мифической эпохе правления королей-богов Одина и Фрейра, смерть героя отнесена к правлению Фроди Мирного (один из известнейших скандинавских легендарных конунгов, персонаж датского эпического цикла). В то же время по сюжету сага явно относится к числу викингских. Историческая основа ее, действительно, на основе имен некоторых персонажей (норвежец Хрольв Носатый, русский конунг Ингвар, то есть князь Игорь), может быть отнесена к IX в. Появление таких «сомнительных» саг, видимо, — результат некоторой деградации жанра (возможно, еще в устном бытовании).

Наконец, есть такие викингские саги, действие которых происходит в «век саг». По своим сюжетам и характеру изложения эти саги занимают промежуточное положение между сагами «о древних временах» и другими жанрами саговой литературы. Такие саги появились позже, чем основные произведения других жанров, что и обусловило их характер как «саг о древних временах».

Среди произведений этой подгруппы, в частности, «Сага об Эймунде, сыне Хринга», сохранившаяся как прядь в составе одной из редакций королевской «Саги об Олаве Святом», и «Сага об Ингваре Путешественнике». Оба эти произведения повествуют о деятельности скандинавов на Руси при Ярославе Мудром и занимают промежуточное положение между сагами королевскими и викингскими. Особенно это касается повествования об Эймунде Хрингсоне, родственнике норвежских королей, происходившем из той же, что и они, династии Инглингов. Ингвар Путешественник — выходец из шведской знати, и сага о нем менее связана с сохранившимися королевскими сагами, но по сюжету также примыкает к ним.

К этой же подгруппе может быть отнесена и «Сага о Финнбоги Сильном», занимающая промежуточное положение между родовыми и викингскими сагами. Подробная ее жанровая характеристика будет дана далее.

Саги «о древних временах» в меньшей степени привлекали внимание переводчиков, чем родовые саги. Исключение составляет только «Сага (Прядь) об Эймунде, сыне Хринга», представлявшая большой интерес как источник по древнерусской историй и близкая к королевским сагам.

Первый ее перевод, выполненный О. И. Сенковским, вышел в свет в 1834 г. (Эймундова сага.// Библиотека для чтения. Спб., 1834. Т. 2, отд. III.), в том же году был переиздан отдельно, и затем переиздавался еще дважды в составе разных изданий — в 1858 и 1903 гг. В 1915 г. было издано «изложение» саги Н. Асеева (Повесть об Эймунде и Рагнаре, витязях норвежских. М., 1915.). Перевод Е. А. Рыдзевской (1890–1941), отвечавший требованиям современной науки, издавался дважды (Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в X–XIV вв. М., 1978; Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. Вып. II. М., 1994).

На втором месте по частоте публикаций оказался перевод «Саги о Фритьофе Прекрасном» (в переводе — «Сага о Фритиофе Смелом»). Это было связано с популярностью основанной на ней поэмы шведского романтика Э. Тегнера «Фритьоф», вместе с которой сага не раз и издавалась. Первое издание перевода Я. К. Грота относится к 1874 г. (Тегнер Э. Фритиоф, скандинавский витязь. Воронеж, 1874.). Затем книга была переиздана в Санкт-Петербурге (1898 г.).

В 1935 г. вышло новое издание, где перевод саги отредактировал в соответствии с тогдашними научными требованиями А. И. Смирницкий. Перевод Я. К. Грота под редакцией А. И. Смирницкого переиздан (Фритьоф Смелый. М., 1996.).

Из героических саг на русский язык переведена только «Сага о Вёльсунгах». Переложение ее вошло в хрестоматию «Западноевропейский эпос и средневековый роман» (Т. 2. Скандинавия. Спб., 1898.). Полный перевод этого важнейшего эпического памятника, выполненный Б. И. Ярхо, вышел в свет в 1934 г. (Сага о Волсунгах. М. — Л., 1934.). Без какого-либо редактирования перевод Б. И. Ярхо воспроизведен в сборнике «Корни Игдрассиля» в 1997 году.

«Сага об Одде Стреле» выходила на русском языке один раз — как подробное переложение в составе указанного издания «Западноевропейский эпос и средневековый роман» в 1898 г. Это переложение никогда не отвечало научным требованиям, предъявляемым к переводу литературных памятников, и, кроме того, не могло отразить текст произведения в доступной ныне полноте.

Г. В. Глазыриной в серии «Древнейшие источники по истории Восточной Европы» начато издание викингских саг. Вышедший в 1996 году том «Исландские викингские саги о Северной Руси» включает тексты и переводы двух памятников — «Саги о Хальвдане Эйстейнсоне» и «Саги о Стурлауге Трудолюбивом».

Дважды издавалась «Сага о Финнбоги Сильном» в переводе Ф. Д. Батюшкова. Первое издание состоялось в 1885 г. в «Журнале министерства народного просвещения» (главы с 22 по 39 — ЖМНП. Ч. 237. С. 246–277; остальные главы — ЖМНП. Ч. 240. С. 60–108). Второе (и единственное полное и последовательное) издание саги состоялось в 1903 году — в сборнике «Древнесеверные саги и песни скальдов в переводах русских писателей».

Помимо перечисленных публикаций, имеется также несколько изданий тематических подборок фрагментов, выборочных и кратких переложений различных саг «о древних временах», в основном относящихся к русской и восточно-европейской истории.

Рассматриваемая нами «Сага о Финнбоги Сильном» в жанровом отношении, как отмечалось, чрезвычайно близка к родовым сагам. Действительно, главный герой саги — исландец. Действие саги происходит в Исландии и за ее пределами в «век саг». Описываются события, которым немало места уделяется и в родовых сагах — распри между исландскими родами, утверждение христианства в Исландии. Многие действующие лица, не исключая и самого главного героя, — персонажи родовых саг. Географическая карта саги, в основном, вполне конкретна и имеет реальную основу.

Вместе с тем есть ряд причин, не позволяющих отнести «Сагу о Финнбоги Сильном» к родовым сагам. Примерно половина глав саги посвящена сказочным сюжетам о «богатырском детстве» героя-найденыша, а затем подвигам Финнбоги за пределами не только Исландии, но и Скандинавии. В этих подвигах много характерного для саг «о древних временах». Таковы, например, сюжеты о поединках героя с медведями.

Имеются и совершенно фантастические мотивы, а также косвенные заимствования из мифо-героического эпоса. С собственно «нечистой силой» — троллями, в отличие от некоторых героев других викингских саг, Финнбоги, правда, не сталкивается. Но ряд его противников наделяются подобными чертами, и об этом прямо говорится. Таков «Синий человек» (негр), с которым он сражается в Норвегии; таковы же и некоторые его враги в Исландии (Торвальд Бородатый, Торбьёрн Удар Молотом). Характерно, что именно с такими персонажами герой, как правило, и бьется один на один.

Вообще, в описании деяний героя в Исландии, а также и в описании детства его сына Гуннбьёрна немало мотивов, сближающих сагу с другими викингскими сагами. Например, это мотивы о колдунье-чужеземке Далле, становящейся воспитательницей Гуннбьёрна, о викинге Рауде, об упомянутых выше поединках Финнбоги с Торвальдом и Торбьёрном. Можно в связи с образом Даллы вспомнить еще о провидце Драумафинне из первых глав — тоже наполовину чужеземце, финне. Мотив финнского колдовства часто встречается как в сагах «о древних временах», так и в повествованиях об эпической древности в королевских и родовых сагах.

К концу повествования, в рассказах о покушениях на жизнь Финнбоги, вновь проявляет себя фольклорный сказочный элемент. Впрочем, он заметен и раньше, — например, в повторяющихся описаниях нападения врагов на героя из засады, которую несколько раз замечает первым Храфн Малыш, а Финнбоги сходно реагирует на предупреждения. В последних же главах саги сказочные сюжетные ходы преобладают. Троекратный прием Финнбоги бродяг, из которых только третий, самый неказистый, оказался заслуживающим гостеприимства, испытание верности всех троих сном Финнбоги, предательство помощников-умельцев, троекратное предупреждение Вермундом героя об опасности в последнем эпизоде — характерные черты сказочного сюжета.

Таким образом, в сюжетном отношении сага чрезвычайно близка к сагам «о древних временах». Надо отметить, что некоторые из упомянутых мотивов — не редкость и в родовых (прежде всего, самых поздних), а также и в королевских сагах. Особенно они становятся характерны, когда повествование покидает Исландию, а то и просто ее обжитые области. Однако ни в одной из саг этих жанров сказочно-эпический элемент не превращается в главную составляющую сюжета.

Для родовой саги главное — значимое для рода и страны событие. Как правило, это кровная распря. В «Саге о Финнбоги» распря — лишь повод рассказать о богатырских подвигах героя. Персонаж «родовой» саги воспринимается как представитель своего рода или, наоборот, как изгой. Родовая сага, собственно, не посвящена в собственном смысле слова биографии — даже «титульного» персонажа. «Сага о Финнбоги» посвящена исключительно самому Финнбоги. Все попытки (едва заметные) автора, составившего и записавшего сагу, дать ей «родовое» содержание, не удались.

Это сказалось и на внешней форме саги. В отличие от королевских и родовых саг, здесь нет согласования хронологии с уже сформированной в других произведениях (сагах и анналах) канвой. Хронология «Саги о Финнбоги» весьма противоречива. Это становится заметно и при анализе данных самого произведения, и особенно при сопоставлении его с другими сагами.

Далее, в памятнике полностью отсутствуют образцы скальдической поэзии. Для создателей родовых и королевских саг они были одним из главных источников и важным художественным средством. В сагах «о древних временах» же они, как правило, отсутствуют.

Наконец, данные о генеалогии даже главного героя весьма скупы. Почти ничего не говорится о прошлом его отца. Происхождение Асбьёрна из Халогаланда выясняется лишь по ходу изложения. Генеалогия других персонажей не поднимается выше второго колена, а то и вовсе отсутствует. Имеющиеся генеалогические перечни часто оказываются «не на месте». В целом, как и некоторые другие стилистические ошибки, особенно частые к концу сагу, они оставляют впечатление не слишком умелых попыток приблизить сагу по содержанию к родовым сагам за счет сохранившихся обрывков подлинного предания, а также других саг.

В целом представляется полностью справедливой разделявшаяся всеми исследователями характеристика «Саги о Финнбоги Сильном» как саги «о древних временах». Сага эта, как отмечал и Ф. Д. Батюшков, по содержанию и отчасти сюжету близка родовым исландским сагам, но к ним не относится. «Сага о Финнбоги Сильном» занимает промежуточное положение между викингскими сагами «о древних временах» и наиболее поздними, содержащими сказочно-эпические элементы родовыми сагами «об исландцах».

«Сага о Финнбоги Сильном»:
происхождение, структура и проблема достоверности

Ф. Д. Батюшков дал следующую «общую оценку» рассматриваемого памятника: «Мы видели в ней (саге — Ред.) два элемента, которые не настолько сблизились, чтобы нельзя было выделить их даже чисто внешним образом: с одной стороны, мы поставили среднюю часть, главы с 28-й по 36-ю, как отголосок рассказов на вечах, по типу подходящий к разряду древних исторических саг… с другой стороны, начало и конец саги представляют собой развитие сюжета по схемам эпических сказаний. Местный колорит в саге все-таки весьма силен и выражается в приурочении рассказа к той или другой местности, во множестве бытовых черт…

Тесная связь саги с общим строем исландской жизни несомненна, и, тем не менее, трудно предположить, чтобы она сложилась только на основании местных происшествий: эпитет kyrteysi (фр. cortois) говорит о знакомстве с рыцарскими романами, которые проникли в Исландию с конца XIII в.; другие места не остались без влияния немецких произведений, знакомство с которыми весьма легко предположить для данной эпохи, не отыскивая их более древних прототипов. Выделять в сложении саги то, что можно приписать на долю неизвестного слагателя ее, от того, что принадлежит еще устной традиции, конечно, с точностью нельзя. Но если мы склоняемся дать первенствующее значение второй, вопреки Герингу и др., то главным образом по двум причинам…

Во-первых, отбросив предположение, что сага о Финнбоги была составлена по Vatnsd.s. («Сага о людях из Озерной долины (Ватнсдаля)» — Ред.), хоть и в известном противоположении к последней, мы не можем понять — почему бы грамотею XIII в. пришло в голову сочинить сагу о Финнбоги, если б уже именем последнего не овладела народная фантазия? Во-вторых, отсутствие цельности и стушеванность некоторых эпизодов саги удобнее, нам кажется, объяснить не «скудостью фантазии автора», а именно, внешним отношением к народным преданиям записывателя. Возможно, что там и здесь он прибавлял кое-что от себя, но в общем все-таки держался готовых преданий и, при их некоторой разрозненности, не сумел даже скрыть следы спайки. Мы охотно верим его заявлению, что о Финнбоги сложилось много рассказов, из которых он только часть привел (гл. 43-я). Не сам он задумал создать тип героя, а воспользовался уже готовым материалом, и разве только придал рассказам некоторую законченность, и то не вполне. Ее не было и в устном предании, и сага о Финнбоги представляется нам именно на промежуточной стадии между воспоминаниями об историческом деятеле и идеализацией его, которая приведет к созданию народного героя».

Статья Ф. Д. Батюшкова отражает уровень научных представлений XIX века о сагах в целом и о сагах «о древних временах» в частности. Отдельные ее положения в целом устарели (ср. обороте «рассказах на вечах» как главных источниках родовых саг). Тем не менее, основные выводы о происхождении «Саги о Финнбоги» представляются справедливыми и не противоречат точке зрения современной науки на природу саги.

Как и вся саговая литература местного происхождения, в том числе и саги «о древних временах», «Сага о Финнбоги Силыюм» имела в своей основе некую устную традицию. Создатель сага (вернее, ее письменного варианта) неоднократно ссылается на это устное предание, также именуя его «сагой», «сагами».

Притом предание это бытовало устно менее короткий срок, чем те предания, которые легли в основу большинства других викингских саг. В этом смысле «Сага о Финнбоги» также может быть сопоставлена с созданными приблизительно в то же время «Сагой об Эймунде Хрингсоне» и «Сагой об Ингваре Путешественнике». Все три саги, по оценкам современных исследователей, были созданы в начале XIV века. Действие «Саги о Финнбоги» при этом охватывает вторую половину X — начало XI вв. Действие двух других названных саг относится к первой половине XI в. Наряду с устной традицией автор («записыватель») саги использовал, вероятно, и письменные памятники, в том числе континентально-европейского происхождения в исландских переводах. Они служили источником, однако, не столько сюжета, сколько его конкретного воплощения.

Сложен вопрос об использовании при написании «Саги о Финнбоги» во многом ей параллельной родовой «Саги о людях из Озерной долины». Это основной источник знаний о Финнбоги, помимо саги о нем. В то же время в «Саге о людях из Озерной долины» Финнбоги Сильный — отрицательный персонаж, противостоящий ее центральным персонажам, братьям Ингимундарсонам. В качестве его противника выделяется Ёкуль Ингимундарсон, популярный в Исландии эпический герой. Судя по упоминаниям о нем в других сагах, связанная с ним традиция была богаче и известнее, чем предания о Финнбоги.

Можно заключить, что автор «Саги о Финнбоги» знал «Сагу о людях из Озерной долины». В то же время, побуждаемый, скорее всего, родовыми амбициями, он попытался противопоставить преданию о Ёкуле предание о Финнбоги, восполнить «несправедливый» пробел, имевшийся, на его взгляд, в саговой литературе. «Сага о людях из Озерной долины» при этом могла являться только источником «от противного». Этот вывод в целом совпадает с точкой зрения, выдвинутой при первых исследованиях саги.

Что касается использования эпической поэзии, то скорее можно предположить, что известные благодаря «Старшей Эдде», «Младшей Эдде» и героическим сагам мифы и эпические сказания использовались не самим автором саги, а в предшествующей ему устной традиции. Следует отметить, что если автор был действительно представителем рода Финнбоги, то он и сам был носителем этой традиции.

Сага в дошедшем до нас виде состоит из сорока трех глав, объединяемых условно (в том числе и Ф. Д. Батюшковым) в «части» или «разделы». Можно проследить, пусть и с некоторой натяжкой, простейшее десятичное деление текста саги.

Первые десять глав посвящены «богатырскому» детству и отрочеству Финнбоги до его прибытия в Норвегию включительно. Для этих глав, как уже говорилось, характерно преобладание фольклорно-сказочных мотивов.

Следующие 10 глав (XI–XX) описывают деяния Финнбоги в Норвегии и Грикланде, то есть Византии. Вся эта первая половина саги наиболее отвечает характеристикам жанра саг «о древних временах». Если же говорить о викингских сагах, то этому определению наиболее соответствует как раз вторая декада — с описанием заморских странствий, — хотя в викингских походах в собственном смысле слова герой не участвует. Именно здесь присутствуют характерные для позднего скандинавского эпоса мотивы (поединки с медведями; бой с троллем, которого тут заменяет «синий человек», то есть негр; пребывание при дворе чужеземного, нескандинавского конунга далекой страны). В то же время и здесь есть элементы сказочного повествования («трудные задачи» ярла Хакона герою), которые, однако, характерны и для викингских саг, особенно в сюжетах о «богатырском сватовстве».

Главы с XXI по XXX описывают возвращение Финнбоги в Исландию и его распри с земляками, вплоть до начала конфликта с Ингамундарсонами. Эта часть саги во многом носит «переходный» характер. Происхождение ее, вероятно, самое позднее. Так, распря с Бреттингсонами отчасти описана, вероятно, по образцу распри с Ингамундарсонами. Фантастики здесь не больше, чем в поздних сагах «об исландцах», и она не столь ярко проявляется. Конец декады уже перекликается с «Сагой о людях со Светлого озера», поскольку излагает (естественно, на свой лад) причины, приведшие к распре с Ёкулем Ингимундарсоном.

Главы с XXXI по XL описывают ход распри с Ингимундарсонами. Основная часть мотивов этих глав, как и конец предыдущей декады, имеют параллели в «Саге о людях из Озерной долины». Вместе с тем, когда параллелизм двух памятников исчезает, исчезает и новый, близкий к родовым сагам характер изложения. Рассказы о Торгриме и Торбьёрне, завершающие эту декаду, построены по законам фольклорной сказки. Характерно, что им предшествует фрагмент, по стилю близкий к эпилогам родовых саг. Вероятно, это след двух этапов работы над произведением, а возможно, и работы двух «авторов».

Главы XL–XLIII, повествующие о распре с Брандом и примирении Финнбоги с врагами, являются эпилогом саги. Первая из них является естественным (опять же, по фольклорным законам) дополнением к предшествующим главам; затем дается полное разрешение непростой для главного героя ситуации — по типичной для сказки и совсем нетипичной для эпоса и предания логике эвкатастрофы, «счастливого конца». Первые исследователи саги, включая Ф. Д. Батюшкова, считали эпилог (Батюшков включал в него и последние главы о распре с Ёкулем) самым поздним по происхождению разделом саги, и с этим можно согласиться. В то же время, эта часть сага является, несомненно, органической частью произведения в его нынешнем виде. Нет основания считать, что такого рассказа о Финнбоги не существовало уже в устной традиции. Нет оснований и считать, что эпилог был дописан независимо от конца последней декады (рассказов о Торгриме и Торбьёрне). Автор тут наверняка один.

Вопрос об исторической основе «Саги о Финнбоги Сильном» непрост. С одной стороны, лежащая в основе саги устная традиция, несомненно, имела в своей основе некое историческое зерно. Мы можем бить уверены в надежности, как минимум, генеалогических сведений. В этом смысле характерно несовпадение очередности и числа сыновей Финнбоги в рассказах об их появлениях на свет и в общем перечне, стилистически близком к родовым сагам. Перечень этот, почти наверняка, — осколок древнего генеалогического предания, ставшего первоосновой устной саги.

Целый ряд персонажей, в том числе сам Финнбоги и его сын Торир, упоминаются в родовых сагах. Распря Финнбоги с Ёкулем должна рассматриваться как исторический факт. Для выяснения ее обстоятельств следует, видимо, не в меньшей степени учитывать «Сагу о Финнбоги», чем «Сагу о людях из Озерной долины». Яркий след в истории Исландии оставил и дядя Финнбоги по материнской линии, Торгейр, годи со Светлого озера (Льосаватна). Он являлся законоговорителем (высшая выборная должность на альтинге) с 985 по 1003 год; с его именем связан, в первую очередь, закон о принятии христианской религии, провозглашенный на альтинге 1000 года. С учетом этих фактов следует признать, что в основе саги лежит древняя, во многом достоверная традиция.

На нее указывают и упоминания иноземных правителей. Помимо хорошо известных исландцам правителей Норвегии — хладирского ярла Хакона Сигурдарсона (976–995 гг.) и короля Олава I Трюггвасона (995–1000 гг.), это гораздо менее знакомый саговой литературе греческий император Йон, то есть Иоанн Цимисхий (968–976 гг.). Этот правитель, как видим, действительно правил во второй половине X в., примерно во времена Финнбоги, хотя мы наблюдаем здесь существенное расхождение с хронологией саги, о чем скажем далее. Итак, сведения об иностранных правителях также указывают на известную достоверность и историческую ценность устного предания.

Но вместе с тем к моменту и в момент записи эта традиция претерпела значительные изменения. О несообразностях в хронологии саги уже говорилось. Так, если исходить из даты прихода к власти Олава I Трюггвасона (995 г.), синхронизируемой со смертью детей и первой жены, а затем и второй женитьбой Финнбоги, герой должен был родиться около 970 года. Однако император Иоанн Цимисхий правил в 968–976 гг. Чтобы оказаться при его дворе, Финнбоги должен был родиться не позднее чем ок. 960 года. Это больше соответствует и данным о Ёкуле Ингимундарсоне. Но принятие этих данных буквально взламывает всю хронологию и сюжет саги в том виде, в каком она дошла до нас. Заметим, что Хакон пришел к власти в Норвегии только в 975–976 гг.; едва ли Финнбоги мог служить ему прежде, чем отправился в Византию к Иоанну.

Есть в саге и анахронизмы. Прежде всего, это, конечно, африканец-телохранитель («синий человек») на службе ярла Хакона. Но и исландское общество представлено несколько иным, чем оно было на самом деле в «век саг». Это относится, в частности, к четкому делению страны на годорды. При этом титул «годи» в саге начинает выступать как синоним самостоятельного домохозяина, неформального лидера округи. Так, даже Финнбоги, изгнанник-переселенец в Борге, пусть и хозяйственно самостоятельный, один раз назван годи. Это приметы того времени, когда первоначальное значение титула «годи» (кстати, включавшее и отправление жреческих обязанностей, на что в саге указаний вообще не найти) почти забылось, а общественный строй Исландии усложнился.

Нет в саге и никаких указаний на языческую религию скандинавов. Тема борьбы христианства с язычеством совершенно отсутствует, принятие новой веры описывается как нечто само собой разумеющееся. Ни один языческий бог не упомянут, а единственная религия исландского героя до христианства — вера «в самого себя». Это роднит «Сагу о Финнбоги Сильном» не только с некоторыми другими сагами «о древних временах», но и с эпосом других германских народов, относящимся к христианской эпохе.

Таким образом, имея в своей основе древнюю, сравнительно достоверную устную историческую традицию, созданная в начале XIV века «Сага о Финнбоги Сильном» передает ее в опосредованном, отчасти искаженном виде. Это в первую очередь не исторический источник, а памятник древнеисландской литературы, относящийся к своеобразному, по-своему отражающему действительность жанру словесности — сагам «о древних временах».

Издатели выражают благодарность Будакову Р.Л. за предоставление текста. [Присоединяемся — H.F.]

Хронологическая таблица

В Хронологическую таблицу включены надежно датируемые события, имеющие отношение к действию «Caги о Финнбоги Сильном». Учитывая спорность и сомнительную достоверность большинства событий самого сюжета саги, их датировки не предлагаются.

Именной указатель

В Указатель включены имена всех лиц, упоминаемые в «Саге о Финнбоги Сильном». Отсылки даны к главам саги.

Альв Косматый — XII, XIII, XIV, XV, XXI.

Альв, сын Финнбоги Сильного — XXVI, XXIX.

Аса — XXXVIII.

Асбьёрн Деттиас, сын Гуннбьёрна — I, II, III, IV, VI, VII, VIII, IX, X, XII, XIV, XV, XXII, XXIII, XXIV, XXVII, XXXIII, XXXVI.

Асбьёрн, сын Финнбоги Сильного — XXXVI, XXXVIII

Бард (отец Финнбоги) — VIII.

Бард (кормчий) — X.

Бард (из Гренмо) — X, XI, XII, XIII, XXXV.

Берг Собака, сын Скида — XXXIII, XXXIV, XXXV, XXXVI, XLIII.

Берг, сын Финнбоги Сильного — XXXVI, XXXVIII, XLIII.

Берси Белый — XVIII, XIX, XX.

Берси (из Гвамма) — XXXVI, XXXVII.

Бранд Великодушный (Меньшак), сын Вермунда — XLI, XLII.

Бреттинг — I, V, XXIII, XXV, XXVII, XXVIII.

Бьёрн — XXX.

Вальгерд — XXV.

Вермунд (изгой) — XLI, XLII.

Вермунд (отец Бранда Великодушного) — XLI, XLII.

Вильмунд, сын Торарина — XXXII, XXXV.

Вифрид — XXX, XXXIV.

Гест — III, IV, V, VI.

Грим, сын Бреттинга — I, XXVII.

Грим, сын Инги — I, XXVII.

Грим (из Торфастада) — XXXIV.

Гуннбьёрн, сын Ингьяльда — I, X, XII.

Гуннбьёрн, сын Финнбоги Сильного и Рагнхильд — XXVI, XXIX.

Гуннбьёрн, сын Финнбоги Сильного и Халльфрид — XXIX, XXXIV, XXXV, XXXVII, XXXVIII, XLIII.

Далла — XXXIII, XXXIV, XXXV, XXXVIII.

Драумафинн, сын Торгейра — VIII.

Ёкуль, сын Ингимунда — XXVIII, XXX, XXXI, XXXII, XXXIV, XXXV, XXXVI, XXXVII, XXXVIII, XXXIX, XL, XLII.

Инги (Ингьяльд) — I, XXVII, XXVIII.

Ингибьёрг (жена Альва Косматого) — XII, XIV, XXI, XXII.

Ингибьёрг (другая?) — XIV.

Ингибьёрг (жена Берси из Гвамма) — XXXVII.

Ингимунд — XXVIII, XXX, XXXIV, XXXVI, XL.

Ингьяльд (отец Гуннбьёрна) — I.

Йон (Иоанн Цимисхий) — XVIII, XIX, XX, XLII.

Коль — XXXIV, XXXV.

Ленкни — VIII.

Лодин — XXXVII

Олав (Трюггвасон) — XXIX.

Рагнхильд, дочь Альва Косматого — XIV, XV, XVI, XVIII, XXI, XXIII, XXVI, XXVIII, XXIX.

Рауд — XXXV.

Сварт — XXXII.

Сигрид (жева Инги) — I.

Сигрид (жена Торгрима) — XXX.

Сигурд, сын Бреттинга — I, XXVII.

Сигурд (из Гнула) — XXX, XXXIV, XXXVI.

Сирпа — III, IV, V, VI.

Скид — I, II, XXXIII.

Тора (жена Бреттинга) — I.

Тора, дочь Торгрима — XXX, XXXI, XXXII, XXXV.

Торарин — XXXII, XXXV.

Торбьёрн Удар Молотом — XL.

Торвальд Бородатый — XXIX.

Торгейр Годи — I, VI, VIII, X, XV, XXII, XXV, XXVI, XXVII, XXVIII, XXIX, XXX, XXXVI, XXXVIII.

Торгейр, сын Финнбоги Сильного — XXXVI, XXXVIII.

Торгерд — I, II, III, IV, VI, VIII, XXXVI.

Торгрим (из Больстадарглида) — XXX, XXXII.

Торгрим (из Ватнсдаля) — XXXIX.

Торгрим, сын Финнбоги Сильного — XXXVIII.

Торир, сын Инги — I, XXVII.

Торир, сын Ингимунда — XXVIII, XXXI, XXXIV.

Торир, сын Финнбоги Сильного — XXXIV, XXXVIII, XLI.

Торкель, сын Сигурда — XXX, XXXI, XXXII. XXXV.

Тории, дочь Асмунда — I, II, XXXIII.

Торстейн, сын Бреттинга — I, XXVII.

Торстейн, сын Ингимунда — XXVIII, XXXI, XXXIV, XLII.

Торстейн (мальчик) — XXX.

Укси — XXIII, XXIV, XXV, XXVI.

Ульвхильд — XIV.

Урдаркотт, сын Асбьёрна (первое имя Финнбоги Сильного) — IV, V, VI, VII, VIII, IX.

Финнбоги, сын Барда — VIII, IX.

Финнбоги Сильный, сын Асбьёрна — IX, X, XI, XII, Х1И, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII, XIX, XX, XXI, XXII, XXIII, XXIV, XXV, XXVI, XXVII, XXVIII, XXIX, XXX, XXXI, XXXII, XXXIII, XXXIV, XXXV, XXXVI, XXXVII, XXXVIII, XXXIX, XL, XLI, XLII, XLIII.

Хакон Ярл — X, XII, XIII, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII, XIX, XX, XXI, XXVIII, XXIX.

Халльфрид, дочь Эйольва — XXIX, XXXIII, XXXVI, XXXVII, XLI, XLIII.

Храфн Малыш — IX, XXIV, XXVI, XXVII, XXX, XXXI, XXXV, XXXVII, XXXVIII.

Эйольв Хромоногий, сын Вальгерда — XXV, XXVIII, XXIX, XXXVIII, XLII.

Эйольв, сын Финнбоги Сильного — XXXIV, XXXVIII.

Указатель географических и этнических названий

Альманнакамб — XXXVI.

Арнарей — XXII.

Больстадарглид, Глид — XXX, XXXII.

Борт — XXVIII, XXIX, XXX, XXXI, XXXIII, XXXV, XXXVI, XXXVII, XXXVIII, XLIII.

Борд — XXXIII.

Бреттингстад — I.

Ватнсглид — XXXII.

Ватнсдаль — XXVIII, XXX, XXXIV, XXXVI, XXXVII, XXXIX, XL, XLII.

Видидаль — XXVIII, XXIX, XXXVI, XXXVII, XLIII.

Видимир — XXXII.

Вик — XXXVI.

Викинн — XLIII.

Гвамм — XXXVI, XXXVII.

Гебридцы — XXXIII.

Гнуп — XXX, XXXIV, XXXVI, XXXVIII.

Гренмо — X, XI, XIII, XXI, XXXV.

Грикланд, Греческая земля — XVIII, XIX, XX, XLII

Даль — IX.

Дьюпа — IX.

Исландия, исландцы — X, XV, XVIII, XIX, XXI, XXII, XXXVI, XXXVII, XLIII.

Ёкульса — I.

Кинн — VIII.

Кнаррарей — X.

Льосаватн, льосветнинги — I, IX, X, XV, XXII, XXVI, XXVII, XXIX, XXXVI.

Мельраккагаль — XXXVIII

Модрувеллир, Модруваль — XXVIII, XXIX, XXX, XXXIV XXXVIII, XL.

Морк — XII.

Норвегия, норвежцы — I, VIII, IX, X, XII, XV, XIX, XX, XXII, XXIX, XXXVII, XXXVIII, XLIII:

Нордланд, Северная четверть — XXIII, XXVIII.

Сандей — XII, XIII, XIV, XV, XVIII, XXI.

Синий человек (Blámaðr) — XVI.

Скагафьорд — XXXII.

Топт — III, VI.

Торфастад — XXXIV.

Трекиллисвик — XXXVIII.

Фелль — IХ.

финн — IX.

Финнбогастад — XXXVIII, XXXIX, XL, XLI, XLIII.

Флатейардаль — I, VIII, XXXVI.

Халогаланд — X, XI, XII, XIV, XV.

Хартсгорн — XXIX.

Хейдархус — XXIII, XXIV.

Хладир — XIV.

Хоф (Гоф) — XXVIII, XXX, XXXI, XXXIV, XXXVI, XXXVII, XXXVIII, XXXIX, XL.

Хрутафьорд — XXXIII, XXXV, XXXVII.

Эйр — I, III, IV, VI, VIII, IX, X, XXII, XXIII, XXV, XXVII, XXXVI.

Эйяфьорд — XXV, XXXVI.

Генеалогическая таблица