Полузимье

А помнишь бесконечную вереницу
межмолочных дней в середине зимы,

мальгу полузимья,
вымоченный в воде соленый картофель,
навес над колодцем,
простую песню потока,
лодки в сараях
и лодки под мешковиной,
овец на отмели
и застывшие ноги,
и вечера, долгие как вечность,
ждем не дождемся, когда же погода позволит
выйти в море, когда из котелка запахнет свежьем.

А помнишь,
под вечер, в сумерках?
Стоя на отмели рядом с приемной матерью,
ты со страхом смотрела на обледенелые
сходни,
в даль фьорда, на небо, — вы ждали, когда из-за

мыса появится
лодка,
но лодка так и не появилась.

И сумерки превратились во мрак,
наполненный ревом шторма,
вы молча пошли домой;
выплакавшись в подушку,
ты сиротливо уснула в огромной кровати.

А помнишь,
какая радость — среди ночи проснуться
оттого, что мозолистая ладонь
прикоснулась к твоему лбу,
а мягкой тыльной стороной руки
тебя гладят по щеке.

Вернулся приемный отец!
Поцеловал тебя, а ты обняла его за шею.
В его мокрых соленых усах еще сидел холодок.

А наутро на камнях у дома
голубела зубатка,
и солнце дробилось на серебряной чешуе
пикши,
и радостно было в бедном доме.