Сага о Гудмунде Достойном

Guðmundar saga dýra

1

Жил человек по имени Гудмунд, он был сын Эйольва. Хутор его назывался на Дворах Хельги, а располагался в округе, что называется долина Дымов. Не было у него недостатка ни в друзьях, ни в имуществе, но говорили, что человек он скорее прижимистый. У него был сын по имени Тейт, мужчина видный и уважаемый.

У Гудмунда было два брата, одного звали Халльдор, а другого Бьёрн. Добра у них было поменьше, чем у Гудмунда, но у обоих имелись хутора в долине. Тогда там, в долине, все бонды были как на подбор.

В те времена на Горном хребте жил Сигурд сын Стюркара законоговорителя, а на Мычащих дворах жил Эйольв сын Халля сына Хравна законоговорителя сына Ульвхедина законоговорителя сына Гуннара законоговорителя. У Халля сына Хравна была дочь по имени Сигрид, она была матерью Гудлауг, матери Кетиля священника сына Торлака, который приходился сыновьям Нарви дедом по матери1.

Как Тейт подрос, стали подыскивать ему невесту.

Жил бонд по имени Торольв сын Сигмунда. Хутор его назывался Подмаренничная гора и располагался в Островном фьорде. Хавлиди сын Мара2 приходился ему дедом по матери. Он был хороший хозяин. Его жену звали Стейнун, дочь Торстейна Хама. У них было три сына, но о них не будет речи в этой саге.

Еще у них была дочь по имени Откатла, пригожая и умелая. Ее-то и посватали за Тейта. Людям казалось, они друг другу ровня — она породовитее, да он побогаче3, и к обоим все хорошо относятся. Вот помолвили ее с Тейтом, и уехала она на хутор, которым они владели совместно, и сразу же взялась за хозяйство. А до того, с тех пор как умерла жена Гудмунда, хозяйки в доме сменяли одна другую. Теперь все всем стали довольны.

Не прошло много времени, как Гудмунд передал им во владение все имущество, а они его приняли. А сам Гудмунд уехал с хутора прочь, взяв с собой не больше, чем требовалось на пропитание, и направился на Поперечную реку, и сделался там монахом. Аббатом там тогда был Халль сын Хравна.

Сразу, как только Гудмунд уехал, дела у Тейта пошли куда хуже, чем раньше.

[1184–1185 гг.] Случилось так, что в Островном фьорде остались на зиму три корабля. Год же в стране выдался голодный, как никогда. Во фьорде Плоского мыса верховодил Кольбейн сын Туми. И он повелел, чтобы бонды в округе не продавали пропитание дешевле, чем он сам назначит.

Норвежцам показалось, что назначенная цена больно велика, и поэтому они не стали искать себе жилья на зиму там, к западу от гор4.

Тейт сын Гудмунда принял у себя трех норвежцев. Одного звали Грим, по прозвищу Рыжий, а двух других — Эрлинг и Хравн. Это было в ту самую зиму, когда случились пожары на Подмаренничных полях в Островном фьорде, и на Гребне в Срединном фьорде, и во многих других местах.

Тейту понравились гости, и взяла его охота поехать с ними за море, а потому что прежде он никогда страну не покидал. И вот он едет с ними на корабль.

[1185 г.] Тогда и многие другие люди поехали за море. Одного человека звали Тейт. Он жил на Болоте и на Гуннаровом холме. За него отдали Вильборгу, дочь Гицура сына Халля. В то же лето уехал за море Торгейр, сын Бранда епископа, а еще человек по имени Гуннар, с хутора Аудов шар. А за лето до того за море уехал Торвард Богач сын Асгрима. Никто из этих людей не вернулся обратно, и в каждой округе те, кто остался дома, ни по ком так не сокрушались, как по ним.

[1186 г.] У Бранда епископа было тогда обыкновение ездить каждое лето по своей четверти5 и гостить понемногу в каждой второй церкви. Вот пришла ему пора гостить на Дворах Хельги у Тейта. Откатла пригласила туда своих друзей и родичей, Торольва, своего отца, и Олава сына Торстейна, своего дядю по матери, и Эйольва сына Халля, который был женат на Гудрун дочери Олава, двоюродной сестре Откатлы по матери.

В тот день, когда у них гостил епископ, случилось необычное: когда женщины отправились готовить еду на завтрак, Откатле несколько раз привиделось, будто Тейт, ее муж, сидит среди других мужчин. А как она приглядывалась, то сразу видела, что никого, похожего на Тейта, среди гостей нет. И после этого у нее не достало сил готовить завтрак.

И прежде чем люди разъехались, позвала Откатла своего отца и верных ей людей и объявила о разделе имущества между собой и своим мужем Тейтом. И это всем показалось удивительным, ведь все знали, что они хорошо ладили, пока жили вместе. Но когда она рассказала им, что случилось, никто не сказал ни слова против, а даже наоборот. Ей причиталось приданое и залог, а также было решено, что́ ей полагается из земель и движимого имущества. Но она объявила, что не станет ни разводиться с Тейтом, своим мужем, ни делить с ним имущества, если тот возвратится.

И тем же самым летом, когда в страну пришли корабли, стало известно о смерти Тейта, а он умер весной в Норвегии. Детей у них не было. И пошли пересуды, кому полагается наследовать за Тейтом, и люди были того мнения, что дело тут еще какое прибыльное. Многие считали, что за ним должен наследовать его отец, но братья Гудмунда, Бьёрн и Халльдор, объявили всем, что Гудмунд не имеет права ни владеть этим имуществом, ни даже управлять им — а как же иначе, коли он монах. Тут люди разделились, и на каждой стороне оказалось много народу. Эйольв сын Халля с Мычащих дворов говорил, мол, дело ясное, наследовать должен Гудмунд.

У Эйольва было два сына, и он хотел обеспечить обоим достойную жизнь. Он поехал на Поперечную реку и получил от Гудмунда земли и наследство6, а заплатил немногим более чем полцены, ну а если что по закону выйдет не так, так это теперь его, Эйольва, забота.

А как про это прознали Халльдор и Бьёрн, им это очень не понравилось, и сильно невзлюбили они Эйольва — как так, они почитай что нищие, а он взял и прибрал к рукам их законное добро.

[1187 г., 29 марта — 5 апреля] Эйольв ударил с Гудмундом по рукам между йолем и Великим постом. А на пасхальную неделю братья поехали в Островной фьорд на Алтарную реку поговорить со своими годи — один из братьев ездил на тинг с Торвардом сыном Торгейра, а тот жил на Подмаренничных полях в долине Алтарной реки, а другой с Энундом сыном Торкеля, а тот жил на Земле Горячих источников. Каждый рассказал, в чем дело, и просил о помощи. И кончилось тем, что каждый ударил со своим годи по рукам и передал права на свою долю в имуществе, и с тем оба уехали восвояси. Эта новость быстро разнеслась по округе.

А весной, как прошла Пасха, Откатла распорядилась своими землями и объявила, что раздел имущества, о каком был уговор прошлым летом, вступил в силу. А потом она уехала с Дворов Хельги со всем скарбом и направилась на Подмаренничную гору к своему отцу, и больше о ней не будет речи в этой саге.

2

После этого встречаются хёвдинги, Торвард и Энунд, и решили между собой вмешаться в это дело совместно, и поехали на север в долину Дымов, и взяли с собой почти пять десятков человек, и засели на хуторе на Дворах Хельги.

А как про это прознал Эйольв, он собрал людей, и с ним поехал Сигурд, его сосед, сын Стюркара, и Ислейв, и Асбьёрн, брат Эйольва, и еще Клеппьярн сын Кленга, за которого выдали Ингрид, сестру Сигурда. И еще с Эйольвом были Хьяльм сын Асбьёрна из Западного затона и Асгрим сын Гильса из Долины Медвежачьего озера — он был женат на Ярнгерд, дочери сестры Эйольва, — и Мар сын Гудмунда, близкий родич Эйольва. За ним была замужем Хельга, дочь Снорри сына Кальва.

А с Энундом был его родич Эйнар сын Халля с Подмаренничных полей. Они совместно владели годордом.

Так обе стороны собрали много народу и засели на своих хуторах.

Вот Эйольв поехал на Дворы Хельги. И договориться им не удалось, потому что обе стороны претендовали сразу на все имущество, о котором был спор. И ни на чем они не могли сойтись, так как ни одна сторона решительно не хотела ни от чего отказываться. Поэтому дошло до вызовов в суд, и Эйольв вызвал в суд Энунда за незаконное завладение принадлежащим ему, Эйольву, имуществом и заявил об этом во всеуслышание. А Торварда вызвал в суд Мар сын Гудмунда. А еще вызвали в суд двух сыновей Энунда, Хамунда и Вигфуса, и еще одного человека по имени Вальгард.

Дело было передано в суд тинга у Бродов.

3

Жил человек по имени Гудмунд сын Торвальда, а по прозванию Гудмунд Достойный. Хутор его стоял в Скотьей долине и назвался на Гребне. У Гудмунда был брат Асгрим, отец Торварда Богача, и сестра Альвхейд, которую взял в жены Гицур сын Халля, и еще Вигдис, на которой женился Форни сын Сёксольва — от него ведут свой род Форнинги, — а еще единоутробный брат Торд сын Торарина с Лиственного обрыва.

Гудмунд владел годордом, которым раньше владели Асгрим, его брат, и Торвард Богач. В этом деле Гудмунд не был ни на чьей стороне. Он собрал людей, как своих тинговых, так и других, и поехал с ними со всеми на весенний тинг.

[1187 г.] А как люди собрались на весеннем тинге, стало ясно, что о замирении не может быть и речи, так как ни одна из сторон не желала отказываться от своей тяжбы и каждая заявляла, что владеет всем имуществом, о котором был спор.

Торвард и Энунд заявили, что станут скорее сражаться, чем спорить в суде. Тут вмешались Гудмунд и его люди, и вышло так, что не случилось ни сражения, ни рассмотрения тяжбы. А те, кто взывал Торварда и Энунда в суд, попросту передали дело на суд альтинга, раз на весеннем тинге дело рассмотреть не удалось. И на этом тинг закончился.

А как пришло время ехать на альтинг, собрались люди ехать, но из них двоих, Торварда и Энунда, не поехал ни один, а с годордом Энунда поехал Эйнар сын Халля, а с годордом Торварда человек по имени Снорри сын Грима, родич Торварда. Торвард и Энунд наказали им не выступать от их имени по этой тяжбе и ничего не делать, мол, когда, ежели случится, все вернется обратно в округу, они сами тут разберутся.

Олав сын Торстейна предложил Клеппьярну одно из двух, или помочь Эйольву и отправиться на альтинг, или же остаться дома и смотреть за делами в округе. Клеппьярн поехал на альтинг, а Олав остался дома. Они же, Энунд и Торвард, сидели, пока шел альтинг, на своих хуторах, и людей с Дворов Хельги убрали и распустили по домам, и никому зла не делали.

А как люди вернулись с альтинга, рассказали, что Энунда и Торварда объявили вне закона. Тогда оба собрали людей и засели с ними на своих хуторах.

А как подошло время изымать имущество, к Энунду с Торвардом приехали люди из самых далеких мест. Из восточных фьордов приехал Тейт сын Одди, свойственник Торварда, чтобы помочь ему.

А во фьорде Плоского мыса Сигурд сын Орма как раз женился на Турид дочери Гицура, на которой прежде был женат Туми сын Кольбейна. Сын Туми, Кольбейн7, в то время уехал из страны, и пока его не было, главным в округе стал Сигурд.

Гудмунд [Достойный] послал людей к Сигурду и просил, чтобы тот оказал ему помощь, какую сможет.

Сигурд послал ему четыре десятка людей, и притом хорошо вооруженных.

В день, когда надлежало изымать имущество, Гудмунд выехал со своего хутора с полутора сотнями человек и поехал на перевал между долиной Алтарной реки и Склоном Креклингов8, и там перехватил отряд Эйольва.

А изымать имущество нужно было в двух местах, на Подмаренничных полях и на Земле Горячих источников. И вот поехали Энунд и Торвард, каждый со своим отрядом, навстречу отряду Эйольва. А Гудмунд, как только остановил людей Эйольва, поехал навстречу людям Энунда и Торварда, и их тоже остановил, и стал ходить между отрядами. Эйольв твердил, что имеет законное право объявить о начале изъятия имущества прямо тут, на месте, в окружении своих людей, да так ведь оно и безопаснее выйдет. Энунд же и Торвард грозились, мол, пусть только попробует, они немедленно вступят в бой.

Гудмунд же ходил между двумя отрядами и сулил, что выступит с оружием против любого, кто не послушается его совета. И вышло так, что не случилось ни изъятия имущества, ни битвы. И с тем люди отправились восвояси, как только солнце стало клониться к западу, поскольку в законах говорилось, что изъятие имущества нужно начать, пока солнце на юге9. Так что люди уехали прочь, и каждый засел у себя на хуторе, те же, кто приехал издалека, отправились домой.

И так обе стороны сидели на своих хуторах с отрядами.

На Дворах Хельги всего было вдоволь, и там охотно принимали нищих, но все же, как и следовало ожидать, люди отправлялись и за добычей10, когда чего-то не хватало. К Эйольву же сносили все, и китов, и птичьи яйца, и все приходилось ко двору, но на пропитание шло только добро самого Эйольва.

Когда же на Дворах Хельги добра поубавилось, начались грабежи, и ограбили человека по имени Торгейр сын Хлив, он жил на хуторе Мыс, а еще и другого, по имени Халль сын Ислейва. Халля грабители хотели прихватить с собой, но он выбрался через окно в одной из построек и ускакал прочь на коне, на котором приехали гости, те же забрали с хутора и скот, и съестное.

А как грабители поехали обратной дорогой, то завернули на Мычащие дворы потравить местный луг и задать корму своим лошадям, и заодно принялись подстрекать людей выйти из крепости — а обе стороны построили себе на хуторах крепости. Ислейв сын Халля хотел выйти и сразиться с ними, но его же люди ему не дали. И Торвард с Энундом и их люди отправились на Дворы Хельги с награбленным.

Тут Эйольв решил, что у него маловато людей, а больше из округи к нему никто не хотел присоединиться. Тогда Ислейв — а у него был хутор на Валушьем холме — отправился на запад во фьорд Плоского мыса собирать людей.

А как он попал во фьорд, встретился ему человек по имени Грим сын Снорри. Он жил на хуторе Капище на побережье11, близ долины Хьяльти12. За него отдали Торню дочь Торгейра, сестру Торварда, но он не был заодно с шурином. Он распорядился по дому, взял с собой необходимое и поехал на Гребень к Гудмунду Достойному. А оттуда с ним поехал Гудмунд — всего их было пятнадцать человек, — и направились они на север в долину Дымов, на Дворы Хельги и на Мычащие дворы, и повстречались с обеими сторонами, и стали пытаться замирить их, и говорили, мол, никак нельзя дольше сидеть им с отрядами в крепостях без того, чтобы не случались грабежи или иные какие стычки между ними.

Грим был человек мудрый и рассудительный, и им с Гудмундом удалось замирить стороны, а заодно и устроить сватовство. Грим придумал, чтобы Кленг, сын Клеппьярна, посватался к Гудрун, дочери Торварда сына Торгейра. И на том и порешили, согласившись и на мир, и на брак. Никаких других людей заключать мировую не приглашали и решили все сразу на месте. Условились на том, что земли, о которых спорили Торвард с Энундом и Эйольв, не достанутся никому из них, а скот и так весь порезали еще до того. Земли же отойдут отцу с сыном, Кленгу и Клеппьярну. Торвард смотрел на это дело так, что раз Кленг теперь его свойственник, то и земли как бы его. Однако им надлежало теперь заплатить13 за земли столько, сколько полагалось по закону.

Ударили по рукам и по поводу грабежей, что случились за зиму, и на всем помирились, и распустили отряды, и заплатили пропитанием тем людям, что были с ними, — и с тем уехали восвояси, и ни одна из сторон не добавила себе этим делом славы, а она вся целиком досталась Гудмунду. И завершилось все прежде, чем вернулся Ислейв, и Эйольв решил, что люди ему уже и не нужны. Но им было прежде обещано жилье и пропитание на зиму, поскольку их забрали с летних работ на хуторах. И братья, Ислейв и Эйольв, сошлись на том, что Ислейв распустил собранный им отряд, но прежде отправился туда, где были китовые ямы Эйольва и выдал каждому человеку по три меры14, и с тем они уехали восвояси.

А брак, о котором был уговор, заключили осенью, и пир был на Подмаренничных полях. После этого Гудрун уехала с Кленгом в Вороново ущелье.

У Асбьёрна сына Халля, брата Эйольва, тогда не было своего хутора. Он и прикупил Дворы Хельги у отца с сыном, Кленга и Клеппьярна, потому что тем оказалось накладно ими владеть, и вот они продали землю Асбьёрну.

А как об этом прознал Торвард, показалось ему не слишком хорошо, что земли попали к сыновьям Халля. Они же [Кленг с Клеппьярном] сказали, мол, имеем полное право продавать как эти земли, так и любое другое свое добро.

И вот Асбьёрн переехал со всем скарбом на Дворы Хельги. И все пуще прежнего стали уважать Гудмунда Достойного за его участие в этом деле.

4

[1187 г.] Жил человек по имени Бьёрн сын Геста. Жил он в Олавовом фьорде, в месте, что называется на Песках15. Он всегда был заодно с Энундом и ездил с ним на тинг. Был он заносчив и нраву непокладистого, да и хозяин никудышный. Дружили с ним немногие, а стекались к нему больше такие люди, про которых говорили, что это самые что ни на есть отпетые негодяи. В то лето он ни на шаг не отходил от своего годи и вернулся к себе на хутор не раньше, чем закончились все эти дела16, и оказалось, запасов на зиму считай что не заготовлено. А у Бьёрна были иждивенцы, а добра маловато.

Новости той зимой в округе были все больше худые — кражи со взломом да грабежи, как в Олавовом фьорде, так и в Приречье. И выяснилось, что злодеи все жили на хуторе у Бьёрна.

В то время в той округе17 верховодил годи Йон сын Кетиля, брат Асгрима скальда. Хутор его назывался Холм18, но жил он все больше в Пригорках, у епископа Бранда.

И вот приехали из Приречья к Йону в Пригорки два бонда, одного звали Мар сын Рунольва, а другого Торвард сын Суннольва, и рассказали о своих неприятностях.

Йон спросил совета у епископа Бранда.

А Бранд сказал, что давно уже люди говорят, мол, пора очистить округу от всякого сброда и хорошо бы схватить людей, о которых всем известно, что это злодеи. А где они прячутся, всякий знает — у Бьёрна.

И тогда Йон поехал в Приречье с Маром и Торвардом. Затем они собрали в Приречье людей, всего пять десятков человек, и отправились в Олавов фьорд, на хутор Пески.

Бьёрн в тот день отправился рыбачить в море.

Гости взяли себе две лодки и погребли за ним, и встретились во фьорде. Они заранее договорились, что мира Бьёрну не видать. Еще с ним на лодке был человек по имени Эйольв. Вот они схватили Бьёрна и повязали его прямо на лодке, и поплыли с ним связанным к берегу.

Был человек по имени Вальди Священник сын Мара. Он был всем известный негодяй. Люди из Приречья застали его за грабежом и схватили, и взяли с собой в Олавов фьорд, и сказали, что отпустят его живым, но прежде он должен казнить Бьёрна. Вальди исполнил, что требовалось, с особой жестокостью. А потом они завалили тело Бьёрна камнями.

Тут узнает Энунд, что сталось с Бьёрном, и объявил, что этим ему [Энунду] нанесли большое оскорбление, потому что он ценил людей за то, как они помогают ему, а не за то, хорошо ли к ним относятся другие люди. Он также объявил, что за Бьёрна полагается заплатить полную виру, так как он не был занят ничем предосудительным, когда его схватили и казнили.

[9 марта 1188 г.] Так прошла зима, и начался Великий пост. А в среду второй недели Великого поста в Приречье появился человек по имени Сёльви сын Торарина и наведался на хутор, что назывался в Ущелье. Там жил Торвард сын Бьёрна, которого прозвали Бьёрн со шхеры. Торвард был при убийстве Бьёрна, и Сёльви как раз послали за его головой.

Но когда люди собрались из дому на обедню, Сёльви убежал прочь, решив, что не будет там прятаться и выжидать и что в одиночку ему как-то не с руки мериться силами со столь многочисленным противником.

Поэтому он направился в овечий загон, принадлежавший Йону с Холма, и просидел там до вечера.

Человека, который там приглядывал за овцами, звали Глум. И вот вечером, когда он пришел в загон, Сёльви его убил.

После этого Сёльви отправился в Бешеную долину, и шел всю ночь напролет, и хорошенько отморозил себе ноги, но добрался-таки до побережья19. Там его прятать не стали, и вот он перебирался с хутора на хутор, пока не оказался у Энунда на Земле Горячих источников, и засел там.

Весной Энунд объявил, что собирается в Приречье вчинять тяжбу тем, кто был при убийстве Бьёрна, а потому, что это все были весьма зажиточные люди. То есть дело казалось ему чрезвычайно прибыльным.

Об убийстве Глума надлежало тяжиться братьям, Йону годи и Асгриму, но в этом деле был замешан всего один человек, да такой, что Йону с Асгримом было решительно плевать, объявят его вне закона или нет. И тут люди из Приречья смекнули, что, ясное дело, не удастся им добиться справедливости в тяжбе против Энунда, если только они не заручатся чьей-либо помощью, и вот они отправились к епископу Бранду и спросили у него совета.

А епископ говорит, мол, все самые важные тяжбы, что разбирались прошлым летом, разрешились как нельзя лучше благодаря участию Гудмунда, и предложил им отправиться к нему и просить его взять на себя их тяжбу.

И вот братья, Йон годи и Асгрим, едут в гости к Гудмунду Достойному и просили выступать в суде от их имени в этом деле.

Гудмунд же принялся отнекиваться, мол, ни одной из сторон он ничем не обязан, и ни с той ни с другой стороны ему никто ни кум ни сват.

Тут они увидели, что так просто им ничего от него в этом деле не добиться. И тогда передали они Гудмунду свой годорд в Приречье, а людей там было много и все как на подбор, а Гудмунд принял от них этот дар, и теперь все, против кого были выдвинуты обвинения [по убийству Бьёрна], стали его тинговыми.

После этого была назначена сходка между Гудмундом и Энундом, дабы им замириться. И они решили это дело, и назначили людей, которые договорятся об условиях мировой, и выбрали Халля Священника сына Гуннара с Подмаренничных полей и Бьёрна Священника сына Стейнмода со Скотьего пригорка. Они приравняли убийства Глума и Бьёрна друг к другу, а что до того, будто бы дело по убийству Бьёрна очень прибыльное, так это, сказали, оттого только, что при нем было больше людей, а по совести за Бьёрна ничего платить не полагается. И договорились на том, что каждый — и Энунд, и Гудмунд — выплатит возмещение своим людям из собственного кармана.

5

Жила женщина по имени Гудрун дочь Торда. Жила она на хуторе, что назывался на Орлином мысу, на побережье у входа в долину Алтарной реки. Была она из красавиц и самая что ни на есть обходительная. Ей принадлежали и сам хутор, и относившиеся к нему земли. Она была молода и унаследовала хутор и земли за отцом. В округе говорили, невесты лучше Гудрун среди женщин ее положения не сыскать.

За нее посватался человек по имени Симон, сын Торварда, того самого, которого прозвали Усатый пес. Люди его уважали, и, по мнению округи, это был равный брак.

Вот заключили этот брак, и Симон переехал к ней на хутор.

Супружеская жизнь у них не сказать, чтобы очень ладилась, и скоро стало так, что Гудрун то дома, то где-то шляется. Симон же вел себя тише воды ниже травы. Они прожили вместе две зимы, и на вторую стало меж ними получше, и Гудрун все время была дома.

В тот год у них оказалось маловато запасено под пост. И как начался Великий пост, Гудрун сказала, мол, пусть Симон съездит за постной едой на Мачтовый мыс, на отцовский хутор. Вот он поехал и вышел во фьорд с людьми, и налетели на камень, который называется Черноголовый. И там утонули Симон и два его домочадца. И Гудрун осталась вдовой.

В то же лето посватался к ней человек по имени Хравн сын Бранда, с запада, из фьорда Плоского мыса. Был он из людей Грима сына Снорри, и с этим делом в округу приехал сам Грим. А за Гудрун отвечал Торвард сын Торгейра, и свойственники20 договорились на том, что Гудрун помолвили с Хравном. А свадебный пир был в Капище, у Грима. И говорили люди, что Гудрун выскочила из постели в первую же ночь, едва только к ней подвели Хравна21.

После этого Хравн и Гудрун отправились на Орлиный мыс, и Хравн сделался там хозяином. Нельзя сказать, будто бы Гудрун обходилась с мужем мягко. Тем же летом она сбежала из дому и отправилась на запад в Капище. Грим принял ее тепло, и некоторое время она прожила там.

Тут ей стало известно, что Грим собирается плыть в Островной фьорд и взять ее с собой. Это ей было не по душе, и она тайком сбежала с хутора, не взяв даже свою лошадь. Она не останавливалась, пока не добралась до Мачтового фьорда, до хутора Торварда Усатого пса — бросилась ему в ноги вся в слезах и все причитала, мол, как ей тут хорошо, а все из-за памяти о Симоне.

Торвард принял ее хорошо, и она прожила там долгое время.

У Торварда было заведено каждое лето нагружать свою лодку постной снедью и плавать по округе и продавать ее бондам. И вот он снова поступил как обычно, и поплыл вниз по фьорду, и взял с собой Гудрун. Он направился в Гусиную гавань, потому что там стояли торговые корабли [норвежцев]. Торвард поставил там свою палатку, и Гудрун была с ним в палатке.

Там были и другие люди, из тех, о ком есть что рассказать. Это был Торд сын Торарина с Лиственного обрыва и его сыновья, Хакон, Хильдибранд и Дагстюгг.

Однажды повстречались Хакон и Гудрун, и завязалась между ними беседа, ведь раньше они частенько видели друг друга. И вот, пока они были там, Хакон каждый день ходил к Гудрун и беседовал с ней.

А когда Торвард накупил столько, сколько намеревался, собрался он восвояси и взял Гудрун с собой. А как он доплыл до Орлиного мыса, ссадил Гудрун на берег и отправил ее домой, на ее хутор, к мужу. А потом он уплыл на свой хутор, и о нем больше не будет речи в этой саге.

И с тех пор повелось так, что Хакон стал заглядывать на Орлиный мыс, и так оно шло всю ту зиму.

Как-то раз Гудрун завела с Хаконом беседу и сказала, мол, не желает его видеть и нечего ему больше к ней наведываться, пока Хравн жив.

— А теперь поступай как знаешь.

И в другой раз сидели они на поперечной скамье, Хакон, его брат Хильдибранд, и Гудрун между ними, и говорили вполголоса, а Хравн сидел на скамье и вытачивал из дерева ложки, потому что он был человек умелый. Тут оба брата встают и пошли к дверям, и когда они проходили мимо Хравна, Хакон нанес ему удар топором на короткой рукояти и попал в грудь, а потом ударил его еще раз, и лезвие отскочило от кости. А после этого братья вышли вон.

Хравн схватил топор, что лежал подле него, и встал. Но Гудрун обняла его и попросила никуда не ходить.

Он отвечает:

— И точно, далеко мне теперь не уйти, сколько ни хорохорься.

Она спросила его, тяжело ли он ранен.

Он отвечает:

— Рана от второго удара неглубокая, а вот под грудиной словно горит.

Хравн пролежал три дня в постели раненый, и был соборован, и затем умер, и его отвезли на Подмаренничные поля.

6

Тут важным людям в округе стало казаться, будто у Гудмунда Достойного многовато власти. Он и в самом деле собрал вокруг себя много людей, и отменил судебный тинг на Бродах, и запретил разбирать там судебные дела, иначе, мол, начнутся раздоры, каких мало, не хуже, чем на альтинге.

И вот уважаемые люди пришли к мнению, что вести тяжбу об убийстве Хравна — неплохая идея. А ответчиком должен был быть как раз Гудмунд, потому что Хакон приходился ему племянником22.

Тут Гудмунд задумался, как ему поступить, и послал человека по имени Вальгард во фьорд Плоского мыса к Эрленду сыну Бранда. Этот Эрленд был брат Хравна, и право вести тяжбу и требовать виру за Хравна принадлежало ему. Гудмунд наказал передать Эрленду, что приглашает его к себе в гости, и добавить, что тогда он получит за брата такое возмещение, что всякий скажет, мол, лучше и не бывает.

Эрленд поехал на восток вместе с Вальгардом и двумя другими священниками23, священником Флоси сыном Тородда, который жил на Серебряных дворах, и священником Бьёрном сыном Олава, который жил под Горой во фьорде Плоского мыса, и вот они все встретились с Гудмундом.

Он принял их хорошо и послал за Тордом и его сыновьями. И вот они все приехали на Каменные дворы. Этот хутор тоже принадлежал Гудмунду. Это на другой стороне реки24. И стал Гудмунд искать способ замирить их.

Торд же сказал, мол, не станет ничего платить за Хравна, если только Гудрун не заплатит половину виры. Добавил, мол, это она подбила Хакона лишить Хравна жизни. Гудрун же не очень-то хотела соглашаться на это. И договорились, что доверят решить дело миром священнику Флоси и Гудмунду. А они назначили за убийство Хравна пятнадцать сотен эйриров, а каждый эйрир оценили в три локтя домотканого сукна, и Гудмунд немедленно выплатил все до последнего. В качестве оплаты он отдал два участка земли к западу от пустоши, один назывался Полуданово междуречье, а другой Верхние палаты, это близ Серебряных дворов25, а когда гости собрались в дорогу, проводил их всех добрыми подарками. Кроме того, все, бывшие при замирении, принесли клятвы. А важные люди в округе ни о чем и не догадывались, и узнали, только когда все уже было кончено.

После этого Хакон взял Гудрун в жены и обращался с ней круто, сказал, мол, еще не хватало, чтобы подосланные ею люди сняли ему голову с плеч, не бывать тому.

А теперь нужно поговорить о другом.

7

Жил священник по имени Хельги сын Халльдора. Он жил на хуторе, что назывался в Речном лесу, это на побережье близ Бешеной долины. Он жил там с женщиной по имени Хердис, на которой раньше был женат Бранд сын Геллира, — он жил там и был убит в дверях церкви.

Священник Хельги был женат на женщине по имени Тордис, а ее мать звали Торгерд, а ее отца — Торгейр.

Торгерд жила на хуторе под названием на Крутых полях, на другой стороне реки, в месте, которое называется Долина Торвальда. Она же и владела землей, на которой жила, и захотела заново отделать жилые покои в доме. Священник Хельги занимался для нее такими делами и добыл ей дерева и всего прочего, что требовалось.

В округе жил человек по имени Ингимунд. Своего дома у него не было, зато он был мастер на все руки. И вот он нанялся починить Торгерд дом, сделал все, как полагается, и остался на хуторе на зиму. А как прошла зима, он и не думал уходить, и пошли пересуды, мол, ему нашлось о чем поболтать с хозяйкой. Впрочем, никому не приходило в голову их попрекать, поскольку тут не было ничего такого. Да и то, хутор ее пребывал теперь в лучшем виде, а ему не нужно было больше побираться.

Но не было ему удачи, и кончилось тем, что приглянулась ему другая женщина. Звали ее Асгерд, и жила она на хуторе Телячья скула26, и Ингимунд частенько туда наведывался, а насчет того, хорошо это или плохо, они с Торгерд не сошлись во мнениях, и оттого Ингимунд то и дело убегал с ее хутора в Речной лес.

[11 января 1191 г.] В первую пятницу после йоля отправился Ингимунд к Асгерд. А как он вернулся, поговорили они с Торгерд недружественно, и, как стемнело, вышла она из дому и направилась в Речной лес, и осталась там на ночь.

К вечеру, когда люди сидели за ужином, пришел Ингимунд и намеревался забрать Торгерд и идти с ней обратно. Она же отказывалась. Тогда Ингимунд спросил Хельги, не хочет ли тот чего сказать, ведь это дело его касается.

Тот ответил:

— Если я чего и хочу, так это чтобы Торгерд не таскали насильно по ночам из дома в дом, и ей позволено самой решать, где ей больше хочется оставаться.

И оба, Ингимунд и Торгерд, остались на ночь там.

На хуторе было мало мужчин, и все они спали не в главных покоях, а в жилых, с женщинами. А как все заснули, Ингимунд собрался вон. Он спал на продольной скамье, а женщины — на поперечной. В комнате горела лампада, перед сном ее подвесили повыше27. А Ингимунд, как вернулся, подошел к священнику Хельги и ударил его по голове топором, и тот, как рассказывают люди, уже больше не проснулся.

Затем Ингимунд убежал прочь, на хутор Внешний Речной лес. Там жил Сумарлиди. Ингимунд кликнул его и сказал, пусть помолится за упокой души священника Хельги. А затем он направился дальше на запад, пока не добрался до Пригорков, и встретился с епископом Брандом, и рассказал ему, в какой переплет попал.

Епископ же наотрез отказался его исповедовать, говорит, он заслужил, чтобы его лишили жизни, впрочем, это не его дело, а что до исповеди и отпущения грехов, то не бывать тому, но все же пообещал как-нибудь о нем позаботиться.

Жил человек по имени Сумарлиди сын Асмунда, его хутор назывался Пруд и располагался в Бешеной долине. Он был родич Ингимунду. Туда-то его и послал епископ Бранд, и Сумарлиди его укрыл.

Священник Хельги был родич Торварду сыну Торгейра и тинговый Энунда сына Торкеля. И каждый из них послал своего человека на хутор к Торгерд, чтобы они там работали и помогали ей, а заодно устроили засаду на Ингимунда и смотрели, не удастся ли им его поймать.

Человека, которого послал Энунд, звали Торарин, по прозвищу Буйный. А другого человека звали Йон сын Олава, а по прозвищу Булькало. Его послал Торвард. И вот они засели в засаду.

А как пришла весна, не стало мочи у Ингимунда прятаться у Сумарлиди, как и следовало ожидать, и отправился он на побережье к Асгерд, и забрал ее с собой, и пошел на хутор Дымный уступ, что в Бешеной долине. Там жил человек по имени Эйольв, а по прозвищу Хлебало.

Тем временем в долине Алтарной реки прознали, куда девалась Асгерд, и отправились из дому ввосьмером, и приехали на Крутые поля. Там к ним присоединились Торарин и Йон, и теперь вдесятером добрались до Дымного уступа ранним утром и выяснили, что Ингимунд прячется в одной из построек. Стали они тогда подстрекать его выйти наружу.

Он отвечает и сказал, мол, силы больно неравны.

А Йон сын Олава сказал, что ему тут некого опасаться, кроме только его одного, Йона.

Тогда Ингимунд ринулся к двери, думая нанести Йону какое-нибудь увечье и тем немного поквитаться с ним, потому что Йон стоял как раз перед самой дверью. И вот он выскакивает наружу. Но Йон убил его в тот самый миг, что он появился в дверях. А затем они зарыли его в сугробе, а потом отправились восвояси.

Эйольв же поскакал с хутора на Пруд к Сумарлиди и рассказал ему, как было дело.

Тот же собрал людей и отправился за ними сам-пятнадцатый. Но повстречаться им не удалось, и это к лучшему. А в качестве возмещения за Хельги священника удалось взыскать только имущество тех, кто прятал Ингимунда. Но с Сумарлиди им ничего не удалось взыскать, он же им пенял, что они нанесли ему тяжелое оскорбление, убив Ингимунда, меж тем как он собирался дать ему денег и устроить на корабль, чтобы ему уплыть из страны.

Той же весной в Бешеной долине ездили сваты, и посватался к одной женщине человек по имени Снорри сын Грима, с запада из фьорда Плоского мыса, с хутора Капище. Сватался он к женщине по имени Турид, сестре Сумарлиди. А ему [Сумарлиди] полагалось решать за свою мать и сестру. Грим был человек мудрый и невысокого роста, и за это был прозван Грим Лиса.

Сумарлиди, на их взгляд, отвечает на сватовство оскорбительно, сказал, мол, не намерен отдавать сестру за лисье отродье, и дело с концом.

Гудмунд сын Ари был тогда священником при церковном дворе в Полях, что в Бешеной долине. Он послал людей перенести Ингимунда в Бычью долину, и там его тело пролежало, пока люди не вернулись с альтинга. Тогда Гудмунд священник повелел откопать его и похоронить, как полагается, на Полях28.

8

Жил человек по имени Эрнольв. Он жил на хуторе, что назывался за Оградой на краю, недалеко от Пруда. Сына его звали Бранд. Он был человек молодой и проворный.

Хуторяне старались вести дела так, чтобы встречаться пореже.

[1191 г.] На один церковный праздник поехал Бранд на службу туда [на Пруд] и сел на необъезженного коня, и пока шла месса, конь отвязался и пошел пастись на домовой луг. Бранд попытался схватить коня, но тот не давался, и так они бегали друг за другом по лугу.

Тут подскочил к ним Сумарлиди, а в руках у него дубина, и он ударил дубиной и Бранда, и коня, и на сей раз ему это сошло с рук, так как он умел за себя постоять.

В Гусиной гавани все еще стояли корабли, и там было очень много народу.

На второй день недели пришлась годовщина освящения церкви в Скотьем пригорке, и в воскресенье люди съехались на пир. Туда приехали и Гудмунд Достойный, и Энунд. Лошадей собравшихся отправили пастись, приставив к ним людей, Энунд же своих лошадей стреножил и оставил прямо на хуторе.

А в понедельник все пошло как обычно. У кораблей было полно народу. Одни собирались в дорогу, другие, напротив, только прибыли.

Одного человека, который собирался уезжать, звали Флоси священник, а он жил он жил на Серебряных дворах. Вокруг стояли люди и помогали ему навьючивать тюки на лошадей. Среди них был и Сумарлиди с Пруда, он помогал, как и другие.

И тут подъехал к нему человек на молодом жеребце, одетый в серый плащ и с капюшоном на лице, слез с коня и скинул капюшон. Это был Бранд сын Эрнольва. Он сказал, что вот сейчас будет Сумарлиди потеха не хуже прежней, когда он прогнал его с луга. И тут наносит ему Бранд удар по плечу топором с широким лезвием, и это была очень большая рана.

Рядом стояли Торстейн сын Эйольва и Стейн с Каменников и думали схватить Бранда. Там же был и Снорри сын Грима, и вот он хватает Торстейна, а с ним еще один человек, по имени Бьёрн сын Олава. Так они вдвоем держали Торстейна.

Жил священник по имени Тородд сын Грима. Он был домочадец Энунда и родич Бранда. Он подал Бранду коня, и тот ускакал прочь, и за ним поехали, но настичь не сумели.

Эти вести дошли до Скотьего пригорка, когда люди собрались на вечерню. А как вечерню отслужили, было приказано седлать коней Энунду и его людям. Он объявил, что сообщили ему, будто бы его священник замешан в попытке убийства, и поехал к кораблям.

А как Энунд вернулся, Гудмунд спросил его, что стряслось. Энунд сказал, что Сумарлиди жив, но едва ли долго протянет. Гудмунд спросил, а что Бранд. Энунд сказал, что на один из кораблей поднялся Кольбейн сын Туми, и с ним много людей, и что поговаривают, будто бы Бранд был среди них.

После этого Гудмунд поехал к кораблям и пробыл там ночь, и говорил о чем следовало с разными людьми, так как Сумарлиди был ему родич, и вдобавок тинговый.

Сумарлиди прожил до того же часа следующего дня, а там умер и был перевезен на Поля, в Бешеную долину.

А Бьёрн сын Олава поехал вслед за Брандом на Ивняковую трясину к Кольбейну сыну Туми, Кольбейн же отправил его с провожатыми на Свиную гору, а там Сигурд сын Орма помог ему покинуть страну, и он отправился в паломничество в Рим, и умер по дороге.

[1192 г.] А следующей весной Гудмунд вчинил Бранду тяжбу за убийство Сумарлиди, а Снорри сыну Грима — за покушение на убийство и за помощь убийце, а Бьёрну сыну Олава и Тородду священнику — за помощь убийце. И все эти тяжбы разбирались на альтинге, и Энунд был на стороне Гудмунда, и по всем тяжбам заключили мировую, кроме убийства Сумарлиди. Никто не вызвался выступать от имени Бранда, и его объявили вне закона. Снорри заплатил двенадцать сотен, и был изгнан из фьорда Плоского мыса, и отправился на юг, на Междуречный мысок. Бьёрн сын Олава заплатил шесть сотен и был изгнан из округи. Тородд же священник заплатил три сотни, но сохранил право жить там, где ему хочется.

9

Тем временем случилось сразу несколько событий, но рассказывается здесь только про одно. А именно: в долине Алтарной реки посватался Торфинн сын Энунда к Ингибьёрг, дочери Гудмунда Достойного. Она была незаконнорожденная, а мать ее звали Вальдис.

Гудмунд считал, что она Торфинну ровня, и был не прочь выдать ее за него, кабы только можно было уладить дело по божьему закону. Но они были родичи, и Гудмунд сказал, что не может согласиться на брак, поскольку не выходит сделать правильно по законам страны и по божьему закону.

Отец с сыном [Энунд с Торфинном] сочли такой ответ за оскорбление и возражения Гудмунда ни во что не ставили.

В характере Гудмунда был такой изъян, что он любил и других женщин, а не только ту одну, на которой был женат. Отдали за него Арндис, дочь Пауля священника сына Сёльви из Дымного холма. У Гудмунда было много тинговых и родичей в Бешеной долине, и он ездил туда на пиры весной и осенью.

И как-то раз весной он был на пиру, и приглянулась ему одна женщина, которую он нашел и красивой, и необычной. Звали ее Торгерд дочь Асбьёрна, которого прозвали Жадным до трупов. Он приходился братом Эйольву Буйному. Гудмунд берет ее с собой и держит при себе в долине Темной реки.

В то лето пришел из-за моря корабль, и на нем вернулись в страну разные люди. Среди них был человек по имени Берг сын Торстейна, а еще Иллуги сын Йосефа, по прозвищу Жадный до ругани, и еще Тормод сын Эйнара, и еще много людей из той же округи. Берг и Иллуги поехали жить к Гудмунду, а Тормод в Вороново ущелье к Клеппьярну. Расстались они [упомянутые трое] не по-дружески, и Тормод сказал, что у него пропали льняные ткани и другие товары и что во всем виноват Иллуги — то ли он сам украл, то ли знает, кто это сделал.

А осенью Гудмунд поехал в Бешеную долину. Там жил человек по имени Торстейн сын Скегги. Он был мастер на все руки, умел делать ящички и коробочки, и от желающих купить его товары не было отбоя. И все же ему хватало только на еду да на одежду. Он частенько беседовал с Торгерд, прежде чем ее забрал к себе Гудмунд.

Гудмунд пригласил Торстейна к себе, а с ним и другого человека, тоже по имени Торстейн, которого люди чаще звали Стейн Скальд. И они жили у Гудмунда в то же время, что и те люди, что раньше вернулись из-за моря.

Торфинн сын Энунда тоже частенько туда наведывался в ту зиму и все беседовал с Ингибьёрг.

А весной Иллуги поехал в Вороново ущелье и встретил Тормода и спросил, хочет ли он повторить те слова, что он говорил прошлой осенью, или же он хочет сказать, что ничего не было.

А Тормод на это ответил, мол, если он [Иллуги] прошлой осенью сделался вором или прознал про кражу, то от прихода весны ничего не изменилось.

Тогда Иллуги, не слезая с коня, нанес Тормоду удар топором и попал в плечо, и это было большое увечье. А после этого Иллуги поехал прочь, но за ним погнались люди и скакали за ним вплоть до хутора, что называется на Бугре. Там преследователям преградили путь Стейн с Каменников и еще один человек, по имени Торстейн сын Арнтруд, и им не удалось догнать его.

Раны у Тормода зажили, но он уж теперь был не тот. Потом люди замирились и договорились, что Иллуги должен нести раскаленное железо, чтобы никто не смел называть его вором, а Бранд епископ должен сначала освятить железо, а потом быть при осмотре раны. И так оно и было сделано, и Иллуги нес железо и был объявлен невиновным.

Не говорят, будто бы Тормод получил хорошее возмещение за свое увечье, а потому, что все были того мнения, что оскорбление он нанес серьезное, меж тем как о нем [Иллуги] никогда не ходило таких слухов, ни до, ни после.

Иллуги уехал тем летом за море, а на следующий год осенью вернулся и поехал на Подмаренничные поля в долину Алтарной реки. Там жил тогда Торгрим Домочадец сын Вигфуса. Он был женат на Гудрун дочери Энунда сына Торкеля. И ту зиму Иллуги прожил у Торгрима.

А весной Иллуги женился, и взял в жены женщину по имени Финна, и поселился в Амбаре.

Той зимой в Гусиной гавани стояли корабли. А летом там была большая торговая сходка. Там были Форнунги и поставили себе большую палатку, и в ней жили все свойственники — Сёксольв сын Форни и Хёскульд, и еще там была Тордис, жена Сёксольва, дочь Дади сына Иллуги из фьорда Плоского мыса, и Бранд, ее брат, женатый на Сигню, дочери Гудмунда Достойного, и еще Ингибьёрг, ее сестра, и Гудмунд тоже, всякий раз, когда он приезжал к кораблям.

Однажды Гудмунд сел на лодку и вышел во фьорд. И пока его не было, явился днем Торфинн и сидел в палатке и беседовал с Ингибьёрг. И уехал прочь не раньше, чем люди сели ужинать. А как все собрались спать, снова появился Торфинн и с ним еще трое и снова стали говорить с Ингибьёрг, и так им было позволено остаться на ночь.

Но Сёксольв добавил:

— Вот о чем я тебя попрошу, Торфинн, чтобы больше ты не ходил в нашу палатку ни днем ни ночью, пока Гудмунда тут нет. А вот когда он здесь, то поступай как знаешь, нам все равно.

Торфинн отвечает:

— Не будет тебе никакого вреда от того, что я к вам хожу в гости, коли ты сам себе не хочешь его причинить.

Тут Торфинн встал и взял Ингибьёрг за руку, и собрался увести ее с собой.

Сёксольв вскочил, схватил Ингибьёрг и утащил ее обратно в палатку.

Торфинн выхватил меч и хотел ударить Сёксольва, но попал по стойке палатки. Тогда он принялся рубить ремни, которыми палатка была укреплена на стойке, и стойка упала, а Сёксольв схватил ее и стал ею обороняться. А Торфинн и его провожатые побежали вон из палатки и стали рубить стойки снаружи, и обоим, Сёксольву и Торфинну, досталось, хотя и нельзя было сказать, что они получили увечья, и с тем убрались восвояси. Но в палатке остались пояса всех троих, и за ними с добрыми речами пришел Тородд священник, и их ему отдали.

А на следующий день вернулся к кораблям Гудмунд и поехал потом домой, забрав с собой Ингибьёрг. Никто не сказал друг другу ни слова, словно ничего и не было.

И на той же неделе выехали из дому Энунд и Торфинн и с ними еще тринадцать человек и направились на Гребень.

Гудмунд был дома, и с ним почти никого. Домочадцы отправились на работы, а луга были далеко.

Не знаю я, какие слова они друг другу говорили, но дело кончилось тем, что Ингибьёрг была обещана Торфинну, прежде чем они уехали прочь, и назначен день свадьбы, и место, и также имущество, какое Торфинн получил вместе с ней.

А затем этот брак был заключен, и пир был на хуторе у Гудмунда. Она же уехала после этого с Торфинном, и говорили, что супруги хорошо ладят.

А на следующее лето после этого епископ объявил, что дети их будут считаться незаконнорожденными. Энунд переехал на хутор человека по имени Торир сын Барда. Он назывался Долгий склон. Энунд заявил, что имеет права на эту землю. И тут сказалась разница в могуществе между ними, и Ториру пришлось уехать прочь.

И вот Энунд стал жить на Долгом склоне, а Торфинн стал хозяином на Земле Горячих источников.

10

[1192 г.] Тем временем вернулся в страну человек, о котором есть что рассказать. Его звали Эгмунд, он был сын Торварда сына Торгейра, а по прозванию Вертел. Он много лет провел за морем. Он сошел на берег в Восточных фьордах и провел зиму у Тейта, своего свойственника. А как прошла зима, тот сказал, что мочи его больше нет терпеть Эгмунда.

[1193 г.] Тогда Эгмунд поехал в Трутовую долину, и залучил его к себе в гости человек по имени Бранд. Он жил на хуторе Творожные дворы. Он был женат на Ингибьёрг, дочери Торварда. И вот он прожил у Бранда ту зиму.

У Бранда жила женщина по имени Турид, его сестра. Она была красавица и крутым нравом не уступала мужам. Той зимой Эгмунд уложил ее в свою постель. И это было нехорошо, потому что на ней был женат человек по имени Бьёрн сын Халля сына Асбьёрна, который некогда жил на Дворах Форни, и все они были тинговые и союзники Торварда, Халль и его сыновья.

[1194 г.] Эгмунд и Турид ладили неважно, потому что и он, и она были люди упрямые и своенравные. Эгмунд сделал Турид ребенка, а Бьёрн, ее муж, в это время был за морем. А как наступила весна, решил Бранд, что Эгмунд у него засиделся.

Тогда его пригласил к себе Торд сын Торарина с Лиственного обрыва, а Торд был тинговый и союзник его отца Торварда.

Поехал Эгмунд к Торду, и не прошло много времени, как люди стали говорить, что у него начались всякие дела с Маргретой, женой Торда, дочерью Одда сына Гицура.

А летом вернулся в страну Бьёрн сын Халля, и Эгмунд отправил к нему Турид, его жену, и предложил самому решить дело — и на этом они замирились.

[1195 г.] Тот год Эгмунд прожил у Торда. А как наступила весна, он уехал прочь, и его снова принял у себя Бранд, на том условии, что Эгмунд поделит с ним расходы по дому пополам. Но он все равно заглядывал то и дело на Лиственный обрыв, и супруги, Торд с Маргретой, не сошлись во мнениях, хорошо это или плохо. Тогда она поехала на восток во фьорды к своему брату Тейту и осталась там. А на Лиственный обрыв по просьбе Торда переехал его сын Хакон.

[1196 г.] Как-то раз понадобилось Эгмунду поехать в Мысовую округу, и его путь лежал мимо хутора Лиственный обрыв. С ним ехал человек по имени Торстейн сын Кетиля. Вот так они вдвоем и ехали.

А как они проехали мимо, созвали сыновья Торда домочадцев и сказали, мол, надо съездить в лес по дрова. Среди них был человек по имени Гицур сын Халльдора, большой и сильный, а еще Берг, а еще Сёльви сын Тородда. И вот они поехали вверх по долине на откос, который с тех пор называется Эгмундов откос, но до рубки дров дело не дошло.

И тогда сказал Хакон домочадцам, в чем хитрость, а именно что он намерен устроить засаду на Эгмунда и лишить его жизни, и спросил, чем они готовы ему помочь.

Гицур отвечает:

— На Эгмунда я нападать не стану, но зато готов задержать его провожатого.

Берг промолчал, а Сёльви сказал, мол, не станет нападать на Эгмунда, коли тот сам не нападет на него, потому что у него счет к Эгмунду такой же, как и к ним [сыновьям Торда].

Вот они видят, что Эгмунд возвращается. Тут они [сыновья Торда] выскакивают из засады, а эти [домочадцы] — сзади. Гицур схватил спутника Эгмунда сзади за ноги, а Берг за руки, и так они покатились в кусты. А сыновья Торда втроем напали на Эгмунда. Сёльви же сидел рядом и ничего не делал.

Эгмунд храбро защищался, потому что он был хороший боец и отлично снаряжен. Дагстюгг нанес ему удар под руку копьем, и они думали, что уж теперь-то Эгмунд смертельно ранен. А на самом деле это была неглубокая рана, потому что на Эгмунде был прочный панцирь. Но они нанесли Эгмунду несколько ударов по лицу, и кровью ему залило глаза, так что он не мог больше сражаться. Тогда Эгмунд сел на землю и сказал, пусть пошлют за священником, если решили лишить его жизни.

Хильдибранд и Дагстюгг хотели убить его на месте, но Хакон не хотел. Тогда Сёльви сказал, что станет на сторону Эгмунда, если они не прекратят. Тогда Хакон предложил перевязать Эгмунду раны — а они думали, что он обречен, — но он отказался. И тогда они поехали домой.

Торд стоял снаружи и спросил, что они смогли совершить. Они сказали, что нанесли Эгмунду увечья и что он покамест жив, но просит священника.

Торд сказал, что это он их обвел вокруг пальца и что кабы он сам был при этом, то голова Эгмунда уже не сидела бы у него на плечах.

Затем они послали туда с хутора священника по имени Эрп и с ним еще одного человека. А как они приехали на место, Эгмунда уже и след простыл — хотя раны мешали ему передвигаться, с ним был его провожатый, целый и невредимый. И с тем они добрались до Творожных дворов. И стала за Эгмундом ухаживать женщина по имени Альвхейд, на которой был женат Халль сын Асбьёрна с Дворов Форни.

Торвард сын Торгейра был тогда в Ивняковой трясине с Кольбейном сыном Туми. И как он про все это прознал, повелел седлать себе коня, и уехал той же ночью, и не останавливался, пока не доехал до Творожных дворов, и поспел туда тогда же, когда и они.

А как Эгмунд излечился от ран, встретились они, чтобы заключить мировую, и вроде бы заключили, но условия не выполнили. А после сочинили об этом висы. Эгмунд сказал такую вису29 о Дагстюгге:

Бравый — подвиг — в битве
Брат решил взобраться —
непохвальный — Хильди-
на спину мне -бранда
град прежде гада —
Гест ударил ше́стом
минул — сечи — чем мочи
мне в ногах не стало30.

А Дагстюгг сказал такую вису:

Скуп мой слог: потопа
Санн пламени раны
ушел живым — жалко!
Жесток исход сходки.
Но Вили костра доволен
Влаги копья, что Браги
палки битвы ползал
на пузе — сам видел! — грузный31.

Той же зимой Дагстюгг умер от болезни.

И поскольку условия мировой, о которых они договорились, выполнены не были, Эгмунд вчинил тяжбу тем, которые остались в живых, и дело разбиралось на альтинге. Йон сын Лофта был заодно с Эгмундом, а с ним и Сэмунд, его сын. Тогда снова была заключена мировая, и Эгмунду полагалось получить двенадцать сотен, а Торстейну, за то, что его держали, три сотни.

После этого у людей с Лиственного обрыва появилась такая поговорка, что если они видели, как кого-то держат, говорили: «Сиди спокойно, заработаешь три сотни!»

О мировой ударили по рукам с Гудмундом Достойным и решили, что как люди вернутся с альтинга, нужно заплатить треть, а остальное — на осеннем тинге на Поперечной реке, в Островном фьорде.

Эгмунд встретился с Гудмундом, когда люди вернулись с тинга, и тот не заплатил. А на осенний тинг на Поперечной реке Эгмунд не поехал. И так и не было заплачено. Тогда Эгмунд назвал свидетелей и объявил о разрыве уговора и мировой. И покамест больше ничего не произошло.

11

На хуторе, что называется на Откосе, в Олавовом фьорде, жил человек по имени Торстейн сын Халльдора. А на другом Откосе жили Эйвинд сын Бьёрна и Сигрид, его мать. Говорили, что Торстейн неравнодушен к Сигрид.

В то время вернулся в страну Сигхват Большой, брат Эйвинда. Он несколько зим провел за морем и ходил в викингские походы, и вот вернулся на Откос.

[1195 г.] В тот год братья уже закончили сушить свое сено, а у Торстейна сено еще сушилось снаружи, и вот он перевез сено на луг перед домом. А за скотом братьев ходила одна девочка. И вот однажды она погнала скот прямо на луг перед домом, а Торстейн вышел ей навстречу и приказал не гонять скот на луг, потому что сушится сено, и погнал скот прочь. А она сказала, что вернется домой и расскажет, будто он не скот только прогнал, а и ее саму. И так и сделала.

И вот братья пошли на Откос к Торстейну. А он выводил из-за ограды коня — там они встретились. И заговорили с ним, мол, с чего это он прогнал девочку.

А Торстейн отвечает, мол, ничего подобного не было, и добавил, мол, полно лугов в других местах, чтобы скот пасти, а перед домом у него сено сушится.

Они же сказали, что сейчас уже лето клонится к концу и в такое время скот уже позволено выпасать там, где вздумается.

У Сигхвата с собой был топор, и он рубит Торстейна. Но между ними был конь, которого Торстейн вывел, и пришлось ему наносить удар слева от коня, и рукоятка ударила коня в грудь и сломалась, так что лезвие лишь царапнуло Торстейну плечо и никакого вреда не причинило. А он прыгнул вправо, так чтоб конь ему не мешал, и рубит Сигхвата сам своим топором, и попал по руке, и это было тяжелое увечье, так как с тех пор рука Сигхвата не слушалась, и на том расстались.

И пришлось Торстейну уносить ноги, так как там были оба брата и еще Арнодд Большой, который жил на Овчарном ручье. И поехал Торстейн к Гудмунду Достойному, поскольку он был его тинговый. И пробыл там зиму. А за хозяйством следил его домочадец Торд.

А сыновья Бьёрна говорили, что не станут платить за потраву.

[1196 г.] А как настала весна, поехали туда Сёксольв сын Форни, что жил в долине Темной реки, и с ним Стейн с Каменников и сыновья Арнтруд и забрали все добро Торстейна, и отвезли на хутор к Гудмунду, и никто и не подумал оказывать им сопротивление.

А затем Гудмунд начал тяжбу против Сигхвата за покушение на жизнь Торстейна, а Энунд сын Торкеля начал встречную тяжбу против Торстейна за увечье, причиненное Сигхвату, потому что братья были его тинговые.

И обе тяжбы передали на альтинг и попробовали заключить мировую. Этим занялся Торфинн сын Энунда, зять Гудмунда, и предложил Гудмунду замириться, и вызвался назначить условия, и обещал, что Гудмунд внакладе не останется, хотя дело, конечно, неприятное. На том и замирились. И так разрешились сразу все тяжбы, включая и Энундову. И народ разъехался с альтинга по домам.

А на летней сходке на Стремнинном острове в долине Алтарной реки Торфинн объявил об условиях мировой: Сигхвату полагается получить двенадцать сотен за увечье, а Торстейну ничего. Люди говорили, плохие это условия. И все же большую часть этих денег выплатили.

12

[1194 г.] Однажды летом устроили в Приречье, на Уступе, сходку коней. Людей, которые должны были стравливать коней, звали Никулас, и одного, и второго. Один был сын Рунольва, он был человек небогатый и роду неважнецкого. У него было три сына. Старшего звали Рунольв, а двух других Лейв и Халли, все они были мужчины в расцвете сил. А другой Никулас был сын Бьёрна Чудища сына Торвальда с хутора Ураган. Он был хозяин зажиточный, и все бонды его уважали. У каждого было по серому коню.

Вот свели коней вместе, и оба кусались как нельзя лучше, пока люди не вмешивались.

Тут показалось Никуласу с Узкой горы, что коней стравливают нечестно. У него была в руке длинная палка, и вот он решил огреть ею коня своего тезки. Но Никулас сын Бьёрна прыгнул вперед и принял удар на себя. У него был с собой небольшой топор, и он ударил им своего тезку по голове, и это была легкая рана. Собралась большая толпа.

Там был Рунольв, сын Никуласа с Узкой горы, и держали его не слишком крепко, и ему удалось добыть у кого-то топор и ударить Никуласа сына Бьёрна в грудь, и это была очень большая рана. На этом сходка коней закончилась.

Никулас с Узкой горы получил лишь незначительные увечья и сказал, уезжая домой:

— Не знаю я, какой дорогой мне теперь ехать, чтобы было полегче, ведь, понимаешь, мне, шестидесятилетнему, чуть голову не отрубили, а тот, между прочим, уехал домой с неперевязанной головой.

Услышав это, Рунольв уехал прочь.

А Никулас сын Бьёрна излечился от ран. Он был близкий родич Кольбейну сыну Туми, а на тинг ездил с Гудмундом Достойным. И вот люди замирились. Раны, что нанесли друг другу тезки, приравняли друг к другу, а Рунольва объявили в округе вне закона, и он не мог находиться нигде, где верховодили Гудмунд и Кольбейн.

[1195 г.] А летом Рунольв перебрался в места к югу от пустоши32.

Жил человек по имени Бёдвар сын Бьёрна. Он жил на Горе во фьорде Плоского мыса. Бёдвар был человек небольшого росту, обходительный, и люди прозвали его Копьишко. Он укрыл у себя Рунольва. Лето он пробыл там, до самого того времени, как Кольбейн сын Туми поехал в гости в Капище, к Гриму сыну Снорри. Тогда Кольбейн послал Бёдвару сказать, чтобы тоже приезжал туда. И он так и сделал. А Рунольва отослал дальше. И он укрылся в округе на хуторе, что назывался Поперечная река, у человека по имени Дальк сын Торгейра. Тот принял его хорошо, и он пробыл там зиму.

[1196 г.] А как настала весна, спросил Рунольв Далька, как ему поступить.

Дальк сказал:

— Перво-наперво отправляйся-ка ты к Кольбейну и предложи ему возмещение за то, что жил в округе.

Дальк поехал с ним, а Кольбейн отказался выходить из дому. Тогда в дом зашел Дальк и попросил, чтобы Кольбейн вышел. Тот сказал, мол, нет ему нужды говорить с Рунольвом. Дальк отвечает:

— Ты, похоже, считаешь себя большим человеком, побольше собственного отца. А у меня прожил зиму человек, которого он объявил вне закона, и я приехал к нему на хутор весной и взял его с собой, и он вышел из дому, и они замирились, и в тот же день я уехал с ним обратно, прощенным и свободным, как и следовало ожидать.

Кольбейн отвечает:

— По-твоему, будет разумно, если я соглашусь поговорить с Рунольвом?

— Конечно, — говорит Дальк, — по-моему, лучше принять от Рунольва то, что он предложит, чем не принимать.

Вот Кольбейн вышел из дому, и Рунольв предложил ему принять от него в дар племенного жеребца.

Кольбейн сказал:

— Поезжай прежде к Гудмунду Достойному и предложи коня ему.

Тогда Кольбейн и Дальк послали к Гудмунду человека, и с ним Рунольва, и просили принять возмещение. И вот Рунольв добрался до Гудмунда и предложил ему коня. А он принял. Рунольв пробыл там несколько ночей. После этого он поехал на Долгий склон, и туда же приехали два его брата, Лейв и Халли, к Энунду.

Вот Халли рассказал, что Рунольв подарил Гудмунду коня.

Энунд на это сказал, мол, мало ли, ну принял Гудмунд дар, ну и что? Рунольву, на его взгляд, не стоит полагаться на это и думать, будто бы он получил взамен полный мир. И вышло так, что Рунольв поехал за лошадьми [Гудмунда] и угнал их, так как знал, где они пасутся, и пригнал в Долгий склон, и отдал Энунду. А тот принял и то, и другое, и Рунольва, и лошадей, и за это Рунольва прозвали Вертихвосткой.

А Гудмунд повел себя так, словно ничего и не произошло, и уважать его в округе стали куда как меньше, и говорили, мол, раз так, значит, миновали дни его могущества, а люди Энунда хвалились, мол, построят в долине землянку и покроют ее и в ней похоронят его власть и могущество. И Гудмунд летом не ездил на сходки, и никто из его людей, и на зимних играх их тоже не видали.

[12 января 1197 г.] В первое воскресенье после йоля устроили игры на Хромой реке. Так назывался хутор, где жил человек по имени Торвальд, он был близкий родич Гудмунда. Туда приехали на игры люди с Долгого склона, а из Скотьей долины никто не приехал. Туда же на игры приехал человек по имени Олав, по прозванию Смоляной мешок, а жил он у Кольбейна сына Туми. Сидел он на поперечной скамье и смотрел на игры. А как игры закончились, он встал и пошел вон, и, проходя мимо Рунольва, нанес ему увечье, и ударил его топором по руке, так что тот с тех пор стал однорукий.

А затем Олав вышел из жилых покоев, но не из дому. Люди с Долгого склона столпились в дверях, и все [другие гости и жители хутора] держали друг друга. Тут вмешались женщины и дали Олаву проникнуть в кладовую с едой, а там помогли ему вылезти наружу через дымник. А снаружи дул ветер, а ниже в долине была и вовсе метель.

Тут Торвальд сказал, мол, пора и остыть, что это за куча-мала в сенях. А люди с Долгого склона на это ответили, мол, за этим дело не станет, и как только им выдадут Олава, они сразу остынут. А вечером отведут его к Энунду и посмотрят, какой прием он ему окажет.

Торвальд сказал, мол, нет у него возможности выдать им Олава, зато весьма вероятно, коли они сейчас же бросят толкаться локтями и выйдут на воздух, что им будет удача увидеть его.

Те сказали, мол, раз так, не нужно их дольше упрашивать.

Торвальд сказал, мол, сами будут виноваты, коли он уйдет.

Тут они все выскакивают наружу и видят вдали человека, который бежит со всех ног и уже добрался до Южной Хромой реки. И люди с Долгого склона припустили за ним.

Ветер тем временем окреп, и сквозь метель было почти ничего не видно, да и передвигаться стало непросто.

Олав не заходил ни в какое жилье в долине, пока не добрался до доильни, принадлежавшей Гудмунду, называлась она у Теплого озера. Там он прилег и немного поспал. А потом ушел прочь. А тут как раз появились люди Энунда, а его и след простыл. И так было трижды за ночь, что он убегал из доильни всякий раз, когда по его душу приходили люди Энунда. А потом они отправились восвояси вниз по долине, решив, что не иначе он ушел на юг через пустошь33. А он дождался, пока не рассвело, и ушел прочь, и целый и невредимый вернулся в Ивняковую трясину.

А люди с Долгого склона отнесли Рунольва на Южную Хромую реку. Там жил Торстейн золотых дел мастер, женатый на Сигрид дочери Тьёдольва. Она там жила долгие годы, и это Гудмунд так устроил, что Торстейн взял ее в жены и с ней получил эту землю.

Торстейн принял Рунольва и перевязал ему раны.

В то время на хуторе Скотий пригорок жил Бьёрн священник, сын Стейнмода. Он был женат на женщине по имени Бирна дочь Гудмунда. Он расторг свой с ней брак, купил для нее хутор под названием Верхний Долгий склон и отправил ее туда. У них была дочь, и ее тоже звали Бирна. Обе были женщины красивые и обходительные.

Торвальд с Хромой реки частенько туда захаживал и болтал с Бирной младшей. У него был также домочадец по имени Гудмунд сын Тасси. Его любимое развлечение было болтать с Бирной старшей, так что они оба туда ездили.

И вот полмесяца спустя после того, как Рунольв получил увечье, поехали они на [Верхний] Долгий склон и сидели беседовали с женщинами, по своему обыкновению.

Туда же днем приехали сыновья Никуласа, Лейв и Халли, и сидели там внутри. А как стало смеркаться, приехал Торфинн сын Энунда и с ним Тьёрви, который жил на хуторе Рыжий ключ, но чаще бывал у Энунда.

А как они вошли в жилые покои, вскочил Халли и нанес Торвальду удар, и попал в грудь, но лезвие отскочило от кости. А Лейв и Тьёрви держали Гудмунда. А затем они все с Торфинном уехали прочь. А Бирна старшая перевязала раны Торвальду, а Гудмунд уехал домой.

А как про это прознал Гудмунд Достойный, выехал он из дому с Гребня и поехал вниз на Верхний Долгий склон, и спросил, в состоянии ли Торвальд переехать к нему наверх в долину. С ним было тринадцать человек.

Энунд тоже выехал из дому и направился на Хромую реку, узнать, как поживает рука Рунольва. И оба, Гудмунд и Энунд, выехали в один и тот же день, и никто из них не знал, что другой тоже выехал из дому. С Энундом было четырнадцать человек. Вот они едут навстречу друг другу и видят, кто пожаловал.

С Гудмундом был Хакон сын Торда. Он сказал:

— Это хорошо, что мы тут с ними встретились. Давайте стоять до последнего. Нам ведь все равно рано или поздно с ними биться, и кто возьмется пообещать, что в другой раз мы потеряем много меньше народу, чем сейчас?

Гудмунд отвечает:

— Меня не устраивает разница в числе воинов между нашими отрядами. Я бы предпочел иную.

Хакон отвечает:

— А по-моему, все в самый раз, потому что, если мы сразимся сейчас, победителем выйдет тот, кому это предначертано самой судьбой.

Гудмунд отвечает:

— Я не допущу, чтобы кто-либо из моего отряда первым нанес им удар мечом или швырнул камень. Но если нападут они, то пусть никто не жалеет сил.

И Хакону стало ясно, что Гудмунд не уступит.

Люди Энунда заняли позицию на небольшом пригорке. А люди Гудмунда объехали их стороной, и ни те ни другие не совершили попытки вступить в бой. А потом Гудмунд поехал на Верхний Долгий склон и вечером увез к себе домой Торвальда, и в этот раз они уже с Энундом не встретились. А Торвальд излечился.

13

Жил человек по имени Эрленд сын Торгейра, которого прозвали Злодей Гейр. Он ездил за море с Торвардом Богачом сыном Асгрима. Он жил на Темной реке. Он был высок ростом и силен. Его уважали. Он был тинговый Энунда, но жил все больше на своем хуторе.

[1197 г.] Ранней весной случилось так, что Эрленд поехал на Долгий склон поговорить с Энундом и передал ему, мол, поговаривают, будто люди Гудмунда ездят теперь только большими группами, куда бы ни собирались. Добавил еще, что и Сёксольв сын Форни из долины Темной реки тоже никуда не выезжает без подмоги и это он, Эрленд, знает наверняка. И просил Энунда беречься пуще прежнего.

При этом были Лейв и Халли и ответили:

— Мы тут недавно объездили всю Скотью долину, и осмотрели все луга снизу доверху, и встретили только одну овцу, да и ту безрогую, да с которой шерсть вся пообвалилась. Такую по весне не встретишь далеко от овчарни. Так что мы думаем, Гудмунд сидит дома смирнехонький.

Энунд отвечает:

— Оно, может, и верно, что он сидит сейчас дома смирнехонький, да только кто возьмется предсказать, какой величины шаг он сделает, коли ему наскучит сидеть сиднем.

И с этим Эрленд уехал домой.

А еще было той весной, что домочадцы заявлялись на Долгий склон средь бела дня говорить с Энундом по надобности — и не видали его. И так было трижды. А он всякий раз сидел на своей скамье дома.

На хуторе Грузило в Бешеной долине жила тогда Арнтруд дочь Форни и ее сыновья. И как-то раз утром случилось необычное: люди спали в главной комнате и услышали, как громко зазвенели два топора. Ими владели братья, Торстейн и Снорри, сыновья Арнтруд. Тогда топоры сняли с топорищ, но те и не думали униматься и звенели пуще прежнего. Тогда послали за Гудмундом священником сыном Ари34, и топоры перестали звенеть не прежде, чем он окропил их святой водой.

[6 мая 1197 г.] А как прошла неделя с тех пор, как Эрленд ездил со своими вестями на Долгий склон, стало ему ясно, что в округе собираются люди, и тогда он снова выехал из дому. Это было за три вечера до молебственных дней35. С ним поехал его приемный сын по имени Хаук. Они доехали до реки, которая называлась Кора-река, и там им преградил дорогу Сёксольв сын Форни, сам-восьмой.

Он спросил, куда это Эрленд держит путь.

Он отвечает:

— На Долгий склон.

Сёксольв сказал:

— Я тебе добра желаю, поэтому дам вот какой совет: докуда ты сейчас доехал, оттуда не езди дальше.

Эрленд отвечает:

— Сколько я знаю, непреодолимых препятствий по дороге в Долгий склон нет. Не вижу, почему бы я не смог туда проехать.

Сёксольв сказал, мол, насчет препятствий, это с какой стороны посмотреть.

Эрленд поехал своей дорогой, и заехал в Скотий пригорок, и некоторое время пробыл там. Потом они выехали оттуда ввосьмером. И когда они выехали из долины у Дворов Халльфрид, им снова преградил дорогу Сёксольв, на этот раз сам-пятнадцатый.

Сёксольв сказал:

— Поворачивай назад, Эрленд, ни к чему тебе продолжать путь. Я знаю, что ты подумал, не иначе как собирается народ против Энунда, и что от этого ему угрожает кое-какая опасность, и ты поступаешь, как подобает мужу, пытаясь его известить. Но теперь тебе это не удастся, и может статься, что тебе и самому несдобровать. Ни к чему нам больше таиться — наша с Энундом встреча состоится сегодня. Сам видишь, вон там выход из Скотьей долины близ Зеленого моста36, и там едут люди. А вон, где солнечные лучи падают на скалу, сам видишь, там блестят щиты, и это люди из Бешеной долины. И все эти люди сегодня ночью сойдутся вместе и нападут на Энунда на его хуторе.

Эрленд решил, что теперь уж ехать надо непременно, и пришпорил коня. Но Сёксольв схватил его за поводья. Тогда Эрленд соскочил с коня и пытался бежать. А Снорри сын Арнтруд нанес ему удар топором. Но Хаук подставил щит, и Эрленд не был ранен. Эрленд нанес ответный удар, но Бранд37 подставил свой щит и отразил его. Тут подскочил к ним Сигхват сын Сёксольва и нанес Эрленду удар копьем, и попал в бедро ближе к поясу, и прошил его насквозь сбоку, но это была неглубокая рана. И принуждены были Эрленд с его людьми повернуть назад и вернуться на Скотий пригорок.

Отряды Гудмунда сошлись на песчаном побережье близ Долгого склона. Туда же явился и Кольбейн сын Туми со своим отрядом, и вместе с Гудмундом их было почти девять десятков человек.

Теперь люди с Долгого склона заметили гостей и решили, что не с миром те пожаловали. У них и у самих было около пяти десятков человек.

Стали они думать, как поступить, и казалось им, что лучше приступить к обороне под открытым небом. Вокруг дома были какие-никакие укрепления, и люди говорили, что если их занять, то можно долго обороняться.

Энунд же сказал, мол, знает немало случаев, когда нападающим приходилось ой как непросто, если обороняющиеся не выходили из дому.

Они ему отвечают, и сказали, мол, в таком случае ясно, что будет — те попытаются сжечь дом.

Энунд ответил, мол, что до него, так ему ничего не ясно, и приказал подчиняться, и все они зашли в дом.

14

Гости спешились за оградой, и затем все подошли к дому и разделились, и одни пошли обходить дом сзади, с тем чтобы нападать с двух сторон, если окажется, что те остались снаружи. Но как они подошли к дверям, увидели, что все зашли внутрь, но одну дверь оставили открытой.

Энунд спросил, кто во главе отряда.

Гудмунд отвечает:

— Невелик ста́тью предводитель. Пожаловала к вам овечка безрогая, с верхних лугов долины, и хоть правда, что она паршивая и шерсти у ней кот наплакал, а все же не найдется овцы-вожака ценнее, чем она. И вот теперь она желает, чтобы случилось одно из двух — или она сбросит с себя последние шерстинки, или же вернется домой, отрастив новую шубу, лучше прежней.

Энунд спросил, нет ли возможности замириться для людей, что внутри.

Гудмунд отвечает:

— Уже сколько раз бывало, что хотя и заключается между нами мир, ничего от него не остается. Поэтому и нынче из замирения ничего не выйдет.

— Ну мы тогда и пытаться не будем, — сказал Энунд.

Тут люди Гудмунда стали кидаться камнями в дверь, и ее захлопнули.

Люди Гудмунда быстро сообразили, что если не пытаться поджечь дом, то нападать будет несподручно — внутри много людей и все хорошо вооружены. Но нигде на хуторе они не смогли найти огня. Тогда они отправились на хутор под названием Травяное поле и в одной из построек нашли огонь. А другие тем временем разобрали крышу над амбаром и кладовкой для еды и принесли оттуда сена, и, как принесли огонь, подожгли его, но дверь от него не загорелась. Тогда на крышу дома залезли Торд с Лиственного обрыва и его люди и разворошили крышу и запалили костер там. А еще они засунули горящее сено во все отверстия и дымники. А деревянные столбы и подпорки под крышей были сухие, и изнутри дома было нелегко бороться с огнем.

Тогда спросили, нельзя ли выйти из дому женщинам и тем мужчинам, к которым у гостей нет дела.

Гудмунд в ответ повелел разобрать стену у двери и убрать обшивку из досок38, и через этот проем наружу вышли люди, которым это было позволено, потому что внутри было много тех, кому гости не хотели причинить вреда.

Тут начало сильно дымить, и вокруг дома стало плохо видно.

Внутри был человек по имени Тородд, а прозвищу Дымящийся нос. У него было много оружия, и он думал с его помощью прорваться на свободу. Но Хакон сын Торда стоял рядом с проемом и убил его наповал, и знал, что ничего не перепутал, так как они намеревались лишить его жизни. Тородд погиб там первый.

Еще внутри был человек по имени Гальм сын Грима. Он был хороший хозяин и жил на хуторе, что назывался Звенящий луг. Он был всем гостям другом, а самым лучшим — Кольбейну сыну Туми. Он подошел к проему и стал говорить с ними, и тогда пламя было еще не такое сильное, чтобы нельзя было всем спастись и сохранить хутор. Он попросил их, Гудмунда с Кольбейном, чтобы в этот раз они повернули назад, и за это предлагал отдать им все свое имущество. А он был очень богатый человек и владел хутором из лучших.

Кольбейн отвечает и пообещал дать Гальму столько денег, сколько он сам назначит, только бы он вышел из огня.

Гальм отвечает:

— Много вы потешались над тем, что я люблю хорошенько попариться в баньке, а потом хорошенько выпить пива. Ну что же, баньку вы мне сегодня обеспечили, горяче́е не бывает, а вот насчет пива, тут уж не знаю, получится или нет.

И отказался выходить.

Тогда обратился к Гудмунду Торфинн, его зять:

— Плохо, что со мной в доме нет Ингибьёрг, твоей дочери. Гудмунд отвечает:

— По мне, так не плохо, а вовсе даже хорошо. А кабы она и была здесь, так сегодня это ничего бы не изменило.

Тут выпрыгнул наружу Халль сын Никуласа. Он уже едва соображал от жары и сразу плюхнулся в ручей, что протекал перед домом. А нападать на него должен был Снорри сын Арнтруд, и он подскочил туда и зарубил его насмерть прямо в ручье.

Затем наружу вышел Тьёрви, и ему был назначен в противники Торвальд с Хромой реки, и он пронзил Тьёрви насквозь мечом. А затем Тьёрви вышел на поле и подошел туда, где стоял Гудмунд.

Гудмунд не видел, что Тьёрви ранен, и сказал:

— Раз так, даруем Тьёрви мир, — говорит он, — хотя ты этого и недостоин.

Тьёрви отвечает:

— Нет мне проку от мира, — и упал наземь замертво.

Тогда выскочил наружу Лейв сын Никуласа. А ему противником был назначен Гудмунд сын Тасси. Лейв был без оружия, и хватает человека по имени Свейн сын Йона, и закрывается им. Это увидел Хакон сын Торда и нанес Лейву удар топором по плечу, так что снес все плечо и руку. С этим увечьем Лейву удалось скрыться в церкви.

Ночью поднялся ветер, и всем казалось, что не иначе как загорится и церковь. Тогда Гудмунд принес обет, что отдаст церкви целую корову, если она выстоит. И ветер тут же унялся. А вскоре после этого поднялся ветер от церкви, да такой сильный, что погасил весь огонь между ней и домами. И стало уже совсем не подойти к пожарищу — головешки вылетали из пламени так высоко, что падали далеко вокруг, и постройки заполыхали вовсю.

Тут они увидели, что в углу дома обрушилась стена и оттуда что-то выскочило, и они заметили это не прежде, чем выскочивший пошевелился, и спросили, кто бы это мог быть.

Человек ответил и назвался Торфинном. А противником ему был назначен Стейн с Каменников. Но он медлил, потому что на нем [Торфинне] горело все, и волосы, и одежда. Тогда подскочили к нему сыновья Арнтруд, Торстейн и Снорри, и стали рубить его.

Торфинн сказал, что на их месте рубил бы посильнее да почаще, потому что если он выживет, то не найдется человека, который причинит им больше зла, чем он.

Торфинн со своими увечьями укрылся в церкви и прожил еще три ночи.

Но люди говорили, что Торфинн не выжил бы, даже если бы не получил увечий, — так жестоко с ним обошлось пламя.

А Гальм и Энунд сгорели в доме.

Хутор догорел до времени завтрака. Тогда сыновья Торда прошлись по пожарищу и наносили удары копьями в любые места, где, как им казалось, могли остаться пустоты, в которых могли бы прятаться люди. А после этого поехали они все прочь и позавтракали на Гребне. А как они уезжали с пожарища, Кольбейн сказал вису:

Наглые нравом у́гля
Ньёрды славили фьорда
игр щито-аса трусом,
агнцем с дрожью в ножках.
Ныне ясно: ели узнали
ярл задал им жару —
почём лезвий лязга
лиха фунт от Гудмунда39.

В тот же день Кольбейн уехал на запад домой. И все они принесли клятвы, прежде чем расстаться, что каждый отомстит за каждого, если из этого дела что-то произойдет. А один человек отказался. Это был Берси сын Вермунда с Вересковой горы. Он сказал, мол, не улыбается ему тратить жизнь на месть за разных подонков, пусть они и были с ним в этом походе.

15

[1197 г.] Теперь Гудмунд решил, что у него прибавилось недругов, и послал он людей к Эгмунду Вертелу, и обещал выдать ему то имущество, что ему причитается и что он раньше удерживал, и сказал, что выплатит все, если тот приедет сам. Эгмунд тем временем завел какое-никакое хозяйство на хуторе, что называется на Шее. Эгмунд прикинул, что у него не хватит средств собрать столько людей, чтобы у него было не меньше, чем у Гудмунда, и не поехал. Тогда Гудмунд сам собрал имущества на полагающуюся сумму, о какой раньше был уговор, то есть двенадцать сотен, и накинул сверх того еще три сотни, и отослал ему, и добавил, что Эгмунду не стоит выступать против него в тяжбе по тому делу, что произошло. И имущество попало в руки Эгмунду, и он был этому рад.

Меж тем люди из долины Алтарной реки оказались под пятой у Гудмунда, и положение их стало настолько тяжким, что они послали за епископом Брандом, пусть приедет с запада и замирит их.

Епископ немедленно отправился через пустошь, а они взяли с собой кожи и веревки и собирались сделать носилки и нести в них епископа, если он устанет в дороге.

И как он добрался до них, удалось ему уговорить их согласиться на встречу, где бы они замирились, а мирить их должен был Йон сын Лофта.

Тогда Торгрим Домочадец послал людей к Сэмунду сыну Йона, потому что его дети, Сэмунда, Пауль и Маргрета, приходились ему племянниками по сестре.

Тогда Сэмунд собрал людей и с большим отрядом поехал на альтинг.

В то лето на альтинг приехало очень много народу, и большие люди приехали с большими отрядами, и все люди на тинге разделились на два лагеря. На стороне Гудмунда и Кольбейна был Торвальд сын Гицура и все [его] братья, и еще с ними был Сигурд сын Орма. А с Сэмундом были все сыновья Стурлы.

А Эйольв сын Халля с Мычащих дворов поехал на юг в Болота и встретился там с Йоном сыном Лофта. Тот не собирался ехать на тинг, а Эйольв ему сказал, что на тинге все готовы замириться, если только мировую объявит он сам.

Йон отвечает:

— Не подхожу я для этого, — говорит он, — потому что никогда прежде мне не приходилось выносить решение в подобном деле.

Эйольв отвечает:

— И все же стоит приложить усилия и попытаться замирить людей. И неясно, кто возьмется выносить решение, если ты сам говоришь, что не подходишь для этого.

И Эйольв просил его бога ради не отказываться.

И в конце концов Йон поехал на тинг.

Йон попытался замирить людей, а с ним и оба епископа, Бранд и Пауль40, и удалось им уговорить обе стороны, и сошлись на том, что Йону предоставляется полная свобода вынести единоличное решение по делу, какое он захочет. Стороны принесли клятвы, и Йон вынес решение прямо на тинге.

За сожжение Энунда, с учетом тех обстоятельств, при которых это произошло и которые этому предшествовали, назначил он шесть десятков сотен эйриров, а эйрир был оценен в три локтя домотканого сукна, а за убийство Тородда пятнадцать сотен тех же эйриров, и за еще одного человека он назначил столько же, и в итоге вышла сотня сотен эйриров, если учитывать то, что он назначил за Торфинна, а именно тридцать сотен эйриров41.

Затем были рассмотрены встречные иски, и люди согласились, что кое-кто из тех, кто там погиб, совершил такое, чем лишил себя права на возмещение. А Гудмунд и Кольбейн добавили, что не станут платить виру за Гальма, так как они сами предложили ему деньги, только бы он вышел из огня.

На Гудмунда была возложена обязанность купить землю на Долгом склоне, которая бы стоила столько же, сколько хутор Энунда до сожжения, и выплатить имущества столько же, сколько сгорело на хуторе из того, что принадлежало Энунду, и это вышло четыре десятка сотен эйриров. А что до сгоревшего имущества, которым владели другие люди, то тем, кто владел на пять сотен или меньше, причиталось получить в полтора раза от утраченного, а тем, кто владел десятью сотнями или больше, полагалось ровно столько, сколько сгорело.

Были также объявлены вне закона люди. Торстейн и Снорри сыновья Арнтруд должны были покинуть страну и не возвращаться, один в течение трех зим, другой всю жизнь, и они сами должны были выбрать, кому из них возвращаться.

Сыновья Торда также должны были уехать, один на три года, а другой навсегда, и они же должны были выбрать, кому из них возвращаться.

Также решено было, что Торд с Лиственного обрыва должен уехать на три года или же выплатить пятнадцать сотен, а он сказал, что не сделает ни того ни другого.

А еще полагалось заплатить по сотне за каждого человека, кто был при сожжении, и вышло десять десятков сотен, и половину из этого должен был заплатить Кольбейн, и он же должен был выплатить половину виры за Энунда42.

Оба они, Кольбейн и Гудмунд, должны были уехать из своих округ на три года, если хотели, и за каждую зиму вира уменьшалась на пять сотен43.

После этого люди разъехались с альтинга, и Гудмунд сразу же принялся выплачивать имущество, все, что только мог, из того, что ему принадлежало на его хуторе. Он платил и лошадьми, и другим ценным имуществом, и занимался этим все лето, и раздал все, чем только мог пожертвовать из своего хозяйства.

[1 ноября 1197 г.] А в начале следующей зимы умер Йон сын Лофта. И в округе все было спокойно.

16

Жил на хуторе Щитовой залив человек по имени Эрленд, а по прозвищу Рыжий.

И как-то раз встретился он с Иллуги из Амбара44. Завели они друг с другом разговор, и дошло до сравнения мужей. Эрленд сказал, что нет человека обходительные да мужественнее, чем Кальв сын Гутторма45. Он тогда только что вернулся из-за моря. А Иллуги сказал, что, мол, по части мужества Торгрим Домочадец ничуть ему не уступит. А кончилась их беседа тем, что Эрленд убил Иллуги, а ничего больше не произошло. А после этого Эрленд убежал к Кальву и Гудмунду.

А следующей весной они отослали его к Торвальду [сыну Гицура] в Оползень, и тот обещал помочь ему уехать из страны.

Торвальд сумел пристроить Эрленда на корабль в Песках46, но он не уплыл, потому что опоздал к отплытию. А тяжбу об Иллуги взял на себя человек по имени Сигурд сын Одди, а по прозвищу Шутник, но его тяжбу признали незаконной, и за Иллуги не было заплачено виры. Тогда Торвальд во второй раз пристроил Эрленда на корабль в Песках к каким-то шетландцам, но они не отплыли осенью, потому что не было попутного ветра. Тогда Торвальд отказался далее держать Эрленда у себя на юге из-за особенностей его нрава, и тот отправился обратно к Гудмунду.

Эрленд тогда принялся возить на лодке грузы с материка на Гримов остров и занимался этим до тех пор, пока не встретился ему на Гримовом острове человек по имени Бранд. Он был брат Иллуги, а зим ему едва исполнилось двадцать.

Бранд нанес Эрленду большое увечье, и кого ни встречал, все его от души за это благодарили. Эрленд с тех пор уже был не тот.

Он отправился к Бранду епископу и попросил у него совета, что же ему теперь делать. А епископ посоветовал ему заделаться нищим и побираться здесь в округе или же постричься в монахи.

Эрленд отправился побираться по округе, но тут его раны вскрылись и не сразу зажили. После этого он постригся в монахи и отправился на Тинговые пески. Но они [монахи] сказали, что не могут его у себя держать из-за ряда свойств его нрава, и пришлось ему отправиться вон, и где его только в округе не видели.

17

В лето сожжения и в следующее из-за моря к северным берегам страны не пришло ни одного корабля, и поэтому те, что собирались за море, не смогли уехать.

В те времена Торгрим Домочадец жил на Подмаренничных полях в долине Алтарной реки. Он был женат на Гудрун дочери Энунда.

Гудмунд Достойный ездил за добром во все уголки округи. Он ездил на север47 на Равнину48 и на Гримов остров с лодкой, которая у него была, и все привозил к себе на хутор — и часть использовал в хозяйстве, а часть отдавал в качестве платы. Он добывал добро и в других местах, куда дальше, но туда уже не ездил сам, а посылал людей.

Кольбейн сын Туми в первую зиму уехал со своего хутора и жил на Тинговых песках. Туда Торгрим [Домочадец] отправил наемного убийцу, но у того ничего не вышло, а после Кольбейн уже ничего не платил [за сожжение].

[1198 г.] Осенью, когда прошло два лета с сожжения, приехали на Подмаренничные поля люди, и среди них все сыновья Энунда, Вигфус, Хамунд и Торд. Ему было позволено выйти из огня, поскольку он был зимами еще ребенок и только что был рукоположен в священники. Вигфус тоже был священник, и не был при заключении мировой, и вел себя, будто не очень-то об этом жалел. Еще на хуторе был Фальки сын Далька и с ним человек по имени Старкад, объявленный вне закона.

А на завтрак были поданы им блюда, и на них не было ничего, кроме паленых бараньих голов и копыт, а остались они от скота, что был забит этой осенью.

Торгрим спросил:

— С какой стати поданы эти отбросы? Мне-то казалось, я увижу на столе совсем другое, ведь у нас в гостях не последние люди.

Гудрун отвечает:

— У меня в кладовой не нашлось ничего вкуснее, чем паленые головы.

Вигфус, ее брат, отвечает:

— Непохоже, что ты не хочешь нам ни о чем напомнить, раз подаешь нам паленые головы.

И в тот же самый день выехали они все с Торгримом, числом пятнадцать, на Орлиный мыс. Там жил Хакон сын Торда. Они ехали с тем, чтобы и добра добыть, и отомстить заодно. А как они приехали туда, оказалось, что Хакона нет дома. Они ограбили хутор и забрали с собой на десять сотен полосатого коричневого сукна, с которым Хакон намеревался ехать за море. А сопротивление им оказала только Гудрун, жена Хакона, и то лишь тем, что говорила с ними чрезвычайно неприветливо.

А когда они вернулись на Подмаренничные поля, Гудрун дочь Энунда стояла в дверях и заявила, что не намерена хранить у себя на хуторе краденое. Тогда они отвезли все на Землю Горячих источников. Там тогда жили сыновья Бьёрна, Сигхват и Эйвинд49.

А когда они [Торгрим и его провожатые] уехали прочь, Хакону донесли о случившемся, и вести застали его на лодке в море близ Песков Хьяльти, и был он там сам-пятый, и с ним Хильдибранд, его брат, а еще Торстейн, по прозвищу Стейн с Каменников, и сыновья Арнтруд, Торстейн и Снорри. И как только они обо всем этом узнали, поплыли они вдоль берега к Бешеной долине и пристали в устье [Реки Бешеной долины], вытащили лодку на песок и оттуда поехали в Грузило. К ним присоединились также Кленг и Бранд, сыновья Арнтруд. И ночью поехали вверх по долине, намереваясь встретиться с Кольбейном, решив, что его будет полегче отыскать, чем Гудмунда, а тот был на севере на Песцовой равнине. Ехали, пока не добрались до места, что называется Малый перевал, в самом конце долины. Оттуда они поворачивают назад и спускаются по долине и завтракают у Каменников — там тогда жил Орм священник сын Форни, — а оттуда в Грузило. Кленг остался там. А теперь едут к берегу и садятся в лодку, и гребут на восток вокруг Хворостяного острова, и высаживаются в месте, что называется Выступ Горячих источников, и там ночуют, прямо в лодке.

А как Бранд проснулся, то застал их за спором, и они так кричали, что он сперва подумал, это враги. А они говорили, что, наверное, и Торду на Лиственном обрыве не стоит ждать, что его оставят в покое, и надо поехать к нему и забрать его с собой на север. Они сели в лодку и переплыли фьорд, и оставили лодку в озерце, которое там прямо перед лугом, и зашли в дом, и там поужинали. Потом им постелили в жилых покоях, и они легли спать, и заперли покои изнутри.

А Торда дома не было.

18

Теперь надо рассказать о Торгриме и его людях на другом берегу фьорда. Они сели в лодку вдвенадцатером. Вторым там был Вигфус священник сын Энунда, третьим Хамунд, его брат, четвертым Сигхват Большой, пятый Эйвинд, его брат, шестой Фальки сын Далька, седьмой Старкад, объявленный вне закона, восьмой Асмунд, девятый Эйольв сын Эйлива Плюсны, десятый Сёльви сын Тородда Дымящегося носа, одиннадцатый Сигурд Шутник, двенадцатый Торгрим, его брат.

Затем они переплыли фьорд и направились к Лиственному обрыву, и высадились рядом с лодкой Хакона, и сразу ее узнали, и прямиком на хутор, и сначала вошли в главные покои, но там никого не было. Тогда они хотели войти в жилые покои, но там было заперто. Тогда они попробовали разворошить крышу и стену вокруг окна.

Тут Бранд проснулся, услышав весь этот шум, и вскочил, и спросил, кто там.

Торгрим узнал его голос, и кликнул своих провожатых, и сказал:

— Они здесь, внутри, эти мерзавцы, сыновья Арнтруд!

Тогда они стали кидать камни в дымник, но тем, кто был внутри, от этого не было никакого вреда.

Хакон спросил, сколько их там собралось.

Торгрим отвечает:

— Нас рать!

Хакон просил разрешить им выйти, но им не позволили.

Тогда Торгрим и его люди взяли огонь и поднесли к дверям жилых покоев и запалили один старый ящичек, который, как только бы им понадобилось, они могли убрать и затоптать огонь.

Те же, что были внутри в жилых покоях, как почуяли дым, так сразу стали просить, чтобы те не сжигали хутор. И Хакон снова просил мира.

А Торгрим пообещал мир Хакону и Хильдибранду.

Затем они сломали стену жилых покоев у окна, и вытащили их всех наружу, и связали, кроме Торстейна, который Стейн с Каменников. Он сказал, что не позволит себя никому вытаскивать, хотя бы весь хутор сгорел дотла.

И как они оказались снаружи, всех их похватали, кроме Хакона. Его не связали, и он стоял там снаружи.

А как наружу вышел Эрп священник, он сказал, что Хакон должен войти в церковь и так спастись.

Хакон сказал:

— Нет мне нужды в этом, ибо мне обещан мир.

Священник отвечает:

— Эти, конечно, если что обещают, исполняют, но только не в том случае, когда обещают доброе.

Хакон сказал:

— Нельзя мне войти в церковь50.

Священник отвечает:

— Это пусть будет на моей совести, только бы ты сохранил свою жизнь, войдя туда.

Хакон отвечает:

— И все же я не пойду в церковь, поскольку мне туда нельзя. А ежели они причинят мне зло, то это их дело.

Тогда священник отпер церковь и оставил дверь открытой.

Трое сыновей Арнтруд соборовались и исповедовались. Тут Бранд заметил, что не очень крепко связан. Он рванулся изо всех сил, и порвал путы, и ринулся в церковь, и укрылся там. А они бежали за ним чуть не до самой церкви. А братья Торстейн и Снорри подготовились к смерти, вымыли руки и причесались, и вели себя, словно пришли на праздник.

Тогда Снорри сказал:

— Хочу я, чтобы меня убили раньше, чем Торстейна, потому что в нем я больше уверен — он-то вас простит, даже если увидит, как лишают жизни меня.

Тогда люди Торгрима сказали, мол, надо им, что ли, глаза завязать.

А они ответили и сказали, мол, незачем им глаза завязывать, будто они воры или проходимцы какие-то, видали они не раз, как против них выходят с оружием.

И вот первого зарубили Снорри. Это сделал Хамунд сын Энунда. Вигфус же сын Энунда сказал, мол, лучше него никто не подходит для того, чтобы убить Торстейна, и все же ему это не с руки, как-никак он священник. Фальки сын Далька сказал, что найдет нужного человека для такого дела, и его убил Старкад, объявленный вне закона.

Тут стал напирать Сигхват Большой и потребовал, чтобы сыновей Торда убили, потому что, говорил, никто не причинит Торгриму больше зла, чем они.

Тогда Торгрим приказал схватить братьев.

Хильдибранд ринулся к церкви и успел схватиться за притолоку, но они отодрали его от притолоки, и затем Сёльви убил его.

Остался один Хакон. Он просил, чтобы ему отрубили руки и ноги, и таким он уедет из страны, и так покается за себя и за других, и отправится паломником в Рим.

Торгрим сказал, мол, не хочет так с ним обращаться.

Тогда Хакон попросил, чтобы не рубили его, а закололи насмерть копьями.

Торгрим и этого не хотел.

И не нашлось ни одного человека, кто бы согласился убить Хакона. Сёльви не желал этого делать, поскольку дал Хакону клятву до убийства Тородда.

Тогда сказал Сигурд Шутник:

— Да, положение затруднительное. Но я нашел выход. Я убью Хакона.

Хакон отвечает:

— Вот это другой разговор. Тебя-то я и сам хотел выбрать, ведь перед тобой я виноват менее, чем перед всеми другими людьми, что тут собрались. Я принял тебя в своем доме, когда ты вернулся из-за моря без гроша за душой, и кормил тебя, и поил, а еще трижды застал тебя в постели с моей женой Гудрун51.

Хакон отдал свое оружие Сёльви сыну Тородда. А затем Сигурд убил Хакона.

После этого отправились они все к двери в жилые покои, и взломали ее, и стали нападать на Торстейна, но он оборонялся, как настоящий воин. Из жилых покоев был ход в кладовку для еды, и Торстейн вышиб дверь туда, и там укрылся, и они не могли его оттуда достать, но все же был так изранен, что едва не валился с ног без сознания.

Тогда вышла из дому женщина и пошла к церкви, а в руках у нее был маленький мальчик, а его отец был Хильдибранд.

Сигхват, как это увидел, потребовал зарубить мальчишку.

Но тут подскочил Торгрим и сказал:

— Никто не посмеет здесь причинять зло женщинам и детям, хотя бы этот парнишка и отправил нас всех потом к праотцам.

И после этого Торгрим и его люди уехали прочь.

А когда домой вернулся Торд, они уже уехали, и увидел, какие дела они совершили, и сказал:

— Однако, я-то думал, тут на хуторе уже забили весь скот на зиму. А тут на тебе, забили еще, убирай за ними теперь.

А затем они похоронили на хуторе сыновей Торда, а Торстейна и Снорри отправили на Поля в Бешеную долину.

А как Торгрим и его люди перебрались через фьорд, добыли себе лошадей и отправились на Гребень к Гудмунду и разграбили там все, что могли, забрали все оружие и броню и увезли прочь. Но самые лучшие щиты, какие были у Гудмунда, они не нашли. А затем они схватили Вальгарда сына Хьёрта, домочадца Гудмунда, и стали его пытать, думая узнать у него, где те спрятаны, и занялся этим Сигхват Большой, и нанес ему удар по руке, так что тот с тех пор стал однорукий. Но они от него ничего не добились, и уехали с тем прочь на Стремнинный остров, и поставили там палатку, полагая, что Гудмунд может скоро приехать с севера, и думали устроить на него там засаду и напасть, когда он сойдет с корабля.

Тогда из Гребня выехали два человека, Сигхват сын Сёксольва и Гицур сын Хёскульда сына Форни. Они переехали через Пустошь Скьяльговой долины в Островной фьорд52 и оттуда на север, там взяли себе новых лошадей, так как первые падали от усталости, и не останавливались, пока не добрались до Равнины, и нашли там Гудмунда, и рассказали ему, какие новости.

Гудмунд тогда нашел людей и поручил им свою лодку, а сам отправился домой посуху, и с ним трое, и торопились, что только было сил. И Торгрим с его людьми прознали про их поездку не раньше, чем Гудмунд вернулся в Гребень и собрал много народу.

После этого Торгрим и его люди отправились на Землю Горячих источников и собрали там много народу, и им помогали тинговые53. И обе стороны сидели на своих хуторах с большими отрядами, но ничего друг другу не делали.

Тогда с запада приехал Бранд епископ и уговаривал их распустить отряды.

Тогда Торгрим и его люди поехали на юг по долине Островного фьорда, и дальше через пустошь54, и добрались до Полей Кривой реки, до места, которое называется у Разлома. Там жил Эйнар сын Барда, женатый на Гудрун дочери Гисли, сестре Торгрима Домочадца. Там они пробыли некоторое время.

А потом Эйнар проводил их до Междуречного мыска, где их хорошо принял Сэмунд, и там они пробыли с полмесяца.

Оттуда они отправились на Восточный перевал к братьям, Эйольву Гневному и Халлю священнику, сыновьям Торстейна. А Халль священник и Энунд сын Торкеля были двоюродные братья, а из их родителей двое были брат и сестра.

А как они уехали с Междуречного мыска, встретились братья, Сэмунд и Орм, и Орм спросил, какие новости. А Сэмунд рассказал все как есть.

Орм сказал:

— Обещал ли ты, брат, помочь Торгриму в его тяжбе?

Сэмунд отвечает:

— Еще как обещал, а ты-то сам как на это смотришь и какое участие думаешь принять в этом деле?

Орм отвечает:

— Ты сам прекрасно знаешь, я во всем с тобой заодно. Но не найдется другого дела, к которому бы душа у меня лежала меньше, чем к этому.

Сэмунд спросил, отчего это так.

Орм отвечает:

— Я все больше пекусь о том, чтобы люди нас уважали, — говорит он. — А у нас с тобой был такой отец, которого в стране уважали, как никого другого, и не было в стране человека, который не почел бы за большую честь, чтобы его тяжбу решал он. И не знаю я, — говорит он, — найдутся ли случаи, когда решалось более важное дело или же замирялись по более важному поводу, чем тот, по которому он вынес свое последнее решение. И вот теперь они все выплатили, — говорит Орм, — все эти огромные деньги, которые было назначено выплатить, а ведь люди и не чаяли, что по этой тяжбе все будет заплачено сполна, и были уверены, что из-за этого-то мировой и не устоять. А нынче вышло так, что те сперва приняли деньги, все, что им причиталось, а потом взяли да и нарушили мир и растоптали слова, какие говорил наш отец, и поэтому не лежит у меня душа помогать Торгриму и тем самым глумиться над его словами, над ним и над нами, его сыновьями.

И с тех пор люди говорили, что Торгрим уже не видел от Сэмунда такой помощи, как прежде.

Эйольв с Перевала поехал к Сэмунду и просил, чтобы он помог им с Торгримом зимними припасами, но не получил от него ничегошеньки. Тогда Эйольв пригласил их всех к себе на зиму. Халль, брат его, был человек, в средствах весьма не стесненный, Эйольв же тратил все направо и налево, и поэтому каждый жил своим хозяйством.

Тут увидел Халль, что ненадолго осталось у Эйольва запасов пировать, и заключил с Торгримом такой уговор, что Торгрим принял у него на зиму хутор, который тот приобрел ранее в дни перехода, и что теперь все доходы и убытки по хутору — на Торгриме, и что теперь он волен держать там столько людей, сколько захочет, всю зиму. Халль же сам тоже остался на хуторе, но был заодно с Вигфусом сыном Энунда. А Хамунд пробыл эту зиму на западе, в Столбовом холме55, у Эйольва сына Торгейра.

19

Теперь надо рассказать о Гудмунде Достойном.

[1 ноября 1198 г.] Зимой после Дня Всех Святых пришла весть с юга и из внутренних округ Островного фьорда, что якобы приехал Торгрим с сотней людей и засел в Лесу Утесной горы и якобы собирается напасть на Гудмунда.

Тогда Гудмунд послал людей к Кольбейну сыну Туми и просил его приехать с запада с таким отрядом, какой он сможет собрать. А Кольбейн не мешкая собрал людей и поехал на север. А Гудмунд тем временем поехал на Землю Горячих источников, и разграбил там все, и забрал все, что там оставалось. И так он проехал по всей долине и забрал имущество у всех тех бондов, что осенью помогали Торгриму. И так он доехал до Скотьего пригорка, где жил Бьёрн священник, и забрал его с собой, а с ним и Торунн дочь Энунда, с которой жил Бьёрн священник. И было решено класть Торунн в постель с самыми отпетыми негодяями, каких только можно было найти, и делать это на глазах у Бьёрна священника, чтобы оскорбление ему было не меньше, чем то, что он нанес Гудмунду прошлой осенью, когда помогал Торгриму и отправил к нему своего сына Стейнмода.

И тем самым вечером, когда Гудмунд вернулся в Гребень, приехал туда Кольбейн с запада с пятью десятками человек. И как он прознал, что на хуторе Торунн, то сказал, что следует прекратить надругательства над ней ради Бруси, ее брата. Кольбейн сказал вису:

Зло позволю делать
зреет немирье — виры
гадам — готам — не выдам —
гордым долины сей Ньёрдам.
Коль скоро снова деревья
сыр-лося чрез Киль явились,
пора подстрекать лютых
парней на смелое дело56.

А как пришло время ложиться спать, те и другие стали стелить постели на своей стороне дома. И тогда Бьёрн священник кинулся через очаг в ноги Кольбейну и просил, чтобы он помог ему и не допустил надругательства над ним, и предлагал за это имущество, какое только Кольбейн захочет.

Затем Кольбейн принял Бьёрна в свой отряд, но людям Гудмунда показалось, что это ничего не меняет, но Кольбейн сказал, мол, Гудмунду еще как много пользы от его помощи, и за это тот должен представить ему, Кольбейну, решить дело с Бьёрном и Торунн. И вышло так, что решал Кольбейн, и утром Бьёрн священник отправился домой с Торунн, и отдал за это Кольбейну двух коров.

А там выяснилось, что никакой Торгрим ниоткуда не приехал.

Кольбейн пробыл у Гудмунда некоторое время. Их люди не слишком ладили, и спорили из-за тавлей и женщин, и крали друг у друга, и расстались, недовольные друг другом.

А затем Кольбейн поехал по долине и собрал с бондов столько, сколько счел нужным, и наказал им не идти против Гудмунда, пусть бы он, Кольбейн, и уехал домой. А после этого он уехал на запад и распустил свой отряд у Большого хутора.

20

[1198 г.] Жил человек по имени Бёдвар Копьишко, а с ним Торвальд, его брат. Вот как-то раз они поехали вдоль по побережью и приехали на хутор, что назывался у Пруда57. Там по дороге они встретили человека по имени Торстейн сын Раннвейг. Он был объявлен вне закона. У него с собой были две двухлетние телки, он их купил себе на пропитание на зиму. Осенью Торстейн был в отряде Торгрима и сидел вместе с ним на Земле Горячих источников, но не был замешан ни в каких убийствах. Братья нападают на Торстейна и хотели убить его. Торстейн же схватил Бёдвара в охапку. Бёдвар не отличался величиной, а Торстейн был человек рослый и сильный, и вот он держал Бёдвара и оборонялся им, и Торвальд не смог причинить Торстейну вреда, а вот сам Бёдвар несколько оцарапался об оружие брата своего, Торвальда. И тогда Бёдвар сказал, мол, пора кончать эти игры. И расстались они на том, что Торстейн отобрал у них щит, а они у него копье и телок, и Торстейн спасся, перейдя озеро58 по льду, который встал только предыдущей ночью. А они угнали телок к себе домой и там забили их.

А Торстейн поехал в Пригорки, и встретился с Брандом епископом, и говорит, что Бёдвар украл у него последнее и теперь ему нечего есть.

Жил человек по имени Олав сын Вивиля. Он жил в долине Лососьей реки, там, где она выходит на западную границу фьорда Плоского мыса. Он был родич Торстейна и заключил от его имени мировую прошлым летом на альтинге. Но заплачено не было, и поэтому Торстейн был вне закона.

Епископ посоветовал ему отправиться и поговорить с Олавом и спросить, не осталось ли у него имущества, ведь раз он не выдал, что было назначено, то не иначе оставил это у себя на зиму.

Тот поехал туда и вернулся той же ночью в Пригорки и сказал епископу, что ничего не добился.

Тогда епископ сказал, мол, не знает, чем ему и помочь. И тогда ему выдали оружие, чтобы по меньшей мере он мог защищаться, если что.

Жил человек по имени Хермунд. Он был хороший хозяин, а хутор его располагался там, где встречаются Приречье и фьорд Плоского мыса, и назывался на Пустоши. У него была дочь по имени Гроа, а по прозвищу Гроа с Пустоши. Она была красивая девушка и из обходительных. Бёдвар с Горы часто наведывался туда и болтал с Гроой, и люди говорили, ей на это наплевать.

Жил человек по имени Бейнир сын Сигмунда сына Асольва, который некогда проживал в Берестяном холме на Полях Кривой реки. Он был человек сильный и обходительный. Он жил у Иллуги сына Асгрима скальда, на Луговом мысу, в Приречье. Бейнир иногда заглядывал на Пустошь, и ему нравилось болтать с Гроой. И люди говорили, вот этот ей приглянулся.

Торстейн, объявленный вне закона, был родичем Гроы, и вот он пришел туда, уйдя с Пригорков, и некоторое время с ней разговаривал. Потом он пошел на Луговой мыс и встретил там Бейнира. Потом они оба отправились вместе в путь, и шли по дороге, какой обыкновенно ходил Бёдвар, и устроили там на него засаду, и ждали, пока он не проедет мимо, а с ним его брат Торвальд. Тогда Бейнир схватил Торвальда в охапку и держал его, а Торстейн убил Бёдвара.

После этого Торстейн взял коня, на котором ехал Бёдвар, и уехал прочь, к Олаву. Там Торстейн взял себе племенного жеребца, которым владел Олав, а взамен оставил того коня, на котором приехал. И на новом коне поехал он на запад через Долину к Свейну сыну Стурлы. А Хермунд и Иллуги выплатили от имени Бейнира двенадцать сотен, и было ему позволено жить там, где он захочет.

21

[1199 г.] Так проходит зима, и после этого Торгрим и его люди едут с юга через Киль во фьорд Плоского мыса, и к ним собираются всевозможные мерзавцы и отребье, из тех, у кого не было где жить. Поехали они все вверх по Долине богов и дальше верхом в Островной фьорд, и оказались у хутора, который называется в Ложбине. Человека, который там жил, звали Берси. Они там пограбили и забрали еду и льняные ткани с шерстяным сукном себе на одежду. А потом они стали ездить по округе, и бонды приняли их у себя.

А как про это узнали в округе, приехал с севера59, с Мычащих дворов, Эйольв с людьми и искал с ними встречи, и также заехал он за Гудмундом, и удалось ему уговорить их встретиться и замириться. Туда же приехал с запада и Кольбейн, и с ним было не очень много людей. А как он доехал до Гудмунда, сказал вису:

Зело знатный пир готам
Зáдан — льва стрел дома града —
Парного мяса от пуза
Прутьям меча есть дают тут.
Часто случалось Уллю
Чище видеть жилище
взялся за весла ясень —
Вьюги Тунда Гудмунда60.

Сходку назначили у Стеклянной реки, и стороны подошли к ней с разных сторон и заняли каждая свой берег. Река в том месте текла через расселину, и через нее был перекинут мост. Эйольв ходил по нему туда-сюда и уговорил стороны замириться, и все пожали друг другу руки, включая и Вигфуса. Виру за убийство сыновей Торда должен был назначить Тейт сын Одди с востока, из фьордов, и равно за ограбление Орлиного мыса. А за убийство сыновей Арнтруд должен был назначить виру Торвальд сын Гицура, а равно за ограбление Гудмунда, и за увечье Вальгарда, домочадца Гудмунда. Торстейн по прозвищу Стейн с Каменников к тому времени выздоровел, и Торвальду поручили назначить виру за покушение на его жизнь. И после этого люди разъехались домой со сходки.

Торгрим уехал на Землю Горячих источников, и летом у него там было не более десяти коров.

В то лето Вигфус и Сёльви уехали за море и с тех пор уже не принимали участие в этих делах.

А как пришла пора косить сено, приехал с юга Халль священник на Землю Горячих источников, и Торгрим выплатил ему все, что потратил с его хутора зимой. А после этого Халль уехал обратно, и остались друзьями.

22

[1199 г.] Халль священник недолго пробыл у себя дома по возвращении, как поехал на Междуречный мысок, и люди не знали зачем.

А чуть спустя с юга на север поехал Торстейн сын Йона с тем, чтобы, как он сам говорил, уехать за море, и с ним Тордис, его жена, и еще люди, и не сказать, чтобы малочисленные. Он поехал в Островной фьорд и поначалу жил у Йона сына Эрнольва, в Большой ограде.

А как узнали, что в округу прибыл Торстейн, то люди из внутренних областей фьорда стали стекаться к нему, и стало их немало. А как про это узнает Торгрим, то перевозит все движимое имущество подальше от берегов фьорда и присоединяется к отряду Торстейна, и стали они ездить то и дело на Землю Горячих источников вместе, и с ними очень много людей, а иногда приезжали к кораблям и ночевали там.

На Откосе Ауд жил тогда Кальв сын Гутторма. Он был женат на Оск, дочери Торварда Богача, и ее за него выдал Гудмунд, потому что Торвард был его племянник по брату. И Гудмунд был то дома на Гребне, то на Откосе Ауд, и никто не знал наверняка, где он, и так ему казалось безопаснее.

И как-то в один из церковных праздников был Торстейн с людьми на Земле Горячих источников и поехал к кораблям. В тот день Гудмунд был на Откосе Ауд, и они с Кальвом, а с ними их люди, тоже собрались туда. Торстейн и его люди приехали раньше и спешились и стояли по одну сторону землянок. Тогда подъехали Гудмунд и Кальв и их люди, и тоже спешились и пошли навстречу людям Торстейна, и стали напротив них, и стали смотреть друг на друга. Норвежцы хохотали во весь голос, мол, ох и любят же эти исландцы покуражиться. Потом по нескольку человек из каждого отряда пошли к купцам и стали договариваться о жилье на зиму. Гудмунд принял у себя человека по имени Асбьёрн, а по прозвищу Сайда. А люди Торстейна приняли у себя человека по имени Торбьёрн, а по прозвищу Гренландец.

Тогда Кальв сказал Гудмунду:

— Отчего нам сейчас не сразиться? Все складывается как нельзя лучше, и можно ожидать, что многим людям здесь на сходке покажется разумным присоединиться к нам.

Гудмунд отвечает:

— Не допущу я, чтобы кто-либо из моего отряда первым нанес им удар мечом или швырнул камень.

Тогда они [люди Торстейна] сели на коней и проехали между палатками и морем, так чтобы остаться за спиной у людей Гудмунда, и гнали лошадей, что было сил, по песку. А Кальв колотил ножнами по щиту и плевался, пока они уезжали.

После этого садятся Гудмунд и его люди на коней и едут. И как они перевалили через вершину откоса, видят, что ниже по дороге стоит отряд Торстейна.

Тогда Кальв сказал:

— Ну теперь уж им никак от нас не улизнуть, если мы решим сразиться, да и положение у нас лучше, чем было.

Гудмунд сказал, что не допустит, чтобы люди из его отряда начали первыми, но наказал всем стоять до последнего, если те начнут.

И после этого Гудмунд и его люди проехали мимо, и ничего не произошло. А Торстейн и его люди остановились там потому, что одни в их отряде хотели сражаться, а другие не хотели.

Тем же летом с юга приехал Торвальд и вынес решения по тем делам, о которых его просили. Торгрим тоже был при этом. Торвальд назначил три десятка сотен эйриров, а эйрир был ценой в три локтя домотканого сукна, за каждого из сыновей Арнтруд, и сказал, что тем самым приравнивает убийство каждого из них к убийству Торфинна сына Энунда. Еще он назначил десять сотен за увечье Вальгарда, а еще двадцать — за ограбление хутора Гудмунда. И еще обязал их вернуть все, что они украли, как броню, так и оружие. А за покушение на жизнь и раны Стейна с Каменников он назначил двенадцать сотен тех же эйриров.

Торгрим уехал со сходки. Не успели они далеко отъехать, как догоняет их человек с Откоса Ауд, по имени Мани сын Грима.

Старкад Убийца был с людьми Торгрима и спросил:

— Что это ты за нами так поспешаешь?

Мани сказал, что ищет своего коня.

Старкад говорит:

— Неужели ты думаешь найти его здесь, в нашем отряде?

Мани сказал, что не станет искать коня сам, если Старкад ему подскажет, где он.

Тут Старкад нанес ему удар топором по бедру чуть выше края седла, и это было тяжелое увечье. А после этого Торгрим выгнал Старкада из своего отряда и сказал, что понял теперь: тот хочет, чтобы они никогда не жили в мире.

Тогда Старкад поехал на восток во фьорды и дальше на юг. С востока из фьордов приехал Тейт и назначил те виры, о которых его просили. Он назначил по три десятка сотен тех же эйриров за убийство каждого из сыновей Торда, и сказал, что считает их ровней Торфинну, и повелел вернуть краденое в Орлиный мыс.

[18 сентября 1199 г.] Тейт и его люди поехали своей дорогой и гостили у Гудмунда на пятницу в молебственные дни осенью. И передали ему весточку от Торвальда, а тот прослышал, будто бы люди из внутренних округ Островного фьорда сговорились заглянуть к нему [Гудмунду] в гости. А в субботу они уехали оттуда.

23

А в ночь на воскресенье Гудмунд по своему обыкновению был в церкви.

И тут он услышал, как люди скачут на лошадях через реку, и не сказать, чтобы малы числом. Погода была хорошая, безветренная. Гудмунд вернулся в дом и разбудил своих людей. Кленг сын Арнтруд первым выскочил наружу, и с ним еще человек. Они забрались на крышу дома, а оттуда — на стену с воротами, так как думали, что нападать враги будут оттуда.

А Торстейн сын Йона и Торгрим в это время как раз подошли к укреплениям с внешней стороны с десятью десятками человек.

Тогда из отряда выскочили четверо, Сигурд Шутник, Фальки сын Далька, Торгейр сын Хельги, южанин, и Халль сын Торбьёрна, из фьорда Плоского мыса. Он был объявлен вне закона. Они все подошли к укреплениям и стали искать в стене потайной ход, и не нашли.

Тогда из этого самого хода вышел Гудмунд и с ним человек по имени Торкель. А тут начало светать, и тем, которые вышли из дома, солнце светило в глаза.

Гудмунд увидел людей, но из-за солнца никого не узнал и спросил, кто бы это к ним мог пожаловать.

Фальки отвечает:

— Гости!

Гудмунд отвечает:

— И то верно, да не сказать, чтоб желанные.

У Гудмунда был в одной руке щит, а в другой топор, а на поясе меч.

И тогда Гудмунд с его людьми нападают на них, а те побежали и проникли внутрь крепости через потайной ход, а Гудмунд за ними. Тут Кленг и его люди услышали шум с другой стороны дома и побежали туда. Там пал Фальки, а убил его Гудмунд. А Кленг нанес смертельный удар Халлю. И Торгейр тоже пал там.

Тогда сошлись двое, Гудмунд и Сигурд Шутник, и сражались некоторое время, и каждый рубил другого мечом, но ни один не был ранен. Тут из дому вышли люди Гудмунда, и Сигурду пришлось бежать из крепости вон.

Тут со стены свалился в ручей человек по имени Грим, это был домочадец Гудмунда. А те, что были снаружи укреплений, подумали, что это человек из их отряда. А Грим побежал к воротам, а женщины как раз их запирали и успели пустить его внутрь.

А гости тогда стали нападать на крепость, и Гудмунд и Кленг получили ранения, а с ними и многие другие люди.

Но как солнце поднялось повыше, почудилось гостям необычное. Показалось им, что со всех сторон к ним едут люди, и уже совсем близко. А на самом деле это были кирпичи из дерна, сложенные в столбы, и стога сена, проткнутые палками, а померещилось им все это потому, что с трясины потянулся туман и закрыл столбы и стога почти целиком, а верхушки оставил. И тогда они поспешили прочь, бросив тела трех своих товарищей.

А после этого поехали они вниз по долине и думали заглянуть в Долгий склон и взять в плен человека по имени Торгейр. Он был родич Гудмунда и жил там. Скачут они во весь опор, а как опомнились, сообразили, что оставили Долгий склон далеко позади.

Тогда они решили поехать на Откос Ауд и лишить жизни Кальва сына Гутторма. А тогда от них отделился Сигурд Шутник и поехал вперед, и спрятал Кальва в церкви, а сам стал перед церковью и поклялся, что никого туда не пустит, пока может стоять на ногах. Тогда Торстейн сын Йона предложил взломать церковь или же вовсе ее спалить, но Торгрим сказал, мол, не стоит. Они тогда взломали дверь в кладовку с едой и хлев и увели у Кальва коня и нагрузили его съестными припасами, с тем уехали, сначала к фьорду, а потом на юг, прочь от моря.

А Гудмунд повелел отвезти Фальки на Хромую реку и похоронить его там. А Халля и Торгейра отвезли в место, которое называлось Китовые ямы, и похоронили там.

А на следующее утро, как рассвело, они снова приехали на Откос Ауд по душу Кальва. А он уже уехал к Гудмунду, а на хутор приехал Торд с Лиственного обрыва с девятью десятками человек, и все они, с конями, засели в крепости. Те, что пожаловали, стали нападать на крепость, но ничего у них не вышло. Тогда они снова пошли в хлев и увели оттуда восемь коров. Те, что сидели в крепости, не могли им помешать, потому что у них, как им казалось, не было достаточно народу, чтобы выйти и дать бой. Те же отправились обратно на Зеленое поле и засели там.

Тогда Гудмунд собрал людей, каких смог. Он послал людей к Кольбейну и ко всем прочим, от кого мог ожидать помощи. И вот он едет на Зеленое поле со своими людьми и ставит прямо на лугу перед домом палатки, и с тех пор как появился Гудмунд, припасы на хутор уже нельзя было подвезти. Туда же приехал Эгмунд Вертел с четырьмя десятками человек.

Гудмунд и его люди не нападали днем, пока не приехал Кольбейн. Тогда у Гудмунда стало шесть сотен человек.

Тогда они сбили вместе щиты и подняли их на рукоятки от кос и другие палки, и подошли к крепости, и стали ломать стену, и сломали ее. И еще сожгли постройку-другую.

У тех же в крепости была почти сотня человек, и все хорошо вооружены. Но они никак не могли договориться, как поступить, и каждый предлагал свое, и каждый хотел быть за главного и не желал уступать.

Тут началось настоящее сражение, когда все люди Гудмунда собрались вместе, и сначала те, у кого было подходящее снаряжение, стали пускать стрелы и метать копья. И как полетели копья, то один дьякон, что был в крепости, сказал, мол, чего сидеть сиднем, пора нападать на Гудмунда. И не прошло много времени, как дьякону в бровь попала стрела от арбалета с кольцом и накрепко застряла у него в ране, и они не раньше сумели вынуть стрелу, чем стали молиться Торлаку епископу.

Тут те, что были внутри, смекнули, что удача не на их стороне и их всех убьют, и стали просить Гудмунда о мире.

Он отвечает:

— С вами мириться — только время зря тратить, поэтому нечего вам ждать от меня мира, если только вы не согласитесь, чтобы я все решал единолично.

И они договорились на том, что ударили по рукам и предоставили Гудмунду решить дело одному.

И как они ударили по рукам, вышел из крепости Торстейн сын Йона и встретился с Кольбейном, и они некоторое время беседовали.

А затем Гудмунд вынес решение и объявил, что первым делом полагается выплатить все те деньги, какие были назначены летом и какие не были выплачены. А за то, что случилось после этого, он тоже назначил возмещение. И все было выплачено сполна, и объявили, что Торгрим лишился всего своего имущества. Из тех сколько-нибудь важных или богатых людей, кто был в крепости, не было ни одного, кто бы ушел, ничего не заплатив. Еще он объявил, что изгоняет из округи Торстейна сына Йона и Торлака сына Кетиля, и тот уехал прочь на юг в долину Реки Хит61, потому что там был хутор, где ему надлежало заделаться хозяином.

А Торгрим уехал на запад во фьорд Плоского мыса и первую зиму был у Ислейва на Валушьем холме.

24

[1199 г.] Торд вернулся со сходки62 домой, на Лиственный обрыв, со своими домочадцами. И в тот же вечер попался ему на глаза один из них, по имени Торвард, а по прозванию Усатый пес, снаружи у ручья. Он точил топор и показал лезвие Торду.

Тот сказал:

— Ну, такой вонзится, коли у тебя хватит духу пустить его в ход.

У Торда жили в это время два брата-норвежца, одного звали Сёрли, а другого Торкель. Они были сыновья Басси Руки. Они вели себя с Торвардом гадко и потешались над ним все лето.

Тогда Торвард вошел в дом, и люди сидели у огней. И вот он нанес Сёрли удар топором и убил его наповал.

А потом хотел Торвард выбежать наружу, но Торд, хозяин дома, сидел на почетном сиденье и подставил ему подножку, и тот рухнул ему под ноги.

А Торкель сын Басси подскочил туда и стал рубить Торварда, и с ним еще один человек. Но Торвард сумел выбраться из дому, и добраться до лодки, и на ней пересек фьорд. Он добрался до Откоса Ауд и лежал там, израненный, но вылечился.

Жил человек по имени Торд. Хутор его располагался в месте, что называется в Красивом лесу. У него в хлеву была корова, которая принадлежала Гудмунду Достойному. Он забил ее осенью, но пообещал отдать Гудмунду другую и поставил на ней особое клеймо, и Гудмунд согласился на это.

[1200 г.] А как пришла весна, посылает он [Гудмунд Достойный] за ней человека по имени Хавр сын Торарина, а с ним и другого, по имени Гудмунд — он был священник, и ему едва исполнилось двадцать лет.

А как они приехали в Красивый лес, не захотел Торд отдать им ту клейменую корову и предложил другую, похуже, и при этом говорил, что это, мол, он еще и приплачивает сверх того, что должен. Хавр же хотел забрать клейменую, которая была назначена Гудмунду. Торд был велик ростом и силен и не считал других себе ровней. И стали они толкаться вокруг коровы и тянуть ее в разные стороны. Тут подскочил к ним Гудмунд и нанес Торду тяжелое увечье, и расстались они с ним у места, где нарезали дерн на постройки, а это было недалеко от хутора. И забрали с собой корову, а как дошли до следующего хутора, рассказали, как у них вышло с Тордом, мол, ему нужна помощь. Случилось это все до завтрака, и Торд прожил до полудня.

А они к вечеру вернулись домой, и Хавр рассказал Гудмунду новости.

Гудмунд отвечает:

— По всему видно, вы не из тех, кто возвращается, не получив того, за чем поехал.

А потом Гудмунд выплатил возмещение за убийство Торда.

25

А сыновья Арнтруд, Бранд и Кленг, жили в Грузиле в Бешеной долине, а их отец Эйольв жил на Полях, а хутор этот он получил, ударив по рукам так, что имел право отдать его своим наследникам.

Но когда Эйольв умер, Бранд епископ объявил, что сыновья Эйольва не имеют права наследовать за ним, и поселил там Торстейна сына Траслауг. Он был женат на родственнице епископа.

[1200 г.] И вот сыновья Арнтруд отправляются на хутор и предъявляют свои права, а Торстейн отказывается его им отдать.

И вот случилось однажды в воскресенье на Полях, что они напали друг на друга, Кленг и Торстейн, и пришлось людям их разнимать, и вышло так, что никто не получил увечий.

После этого Торстейн поехал на запад в Пригорки и рассказал все епископу. А епископ наказал ему ехать обратно и выдал провожатого, а звали его Снорри сын Торда, а братом ему приходился Старкад Убийца. А убил Старкад Торстейна сына Арнтруд, как об этом написано раньше63.

[14 сентября 1200 г.] А потом, как пришла осень, собрался народ на общинную сходку на мессу по обретению креста на Шее в Бешеной долине. И однажды днем, когда люди сидели в жилых покоях, отрубил Кленг Снорри ногу выше колена. И еще другой человек стал рубить Снорри, и звали его Грим, и сразу же вышло так, что Снорри лишился жизни.

Торстейн снова поехал в Пригорки и рассказал епископу.

А сыновья Арнтруд поехали к Гудмунду Достойному и просили его приехать к ним на хутор и сидеть с ними там.

Тот сказал, что ехать не хочет, и предложил им позвать для такого дела Эгмунда Вертела, ведь он им такой же близкий союзник, как он сам, и пообещал послать с ними Торвальда, своего сына.

Они поехали к Эгмунду. А он поехал с ними и велел вынести из дому все, что только можно, и занести в церковь, а что в церковь не поместилось, то велел сложить на церковном дворе. Двор при церкви там был большой и добрый и стоял не так близко от построек, чтобы оттуда можно было нападать на тех, кто там укроется. После этого они укрепили стену двора, чтобы удобнее было сражаться, и приготовились оказывать сопротивление. И назначили, кто будет оборонять какую часть двора, если придется. Там было три десятка человек, и верховодил ими Эгмунд.

А Бранд епископ собрал людей в другом месте, и в этом отряде из тех людей, о которых есть что сказать, с самого дальнего запада приехал Хьяльм сын Асбьёрна. Епископ и сам намеревался с ними поехать. Но в ту ночь, когда они ночевали в Пригорках, у епископа сильно заболело лицо, и стало ясно, что ехать он не может.

После этого поехали они оттуда, числом почти полторы сотни, а вели их Кольбейн сын Арнора и Хавр сын Бранда, его воспитанник. Они доехали до полей и стали говорить с Эгмундом. Он сказал, мол, тем, кто приехал, не стоит ожидать, что им не станут оказывать сопротивления, а уходить он и его люди не собираются. Хавру к тому же казалось не слишком достойным штурмовать церковный двор, и он говорил, мол, если двор будет осквернен, то виноваты окажутся те, кто нападал, а не те, кто оборонялся, ведь люди скажут, что те были вынуждены защищать собственные жизни. Они пробыли там две ночи и не нашли себе места для ночлега, потому что люди в округе все были скорее заодно с Эгмундом. Тогда Эгмунд выдал им корову, чтобы те ее забили, но они не нашли котлов, чтобы сварить мясо, так что пришлось им жарить его на огне. И добились они только того, что замирились насчет убийства Снорри и за него была заплачена вира, и с тем убрались восвояси.

Затем туда приехал Гудмунд Достойный, и забрал с собой сыновей Арнтруд, и поехал говорить с епископом. И условились они, что епископ по своему усмотрению найдет человека, который будет жить на хуторе до своей смерти, а как он умрет, то хутор достанется сыновьям Арнтруд. А Торстейну ничего не достанется.

И тогда на хутор переехал Торкель сын Торарина и жил там до самой смерти. А потом хутор получили сыновья Арнтруд.

26

Вышло так, что нанесли увечье человеку по имени Скеринг сын Хроальда. Он был дьякон и родич Гудмунда Достойного. А норвежцы отрубили ему руку. А потом Гудмунду было предоставлено право единолично решать дело. А Хавр сын Бранда и Гудмунд Достойный назначили за это три десятка сотен, и нужно было заплатить немедленно. И с этим Гудмунд уехал прочь с корабля.

А норвежцы начали наседать на Хавра, мол, слишком много назначено, и требовали, чтобы он сделал одно из двух — или уменьшил плату, или же принес клятву64.

А он не стал делать ни того ни другого.

Тогда послали человека за Гудмундом и рассказали ему, как вышло. Тогда он тут же повернул назад и спросил Хавра, в чем дело.

Хавр рассказал все как есть.

Гудмунд сказал:

— Что же, принесем клятву, или ты, или я, и поклянемся в том, что надо заплатить шесть десятков сотен. Клятва любого из нас будет стоить столько же, сколько рука Скеринга.

А норвежцы и на это не хотели соглашаться.

Гудмунд сказал:

— Ну хорошо. Поступим тогда вот как. Я сам выплачиваю Скерингу три десятка сотен, какие были назначены, а потом выбираю среди вас человека, какой мне покажется ровней Скерингу, и отрубаю ему руку. А дальше воля ваша, жадничайте сколько душе угодно и хоть вообще не платите ему возмещение, мне все равно.

Норвежцы не захотели решать дело так и немедленно выплатили все сполна. И Гудмунд забрал Скеринга с корабля с собой.

[1212 г.] И после этого он жил на Гребне, и не прошло много времени, как он отправился на запад на Тинговые пески и сделался монахом, и умер там, и сложил с плеч бремя мирской славы.

И здесь я оставляю эту сагу.


Примечания

Перевод «Саги о Гудмунде Достойном» (Guðmundar saga dýra) выполнен по изданию Йона Йоханнессона, Магнуса Йонссона и Кристьяна Эльдъярна (Sturlunga saga 1946). Ниже примечания, помеченные Прим. исл. ред., принадлежат Кристьяну Эльдъярну.

Сага дошла в составе рукописей «Саги о Стурлунгах», где компилятор разрезал ее на две части. Йон Йоханнессон полагает, что составили сагу в качестве своего рода апологии Гудмунду, но что составитель не сумел превратить отдельные эпизоды, на которые, по мнению Йона, распадается сага, в подлинно единое целое.

События саги происходят в конце XII — самом начале XIII века. Хронология основных событий саги и данного периода (по Йону Йоханнессону): 1163 — Бранд сын Сэмунда получает сан епископа в Пригорках; 1181 — Йон сын Лофта берет на воспитание Снорри сына Стурлы; 1185 — умирает от ран Эйнар сын Торгильса; 1187 — борьба за Дворы Хельги, возвышение Гудмунда Достойного; 1188 — Гудмунд получает второй годорд (в Приречье); 1196 — покушение на Эгмунда Вертела; 1197 — Гудмунд сжигает Энунда в доме (7 мая), умирает Йон сын Лофта; 1198 — Торгрим Домочадец мстит за сожжение Энунда; 1199 — Гудмунд изгоняет своих врагов из округи; 1201 — умирает епископ Бранд, его преемником избирают Гудмунда сына Ари; 1208 — в сражении с людьми Гудмунда сына Ари гибнет Кольбейн сын Туми, союзник Гудмунда Достойного; 1209 — родился Гицур сын Торвальда, будущий ярл; 1212 — умирает Гудмунд Достойный.

Эпизоды саги разбираются в гл. 7, 10, 14 и 15 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов» (см. также упоминания в гл. 3, 18 и 19).

В саге имеется пять скальдических строф (вис) в основном скальдическом размере, дротткветте (слово dróttkvætt означает «[слова,] произносимые дружинниками [конунга]», отражая происхождение этого рода поэзии из хвалебных песней правителям). Стихи в этом размере отличаются большой формальной усложненностью: в них имеется переплетение предложений (в простом варианте это выглядит так: предложение, с которого началась строфа, обрывается на половине, затем идет второе, которое тоже обрывается на половине, затем идет конец первого, затем конец второго), аллитерация и корневая рифма, а также кеннинги — многоэлементные перифрастические обозначения узкого круга понятий, связанных с воинской доблестью, таких как муж-воин, золото, оружие и т. п. Такая сложность поэтического текста требует не столько даже комментария, сколько расшифровки, и, в частности, расшифровки кеннингов, восстановления «нормального» порядка слов и сборки предложений в единое целое. Этот комментарий и расшифровки даны в примечаниях к каждой из строф. Подробнее о размере дротткветт и скальдической поэзии см. [«Поэзия скальдов», 1979; Смирницкая 1980; Гуревич, Матюшина, 2000; Смирницкая 2005], а также статьи в [Саги-3] и [Саги-4].


1 Об упомянутых выше законоговорителях см. Приложение 1 к книге Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов». Сыновья Нарви — очень знатные исландцы и предполагаемые компиляторы «Саги о Стурлунгах»; этот вывод собственно и делают из того обстоятельства (на которое впервые обратил внимание знаменитый исландский филолог Гудбранд Вигфуссон), что генеалогии главных героев саг корпуса тщательно отслеживают все связи именно с ними, в то время как сам Нарви и особенно его сыновья прямого отношения к событиям этих саг не имеют (важным деятелем эпохи Стурлунгов был их дед, Снорри с Перевала сын Нарви, ок. 1175–1260), а также из того, что зачином корпуса является «Прядь о Гейрмунде Адская кожа», первопоселенце и основателе хутора Перевал (Skarð), которым в XIII и XIV веках и владели Нарви и его сыновья (иной связи между «Прядью» и корпусом нет). Нарви (ок. 1210–1284) сын Снорри с Перевала был священником, а родителями его жены Вальгерд были Халльдора дочь Торвальда, сестра Гицура, исландского ярла, и Кетиль сын Торлака, 31-й законоговоритель. Все сыновья Нарви — Торд (ум. 12 мая 1308 г.), Торлак (ум. 15 марта 1303 г.) и Снорри (ум. 9 марта 1332 г.) — были лагманнами. См. также гл. 8 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов».

2 Один из двух главных героев «Саги о Торгильсе и Хавлиди», см. о ней в гл. 4 и 7 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов». (Прим. перев.)

3 В рукописях сказано ровно наоборот «он был породовитее, а она побогаче», но из контекста ясно видно, что это ошибка. (Прим. исл. ред.)

4 Ср. гл. 14 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов», где Дж. Байок показывает, что переговорная позиция норвежских купцов всегда была сильнее позиции годи, и если один годи пытался давить на них, то купцы просто переезжали в другую округу к более сговорчивому годи. (Прим. перев.)

5 То есть по всему своему диоцезу — границы диоцеза епископства в Пригорках совпадали с границами северной четверти, см. гл. 16 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов». (Прим. перев.)

6 Выше сказано, что аббатом там в это время был Халль сын Хравна, отец Эйольва. Нельзя исключать, что аббат поспособствовал сделке — в интересах как внуков, так и вверенной ему институции.

7 О нем была речь выше, в гл. 1. Этот Кольбейн — дядя Кольбейна Юного, противника Торда Кудахтало (см. об их распре в гл. 19 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов»). (Прим. перев.)

8 Перевал называется Перевал Земляных курганов. (Прим. исл. ред.)

9 Процедуру изъятия имущества полагалось начинать до полудня, при этом должны были присутствовать все стороны. Рассказчик саги имеет в виду, что переговоры затянулись до после полудня, и поэтому приступить к изъятию имущества по закону было уже невозможно. (Прим. исл. ред.)

10 Рассказчик саги намекает, что постояльцы Эйольва не гнушались приворовывать. (Прим. исл. ред.)

11 Имеется в виду — на Мысовом побережье (близ современного городка Капищное устье. — Прим. перев.). (Прим. исл. ред.)

12 В долине Хьяльти располагаются Пригорки, резиденция епископа северной четверти. (Прим. перев.)

13 Неясно кому — так как до сих пор неясно, кто на данный момент является законным владельцем земли, Гудмунд или его братья. Возможно, речь идет о чем-то еще. (Прим. перев.)

14 Мера — 80 фунтов. (Прим. перев.)

15 В настоящее время в Олавовом фьорде нет хутора с таким названием, и неясно, где он располагался в эпоху Стурлунгов. (Прим. исл. ред.)

16 Имеется в виду несостоявшееся изъятие имущества у Энунда и Торварда. (Прим. перев.)

17 В Приречье. (Прим. исл. ред.)

18 В современном Приречье есть два хутора с таким названием, Большой холм и Малый холм. (Прим. исл. ред.)

19 Имеется в виду хутор Побережье Речного леса (к западу от выхода из Бешеной долины, на берегу Островного фьорда. — Прим. перев.). (Прим. исл. ред.)

20 Грим сын Снорри из Капища был женат на Торню, сестре Торварда сына Торгейра. Об этом рассказывается в гл. 1 «Саги о священнике Гудмунде Добром» (он же Гудмунд сын Ари), еще одной саги из корпуса «Саги о Стурлунгах». (Прим. перев.)

21 Брак считался заключенным по закону только в том случае, если жених при свидетелях лег в одну постель с невестой. Имелись и другие условия — нужно было официально заключить помолвку, а затем при свадьбе должно было быть шестеро свидетелей. (Прим. исл. ред.)

22 Выше, в гл. 3 саги сказано, что Торд сын Торарина, отец Хакона — единоутробный брат Гудмунда Достойного. (Прим. перев.)

23 Из этого как будто надо заключить, что Эрленд и сам был священник. (Прим. исл. ред.)

24 Реки Скотьей долины, которая течет на северо-восток и впадает в Алтарную реку (а та — в Островной фьорд). Хутор Гудмунда, Гребень, находится на левом берегу Реки Скотьей долины, а Каменные дворы — прямо напротив, на правом берегу. В настоящее время вдоль этой реки идет исландская Дорога № 1, опоясывающая весь остров. (Прим. перев.)

25 Пустошь — Пустошь Скотьей реки, на южном (правом) берегу. Хутор Серебряные дворы располагается к западу от нее, у южной оконечности округи фьорда Плоского мыса, а хутор Гудмунда, Гребень, — к северо-востоку. (Прим. перев.)

26 Хутор чуть к югу от хутора Речной лес. (Прим. перев.)

27 С тем чтобы внизу, где спали люди, стало потемнее. (Прим. перев.)

28 Видимо, надо понимать так, что Гудмунд сын Ари сомневался, можно ли похоронить Ингимунда в освященной земле, и решил дождаться решения этого вопроса на альтинге. (Прим. исл. ред.)

29 Нижеследующие скальдические висы в размере дротткветт следует читать, отмечая метрические ударения. В каждой строчке их три, и стих отмечает их аллитерацией (выделена полужирным) и корневой рифмой (отмечена курсивом и подчерком). В нечетных строках два аллитерирующих слова, в четных — только одно. Рифма связывает два слова в каждой строке; в нечетных строках она неполная (совпадают только согласные после ударного гласного), в четных — полная (совпадают также и ударные гласные). Порядок слов и элементов кеннингов отражает как особенности дротткветта в целом, так и конкретных строф в частности. Аллитерация и рифма воспроизводятся по возможности (полностью — в висе Кольбейна сына Туми в главе 14).

30 То есть: Брат Хильдибранда (= Дагстюгг), бравый в битве, решил взобраться мне на спину (= поставить ногу мне на спину, когда я упал) — непохвальный подвиг (= гордиться тут нечем). Гест (= воин, Дагстюгг) ударил ше́стом сечи (шест сечи = копье). Прежде, чем мне не стало мочи в ногах (= я упал), минул град гада (град гада = зима, вариация по модели «смерть змей»; Эгмунд хвалится тем, что его далеко не сразу удалось свалить).

31 То есть: Скуп мой слог (= хвалиться особо нечем): Санн потопа пламени раны (= воин, т. е. Эгмунд; пламя раны = меч, потоп меча = битва, модель «непогода оружия», Санн = одно из имен Одина, Один битвы = муж) ушел живым — жалко! Но Вили костра влаги копья (= воин, т. е. Дагстюгг; влага копья = кровь, костер крови = меч, модель «огонь крови», Вили = брат Одина, ас битвы = муж) доволен, что грузный Браги палки битвы (= воин, т. е. Эгмунд; палка битвы = меч, Браги = имя аса, ас битвы = муж) ползал на пузе — сам видел!

32 В данном случае имеется в виду центр острова, т. е. Рунольв уехал в южную четверть — естественное решение, так как Кольбейн и Гудмунд фактически контролируют половину северной и их влияния хватит, чтобы найти его в любом ее уголке. Как следует из дальнейшего, попытка переезда оказалась неудачной, и ему пришлось вернуться. (Прим. перев.)

33 Имеется в виду Пустошь Скотьей долины. Точнее было бы сказать «на запад». (Прим. исл. ред.)

34 Будущим епископом. (Прим. перев.)

35 Понедельник, вторник и среда перед праздником Вознесения. В эти дни было принято ходить вокруг хуторов с крестом и святой водой и молиться. (Прим. исл. ред.)

36 Старики из Скотьей долины говорят, что через Реку Скотьей долины в самом деле был мост, примерно там же, где ее сейчас пересекает Дорога № 1, но чуть ниже по течению. Это место отлично просматривается с хутора Дворы Халльфрид. (Прим. исл. ред.)

37 Бранд с Полей, сын Эйольва и Арнтруд. (Прим. исл. ред.)

38 Отсюда следует, что дом Энунда был устроен так же, как главный дом хутора Жердь, см. главу 2 и Приложение 3 к книге Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов». (Прим. перев.)

39 То есть: Наглые нравом Ньёрды у́гля фьорда (= воины, т. е. люди Энунда; уголь фьорда = золото, Ньёрд — ас, ас золота = муж) славили аса игр щита (= воина, т. е. Гудмунда; игры щита = битва; такое оформление элементов кеннинга — нередко в дротткветте) трусом, агнцем с дрожью в ножках. Ныне ясно: ели лязга лезвий (= воины, т. е. люди Энунда; лязг лезвий = битва, деревья битвы = мужи) узнали, почем фунт лиха от Гудмунда. Ярл (= Гудмунд) задал им жару. В последней строчке имя «Гудмунда» следует, против правил древнеисландского, читать с ударением на втором слоге (как это выделено в тексте); такая метрическая трактовка сложных слов (имя «Гудмунд» представляет собой сложное слово, первый элемент, «гуд», значит «битва», второй, «мунд» — «рука»), противоречащая общеязыковой, — характерная особенность дротткветта. (Прим. перев.)

40 Епископ Пауль был незаконнорожденный сын Йона сына Лофта. Отметим при этом, что сторону Энунда поддерживал другой сын Йона, вышеупомянутый Сэмунд. (Прим. перев.)

41 Все правильно, поскольку речь идет о длинной сотне, которая равнялась 120 (60 за сожжение + 15 за Тородда + 15 еще за одного человека + 30 за Торфинна сына Энунда). (Прим. перев.)

42 То есть Кольбейн должен выплатить 50 сотен за своих людей и еще из 60 сотен виры за Энунда выплатить 30 (а другие 30 — Гудмунд). (Прим. перев.)

43 Добровольное изгнание было для них способом уменьшить расходы по вире. При всей тяжести наложенных выплат оба они, и Кольбейн, и Гудмунд, сохранили свои годорды. Два годорда Гудмунда перешли сначала его сыну Торвальду, а тот продал их Сигурду сыну Орма (который поддерживал Кольбейна и Гудмунда в тяжбе о сожжении Энунда), а тот — Туми Старшему сыну Сигхвата сына Лощинного Стурлы (племяннику Снорри, автора «Младшей Эдды» и «Круга Земного»), а когда Туми убили, эти два годорда перешли уже самому Сигхвату (об этом говорится в «Саге об исландцах»). Таким образом, эти два годорда представляют собой связь истории Гудмунда Достойного с историей рода Стурлунгов. (Прим. перев.)

44 Хутор Амбар стоит у устья Алтарной реки, а хутор Щитовой залив (ныне Внешний Щитовой залив) чуть южнее, на берегу Островного фьорда. Между хуторами около 6 км по прямой. (Прим. перев.)

45 Вводится как персонаж позднее, в гл. 22 саги. Более значительную роль он играет в «Саге об исландцах». (Прим. перев.)

46 Бухта на юго-западе Исландии, современный Песчаный гребень (Eyrarbakki). См. также карты 21 и 22 на с. 391 и 393 книги Джесси Л. Байок. «Исландия эпохи викингов». (Прим. перев.)

47 Точнее, на северо-восток. (Прим. перев.)

48 Имеется в виду Песцовая равнина, низина на полуострове между Секирным и Чертополоховым фьордами. Там водятся песцы, а на многочисленных озерах гнездится птица. Во времена народовластия это была общинная земля, где любой мог собирать что угодно. (Прим. перев.)

49 См. о них выше в гл. 11 саги. (Прим. перев.)

50 Видимо, Хакон имеет в виду свои поступки при сожжении Энунда. (Прим. исл. ред.)

51 Хакон, надо полагать, хочет побольше помучиться в этом мире (и пасть от руки того, перед кем невиновен), с тем чтобы в мире ином ему были назначены муки полегче. (Прим. исл. ред.)

52 То есть они поехали на юго-восток от Гребня, взяли перевал и спустились в долину Островного фьорда около хутора Подмаренничные поля (южного, а не северного, где жил Торгрим Домочадец), и таким образом не попались на глаза сидящим в засаде людям Торгрима, которые ждали их на северо-востоке от Гребня, ниже по течению Скотьей реки. Скьяльгова долина (Skjálg-dalr) теперь называется Укрытая долина (Skjól-dalur). (Прим. перев.)

53 Имеется в виду, что бывшие тинговые Энунда помогали Торгриму припасами, а иные из них и присоединились к его отряду. (Прим. исл. ред.)

54 Имеется в виду пустыня в центре острова. Дорога, по которой они ехали, называется Гиблые пески; она проходит между Капищным и Озерным ледниками. Дорога на юг через Киль (проходит между Долгим и Капищным ледниками) удобнее и короче, и люди с Островного фьорда, как правило, пользовались ей, но Торгриму этот путь был заказан — чтобы попасть в Киль, нужно ехать на запад, во фьорд Плоского мыса, а дорога туда пролегает мимо Гребня, где его ждал Гудмунд. (Прим. перев.)

55 Важный хутор в Городищенском фьорде. (Прим. перев.)

56 То есть: [Я] позволю готам (= моим людям) делать зло гордым Ньёрдам сей долины (= бондам, которые поддерживают Торгрима Домочадца; Ньёрд — имя аса). Виры [за это я] гадам (= тем же бондам) не выдам. Зреет немирье (= снова начинается распря). Коль скоро деревья сыр-лося (= воины, т. е. Торгрим и его люди; сыр-лось — лось сырости, т. е. корабль, дерево корабля — муж) снова явились [сюда] чрез Киль, [значит] пора подстрекать лютых парней (= моих людей) на смелое дело (= сражение с людьми Торгрима). (Прим. перев.)

57 Имеется в виду Мысовое побережье у современного городка Капищное устье, на западном берегу фьорда Плоского мыса. Выше упоминался хутор Пруд в Бешеной долине, где жил тинговый Гудмунда по имени Сумарлиди; эти два Пруда — разные хутора. (Прим. перев.)

58 То есть Мысовое озеро. (Прим. исл. ред.)

59 Точнее, с северо-востока. (Прим. перев.)

60 То есть: Готам (= моим людям) за́дан зело знатный пир, тут прутьям меча (= воинам, т. е. моим людям) дают есть от пуза парного мяса (= мяса много потому, что у Гудмунда забивают на зиму скот). Уллю вьюги Тунда (= воину, т. е. мне; Тунд — имя Одина, вьюга Одина — битва, Улль — имя аса, ас битвы — воин) часто случалось видеть жилище Гудмунда чище (= поскольку забитые туши свежуют дома, внутри очень грязно). Ясень льва дома града стрел (= воин, т. е. я; град стрел — битва, дом битвы — щит, лев щита — корабль, ясень корабля — воин) взялся за весла (= настроен решительно, явился, чтобы совершать большие дела). (Прим. перев.)

61 Точнее, на юго-запад. Отсюда же следует, что речь идет о Торлаке, так как Торстейн сын Йона жил на хуторе Междуречный мысок. (Прим. перев.)

62 Где Гудмунд назначал условия мира. (Прим. перев.)

63 См. гл. 18 саги. (Прим. перев.)

64 Имеется в виду — клятву в том, что Хавр был свидетелем и утверждает: увечье было нанесено законно, и поэтому компенсации не полагается. (Прим. перев.)

© Перевод с древнеисландского Ильи Свердлова. Опубликовано с любезного согласия переводчика.

Впервые опубликовано в Джесси Льюис Байок. «Исландия эпохи викингов». Москва, Corpus, 2012.