Т. Н. Джаксон

Глава 3. Austrvegr — «Восточный путь» скандинавских викингов

Сведения скандинавов о географии Восточной Европы, нашедшие отражение в памятниках древнескандинавской письменности, не раз являлись предметом изучения. Однако топонимия с корнем aust- специального внимания к себе не привлекала. При беглом знакомстве с древнескандинавским материалом создается впечатление, что единого значения в различных источниках (или группах источников) названные топонимы не имеют. Исследователи склонны видеть в этом их неточность, неопределенность [Cleasby and Gudbrandr Vigfusson 1957, 35–36; Свердлов 1973, 49; Мельникова 1977а, 198–199]. Мне, напротив, представляется, что в неоднозначности топонимии с корнем aust- можно обнаружить отражение ее реального исторического развития.

Как мы видели в предыдущей главе, совокупное изучение древнескандинавской топонимии Древней Руси приводит к выводу, что хронология письменной фиксации топонимов в значительной степени соответствует последовательности их возникновения в языке древних скандинавов[1]. Обращение ко всем памятникам, содержащим сведения о народах Восточной Европы (от рунических надписей до поздних саг), позволяет представить древнескандинавскую топонимию с корнем aust- в динамике.

Топонимы с корнем aust- в рунических надписях и скальдической поэзии

Первым топонимом, при этом с самым широким значением (= территории, лежащие к востоку от Скандинавии: от Восточной Прибалтики до Византии), оказывается существительное austr «восток». В этом качестве его используют рунические надписи и скальдические стихи X–XI вв. Случаи использования слова austr для обозначения местности в пределах Скандинавии встречаются крайне редко [Мельникова 1977а, 79]; напротив, около двадцати пяти рунических надписей, самая ранняя из которых датируется Х в., —

stikuR . karþi kubl þau aft auint sunu sin . sa fial austr

StikuR сделал этот памятник по Эйвинду, своему сыну. Он пал на востоке[2]

— упоминают людей, погибших austr «на востоке»[3]. Скальдических строф, сохранивших этот термин без дополнительного географического уточнения, однако, крайне мало. В качестве примера можно привести строфу из поэмы исландского скальда Глума Гейрасона «Gráfeldardrápa», сочиненной им в 975 г.:

Austr rauð jöfra þrýstir
orðrakkr fyr bý norðan
brand, þars bjarmskar kindir,
brennanda, sák renna.
Gótt hlaut gumna sættir,
geirveðr, í för þeiri,
öðlingi fekksk ungum,
orð, á Vínu borði[4].

Дерзкий на слово, побеждающий всех конунгов, обагрил сверкающий меч на востоке перед северным селением, там, где я видел, как бегут племена бьярмов. Примиритель мужей снискал себе добрую славу в этом походе: ему, молодому, выпало сразиться на берегу Вины.

В тех же источниках существительное austr начинает выступать в функции наречия с косвенным дополнением, уточняющим, где именно на обширном «востоке» происходит действие: например, austr í Görðum «на востоке в Гардах», austr í Grikkjum «на востоке в Греции» — 10 из 35 упоминаний austr в рунических надписях[5], как на камне из церкви в Тюринге (Сёдерманланд), установленном в память некоего Торстейна:

… han . fial . i . urustu . austr . i . garþum …

…он пал в битве на востоке в Гардах…[6],

и значительное число скальдических строф[7], типа приводимой ниже:

Hilmir lét at holmi
hræskóð roðin blóði
— hvat of dylði þess hölðar? —
hörð ok austr í Görðum[8].

Конунг обагрил свой острый меч кровью на острове и на востоке в Гардах. Зачем же это утаивать?

Именно в последнем качестве существительное austr закрепляется в более поздних памятниках, будучи противопоставлено наречию austan «с востока».

В древнескандинавских источниках, как отмечалось выше[9], мы встречаем три взаимозаменяемых двусоставных топонима с корнем aust-: Austrvegr «Восточный путь», Austrlönd «Восточные земли» и Austrríki «Восточное государство». Смысловые различия названий Austrvegr, Austrlönd и Austrríki вытекают из разницы значений их второго компонента. Если Austrríki (от austr «восток» и ríki «государство»), построенное по характерной скандинавской модели для обозначения государственных образований — X-ríki, — может относиться только к тому или иному государству на востоке, то Austrvegr (от austr и vegr «путь»)[10] и Austrlönd (от austr и lönd «земли») имеют более широкое значение (с точки зрения той территории, которая может ими обозначаться). Различие их семантики обусловлено, помимо прочего, и различием грамматической формы: Austrlönd употребляется только в форме множественного числа. Я склонна считать, что Austrvegr относится к тем землям, по которым изначально проходили «Восточные пути», а Austrlönd где-то приближается по смыслу к Austrhálfa «Восточная часть», хотя, конечно, значение его более размыто. Думаю, подтверждением сказанному может служить тот факт, что топоним *Norðvegr (в стянутой форме Nóregr) выступает обозначением одной страны на севере Скандинавского полуострова — Норвегии, а Norðrlönd — всех Скандинавских стран.

Самым ранним двусоставным топонимом с корнем aust-, зафиксированным скандинавской письменностью, является Austrvegir (форма мн. ч.) в висе (строфе) из поэмы скальда IX в.[11] Тьодольва из Хвинира «Перечень Инглингов» («Ynglingatal»):

Ok þat orð
á austrvega
vísa ferð
frá vígi bar,
at þann gram
of geta skyldi
slönguþref
sleipnis verðar [Skj., A, I, 9].

И эту весть на восточный путь принесли из битвы люди конунга, что тот воин убит был вилами.

Тот же композит в форме ед. ч. (Austrvegr) употребляется в пяти рунических надписях XI в. В четырех случаях (равно как и в висе) значение топонима не раскрывается [Мельникова 1977а, №№ 11, 50, 55, 56], в пятом — в надписи первой половины XI в. из Сёдерманланда —

… i . risti . - - - …in … sin . han . iR . entaþr . i . austruiki . ut . o . la- …

…установил (?)… своему. Он умер на восточном пути далеко в Лангбардаланде (?)

— содержится уточнение, с известными допущениями прочитываемое исследователями как «название Италии» [Там же, № 35].

В висе Глума Гейрасона из «Gráfeldardrápa» используется композит Austrlönd (это — его первая фиксация):

Austrlöndum fórsk undir
allvaldr, sás gaf sköldum,
hann fekk gagn at gunni,
gunnhörga slög mörgum.
Slíðrtungur lét syngva
sverðleiks reginn. Ferðir
sendi gramr at grundu
gullvarpaðar snarpar [Skj., A, I, 76].

Всемогущий, который дал оружие многим скальдам, покорил Восточные земли; он одержал победу в битве. Владыка битвы заставил петь меч. Конунг поверг наряженных в золото храбрейших людей на землю.

Поэтический текст не дает возможности определить, что понимал скальд Х века под интересующим нас наименованием, но через строфу в той же поэме[12] он употребил топоним austr, говоря о битве конунга с бьярмами на берегу реки Вины (Северной Двины), так что можно лишь предположить, что топонимы у него синонимичны и обозначают какие-то области севера Восточной Европы (от Балтийского моря до Подвинья).

Таким образом, в памятниках IX–XI вв. находит отражение начальная стадия развития топонимии с корнем aust- (austr и производные от него), соответствующая первому этапу освоения скандинавами Восточной Европы, имевшему место несколькими веками раньше, чем были сочинены скальдические стихи и возведены рунические мемориальные камни [Lebedev 1980, 90–91, 94–95]. Значение рассматриваемых нами топонимов было чрезвычайно широко, и они могли покрывать собой любые территории к востоку от Скандинавии.

Топонимы с корнем aust- в ранних королевских сагах

В ранних сагах («Обзор саг о норвежских конунгах», ок. 1190 г.; «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда, ок. 1190 г.; составленная из не дошедших до нас саг «Гнилая кожа», до 1220 г.) фиксируется следующая стадия развития изучаемой топонимии: austr как топоним не употребляется, но нередко используется в качестве наречия; композиты Austrvegr и Austrlönd, равно как и Austrríki, выступают в качестве наименования земель по пути «из варяг в греки» [Лебедев 1975, 37–43; Седов 1976, 134–136]. Так, в «Обзоре» говорится, что после гибели Олава Святого его сводный брат Харальд Сигурдарсон «бежал… из страны (из Норвегии. — Т. Д.) и в Восточные пути, и так в Миклагард (Константинополь. — Т. Д.) (flýði… braut ýr landi ok í Austrvega ok svá til Miklagarðs)» [Ágrip, 33], а через некоторое время пустился в обратный путь «из Гарда (Миклагарда. — Т. Д.) через Восточный путь (heim ór Garði um Austrveg)» [Ibidem, 38]. В «Гнилой коже» поездка Харальда из Миклагарда описывается таким образом: «отправился он через Восточное государство в Хольмгард (Новгород. — Т. Д.) (þaðan feR hann um avstrriki til Holmgarðs)» [Msk., 85].

Византия явно исключается здесь из числа земель, покрываемых данными топонимами, — Русь, напротив, в ряде случаев оказывается единственным их наполнением. Так, в «Саге об Олаве» монаха Одда рассказывается о Виссивальде, «конунге Восточного пути (Austruegs konungr)» [Ó. Tr. Oddr., 107], а в «Круге земном» Снорри Стурлусона он назван «Висивальдом, с востока из Гардарики (Vísivaldr austan ór Garðaríki)» [ÍF, XXVII, 436]. В «Обзоре» говорится, что Ингигерд, дочь Олава Шведского, была отдана в жены «Яритлаву, конунгу Восточного пути (Jaritláfi Austrvegs konungi)» [Ágrip, 27], которого Снорри в «Круге земном» называет — «Ярицлейв, конунг с востока из Хольмгарда (Jarizleifr konungr austan ór Hólmgarði)» [ÍF, XXVII, 147]. В «Обзоре» также повествуется о том, как родовитые норвежцы отправились за Магнусом, сыном конунга Олава, воспитывавшимся на Руси, «в Восточные пути к конунгу Яритлаву (sótto í Austrvega til Jaritláfs konungs)» [Ágrip, 34]; герои «Гнилой кожи», обсуждая целесообразность поездки «в Восточный путь (i Austrveg)», высказывают опасение, что препятствием окажется «немирье» (отсутствие торгового мира) между конунгами Ярицлейвом и Свейном [Msk., 3].

Таким образом, можно утверждать, что на втором этапе своего развитии, зафиксированном в ранних королевских сагах, топонимия с корнем aust- отражает (естественно, не точно хронологически) существование Волховско-Днепровского пути «из варяг в греки» и роль Руси на этом пути. Это означает, что топонимия ранних королевских саг складывалась в конце IX или в начале X в.

Топонимы с корнем aust- в более поздних источниках

Дальнейшее развитие топонимии с корнем aust- связано как с исторической ситуацией — прекращением функционирования пути «из варяг в греки», изменением характера русско-скандинавских отношений [Лебедев 1982, 188–190], — так и с «литературной жизнью» топонимов. В сводах королевских саг «Красивая кожа» (ок. 1220 г.) и «Круг земной» (ок. 1230 г.)[13] достаточно последовательно для обозначения Руси используется окончательно сформировавшийся к этому времени топоним Garðaríki (вторичное образование от Garðar)[14], который «вытесняет на запад» «Восточный путь»[15].

Чтобы определить, применительно к каким землям используется в это время топонимия с корнем aust-, стоит обратиться к речи лагмана (законоговорителя) Торгнира, обращенной к шведскому конунгу Олаву на тинге в Упсале 15 февраля 1018 г., как их передает Снорри Стурлусон в «Круге земном»:

Þorgnýr, föðurfaðir minn, munði Eirík Uppsalakonung Emundarson ok sagði þat frá honum, at meðan hann var á léttasta aldri, at hann hafði hvert sumar leiðangr úti ok fór til ýmissa landa ok lagði undir sik Finnland ok Kirjálaland, Eistland ok Kúrland ok víða um Austrlönd. <…> En ef þú vill vinna aptr undir þík ríki þau í Austrvegi, er frændr þínir ok forellri hafa þar átt, þá vilium vér allir fylgja þér þar til [ÍF, XXVII, 115–116].

Торгнир, мой дед по отцу, помнил Эйрика Эмундарсона, конунга Уппсалы, и говорил о нем, что, пока он мог, он каждое лето предпринимал поход из своей страны и ходил в различные страны, и покорил Финнланд и Кирьялаланд, Эйстланд и Курланд и много [земель] в Аустрлёнд. <…> А если ты хочешь вернуть под свою власть те государства в Аустрвеге, которыми там владели твои родичи и предки, тогда все мы хотим следовать в этом за тобой.

В процитированном выше тексте имя Austrlönd относится к землям í Austrvegi «по Восточному пути» и включает Finnland «Землю финнов», Kirjálaland «Землю карел», Eistland «Землю эстов», Kúrland «Землю куршей». Термин Austrvegsmenn (мн. ч. от Austrvegsmaðr) «жители Восточного пути» позволяет выявить другие народы и земли по «Восточному пути». Так, Магнус Добрый, назначая Свейна Ульвссона править в свое отсутствие Данией, замечает:

…en þat er, sem þér vituð, mjök herskátt af Vinðum ok Kúrum ok öðrum Austrvegsmönnum eða svá Söxum [ÍF, XXVIII, 37].

…а на нее, как тебе известно, совершают многочисленные нападения венды и курши, и другие жители Восточного пути, а также саксы.

Эти слова указывают на то, что даны и саксы не входили, по представлениям того времени, в число «жителей Восточного пути», в то время как к ним причислялись венды (прибалтийские славяне).

Таким образом, из источников следует, что на третьем этапе своего развития топонимия с корнем aust- относится к территориям, заселенным прибалтийскими славянами, эстами, куршами, карело-финнами, т. е. к Юго-Восточной Прибалтике

Austrvegr обозначает только прибрежные земли, вдоль которых шел путь, в отличие от термина Austrlönd, имеющего более широкое значение. Примечательно, что поздние своды королевских саг (равно как и самые ранние источники — скальдические стихи и рунические надписи) не используют топонима Austrríki. Если для ранних источников причина кроется в том, что этногеографическая номенклатура скальдических стихов и рунических надписей сформировалась до того, как в XI–XII вв. сложилась в древнескандинавской письменности модель X-ríki для обозначения государственных образований [Krag 1971, 341–354], то с поздними источниками ситуация иная. В тот исторический момент, когда топонимия с корнем aust- начинает относиться к Восточной Прибалтике, для топонима Austrríki там не находится государственного образования, «достойного» этого имени.

Следует отметить, что неопределенность и нетерминологичность топонимии с корнем aust- делают ее практически неприемлемой для употребления в географических сочинениях XII–XIV вв. [Мельникова 1986, 196]. Только один текст сообщает, что «через Данию море поворачивает в Восточный путь (i gegnum Danmork gengr sior i austr-veg)» [Там же, 76/78], а другой использует термин Austrríki для объяснения происхождения имени Asia [Там же, 86/87].

В целом, сколь ни парадоксально может прозвучать такой вывод, развитие семантики древнескандинавских топонимов с корнем aust- является своеобразным отражением этапности развития русско-скандинавских отношений IX–XI вв. и происходивших в это время в Восточной Европе социально-политических процессов.

Примечания