Путь «из варяг в греки», по которому прошла экспедиция «Нево» [16]
Тридцать лет назад, когда в декабре 1965 г. на истфаке ЛГУ еще не улеглись страсти от норманской дискуссии, вызванной обсуждением книги И. П. Шаскольского «Норманская теория в современной буржуазной науке», мы решили продолжить поиск ответа на «варяжский вопрос» — начальный, а потому ключевой вопрос русской истории, — прямо «в поле», на Пути из варяг в греки. Попробовать найти бесспорные доказательства того, что норманны им пользовались уже в IX столетии, а следовательно, все, что сказано об этом Пути и о варягах в «Повести временных лет» — историческая правда.
Ключевой участок Пути — междуречье Западной Двины и Днепра, переход из Балтийского в Черноморский речной бассейн, где сходятся верховья Двины, Днепра и Ловати. Вместе с Волховом они составляли основные речные магистрали летописного Пути из варяг в греки. Там, где Днепр ближе всего подходит к Двине, в нее впадает речка Каспля, а напротив нее — устье реки Усвячи, соприкасающейся с верховьями Ловати. В этот район древних волоков мы и отправились летом 1966 года.
Особых сенсаций тот год не принес. Однако на следующий, 1967 год, при раскопках, начатых экспедицией И. Ляпушкина на Гнездовском поселении под Смоленском, близ знаменитого курганного могильника был выявлен культурный слой с лепной керамикой, а в одной из построек найдено серебряное славянское височное кольцо IX века. И тем же летом в деревне Кислая нашли удивительный клад арабских дирхемов первой трети IX в., среди которых оказался единственный до сих пор в Восточной Европе «полубрактеат Хайтабу» того же времени (до 825 г.) с изображением скандинавского корабля. Да, норманны и славяне в IX в. встретились на Пути из варяг в греки. И последующие двадцать лет исследований — в Гнездово, Ладоге, Рюриковом городище под Новгородом — дали этому новые, и убедительные, подтверждения. Археологические данные о Пути из варяг в греки к началу 1980-х гг. позволяли сделать вывод о том, что формирование трансконтинентальной восточноевропейской речной магистрали между Балтикой и Черным морем началось в IX в. и, по-видимому, уже в 825–839 гг. по нему могли осуществляться сквозные контакты между Скандинавией и Византией. Могли, но осуществлялись ли? Проходим ли он вообще, этот путь?
Все более емко обрисовывалась культурно-историческая роль этого пути «от северного языческого варварства к эллинистически-христианской духовности». Он соединял древнюю римско-византийскую цивилизацию Средиземноморья с рождавшейся на заре средневековья «Балтийской цивилизацией Северной Европы». И контуры этой культурной общности, объединявшей в «эпоху викингов» скандинавов и славян, балтов и финнов, определились как своего рода позитивный итог вечного спора между «норманистами и антинорманистами».
Но изучение конкретной структуры и механизма действия Волховско-Днепровской водной речной магистрали требовало организации особого рода «археолого-навигационных исследований», сочетающих традиционное полевое археологическое обследование памятников на местности, изучение древней и современной гидрографии и ландшафта, экспериментальные плавания на парусно-весельных судах, а главное, освоение судостроения и судовождения, реконструирующих скандинавский и древнерусский опыт. И хотя норвежцы, датчане, шведы уже около ста лет занимаются такими экспериментами, в России до сих пор их никто не предпринимал.
Осенью 1984 года на кафедре археологии ЛГУ появился элегантный усатый красавец. Представившись врачом-хирургом, действительным членом Географического общества Жвиташвили Юрием Борисовичем, он спросил: «Кто здесь у вас занимается Путем из варяг в греки?» И пояснил, что намерен пройти этот путь от Балтики до Черного моря. На мои возражения, что это невозможно, он коротко ответил: «Мы сделаем это».
Так начиналась работа экспедиции «Нево», названной летописным именем Ладожского озера. Летом 1985 года мы с Юрой Жвиташвили и эрмитажным археологом А. Микляевым (трагически погибшим два года назад) на вертолете отряда Геофизической обсерватории обследовали с воздуха наименее ясную часть трассы — от устья Невы до Великих Лук на Ловати. Были выделены и размечены отдельные участки пути — где пойдут шлюпки (на первом этапе мы решили воспользоваться шестивесельными ялами, по своему типу близкими древним судам, но знакомыми современным мореходам), а где — байдарки (имитируя славянские однодревки-«моноксилы») Зима и весна 1986 года прошла в напряженной работе. К лету ученые, спортсмены и курсанты одного из ленинградских морских училищ были готовы к походу. Но грянул Чернобыль.
Поход курсантов пришлось отложить. С археологом Вячеславом Тюленевым мы обследовали остров Тютерс (Тютарсаар) в Финском заливе (где известны скандинавские находки VI в.). Байдарки и пешие группы со мною, псковским археологом Анатолием Александровым и новгородским Владимиром Конецким тщательно изучили северную часть трассы от Ладоги до Смоленска, составив полную археологическую карту Пути. Материалы для ее днепровской части предоставили белорусские и украинские археологи Г. Штыхов, Ю. Малеев, А. Склярский.
Летом 1987 года ялы «Варяг» и «Русь», укомплектованные курсантами Высшего инженерно-морского училища со сменявшими друг друга байдарочными группами, присоединявшимися на отдельных участках, совершили под началом Жвиташвили и моим научным руководством за один летний сезон переход от Выборга до Одессы.
2720 км пути «Варяг» и «Русь» прошли на 80 процентов «своим ходом» под парусом и на веслах. В акваториях водохранилищ и портов (особенно на Днепре), при шлюзовании мы использовали буксир, но 56 «чистых» экспериментальных дневных переходов позволяют, в сочетании с другими данными, установить: Путь из варяг в греки проходим в континентальной части за 85–95 дней, и не более двух недель из них потребовало бы преодоление древних волоков.
Структура Пути из варяг в греки, не только как транспортной магистрали, но как «станового хребта» Древней Руси, предшественницы нынешних России, Белоруссии, Украины, — вот главный результат похода 1987 года. После этого похода экспедиция приняла название «Нево-викинг», а Жвиташвили начал готовиться к постройке первого «древнерусского судна» — ладьи «Нево». [17]
Ладья «Нево» была спущена на воду летом 1991 года. Строили ее под общим руководством Ю. Жвиташвили специалисты Ленинградского кораблестроительного института (Морского университета). В. Андреев и Ю. Кузин на основе исторической документации, которую разработал Петр Сорокин, первым в России защитивший диссертацию по древнерусскому судостроению. За основу были взяты находки остатков славянских судов южного побережья Балтики, судовых деталей из Новгорода и Ладоги. Ладья длиной 12 м, шириной до 4 м, осадкой 0,7 м приводится в движение пятью парами весел, управляется рулевым веслом, расположенным по правому борту, и может нести мачту с прямым парусом.
В 1991–1993 гг. археолого-навигационные исследования были продолжены норвежскими учеными, которые под руководством Тома Энгоя на экспериментальных судах «эпохи викингов» класса «река-море» «Havorn» («Морской Орел») и «Orninge» («Орленок») совершили плавание по различным отрезкам трассы. В это же время ладья «Нево» осваивала Балтику.
Так петербургские тележурналисты назвали передачу, посвященную десятилетию нашей экспедиции. Мечта Жвиташвили, ставшая нашей общей мечтою, сбылась. Спортсмены, составившие многолетний костяк экспедиции, с шестнадцатилетними кадетами Макаровского училища и преподавателем Г. Леонтьевым, в сопровождении Телевидения Швеции на ладье «Нево» совершили непрерывное плавание по Днепру — от Смоленско-Оршанского участка речного пути — и по Черному, Мраморному и Эгейскому морям до Стамбула и Пирея.
Основная, «восточноевропейская», часть Пути может быть представлена как целостный археологический объект, своего рода «мегакомплекс» со своеобразной и сложной внутренней структурой.
Трасса речного Пути из варяг в греки охватывает реку Неву («устье озера великого Нево» летописи), Ладожское озеро (Нево), реку Волхов, впадающую в Ладожское озеро и вытекающую из Ильменя, озеро Ильмень, реку Ловать, впадающую в Ильмень с юга. Верховья Ловати (и ее равноценного притока Куньи) системой коротких волоков связаны с системой Усвятских озер; речка Усвяча соединяет озера с рекой Западной Двиной (Даугавой) выше Витебска и Полоцка, а напротив Усвячи в Двину впадает речка Каспля. Верховья Каспли двумя волоками связаны с мелкими притоками Днепра, впадающими в него в районе Гнездова в 12 км ниже Смоленска. От Смоленска начинается непрерывный речной путь по Днепру, мимо Киева к Черному морю.
Суммируя гидрографические, ландшафтные, почвенные условия, данные о более чем 320 археологических памятниках, расположенных вдоль очерченной трассы, археологических культурах конца I — рубежа II тыс. н.э., можно выделить три «экономико-географические зоны» Восточной Европы, связанные речной магистралью Пути из варяг в греки.
Северная зона, от Невы и Ладожского озера до верховьев Ловати, с конца раннего железного века и до наших дней — зона нестабильного («негарантированного») земледельческого хозяйства, требовавшего дополнения скотоводством (пойменным), рыболовством, лесными промыслами и охотой, сырьевым обменом, торговлей и ремеслом. Этот «комплексный» ландшафтно-хозяйственный стереотип, создававший неустойчивый аграрный потенциал и вызывавший сравнительно высокий уровень потребностей во внешних ресурсах (ближних и дальних), структурно близок ландшафтно-хозяйственному стереотипу Скандинавии эпохи викингов Он включает северные восточнославянские племена (словен) вместе с прибалтийско-финскими, летто-литовскими, скандинавскими в единую «циркумбалтийскую» культурно-экономическую зону, где в VIII–XI вв. сформировалась «Балтийская морская цивилизация раннего средневековья».
Срединная зона Днепро-Двинского междуречья, в «треугольнике городов» Смоленск — Витебск — Полоцк и вниз по Днепру от Смоленска до Любеча — ареал архаических «городищенских культур» раннего железного века, который может быть определен как зона архаического, но стабильного земледелия. Экономический потенциал аграрного хозяйства здесь был выше, а уровень потребностей, точнее, зависимость от импорта — ниже, чем в северной зоне. Племена кривичей и дреговичей, обитавшие в этой части Днепра, контролировали протяженные трассы, более значимые для их северных соседей, чем для них самих. При этом кривичи занимали наиболее важный восточноевропейский гидрографический коммуникационный узел.
Южная зона Киевского Среднего Поднепровья, от Любеча, устья Припяти, Сожи, Десны до устья Роси — границы с лесостепью, входит в область древнего высокопродуктивного земледелия. Ландшафтно-хозяйственный стереотип формируется здесь с энеолитических времен трипольской культуры и при всех возможных изменениях и взаимодействиях этнического состава населения (фрако-киммерийцы, скифы, готы, славяне) остается весьма высоким. Со времен Геродота эта зона связана с эллинскими полисами Понта Эвксинского, а тем самым, с античной цивилизацией Средиземноморья.
Ландшафтно-хозяйственный стереотип каждой из выделенных зон определил характер их заселения, структуру и типы поселений и центров Северная зона — периферия славянского расселения в VIII–X вв., зона ранних славяно-финно-скандинавских и предшествовавших им скандинаво-финских контактов. Скандинавское проникновение в эту зону прослеживается археологически в VI — середине VIII вв., видимо, еще до начала стабильных контактов со славянами. Об этом свидетельствуют находки на о. Тютерс и в Старой Ладоге (где, по дендродатам, с 753 года действовал скандинавский судоремонтный производственный комплекс, связанный с ремеслом и меновой пушной торговлей). Скандинавы, судя по топо- и гидронимии, застали в Ладоге еще финно-язычное население, у которого эту гидронимию усвоили и славяне: Alode-joki — Aldeigja — Ладога.
В эпоху становления Пути из варяг в греки Старая Ладога контролировала небольшую, но плотно заселенную округу от прибрежной низменности вдоль древнего коренного берега Ладожского озера до Волховских порогов. Эту область защищали небольшие городища Любша на севере и Дубовик на юге над Порогами, где находилось также языческое святилище, группы монументальных сопок, а позднее — храм Михаила Архангела.
Замещение языческих святилищ VIII–X вв. христианскими храмами — явление обычное для Ладоги и всего [18] течения Волхова до Новгорода Наиболее значимым был культ Св. Николая — Николы Морского, покровителя мореходов. Никольские храмы от берега Ладожского озера до Новгорода и Ильменя равномерно распределены по Волхову, маркируя, по-видимому, дневные переходы. Известна поморская поговорка на Русском Севере «От Холмогор до Колы — тридцать три Николы». От Ладоги до Ильменя по Волхову было десять-двенадцать «никол» (на 200 км речного пути).
Кроме святилищ, служивших и ориентирами (как и сопки на речных излучинах), и базовых стоянок, как Гостиное поле выше Порогов, волховский отрезок Пути защищало несколько городищ — «градков», небольших типовых крепостей. Они появились, по-видимому, на рубеже IX–X вв., когда князь Олег Вещий, совершив в 882 году поход по Пути из варяг в греки от Ладоги и Новгорода до Киева и объединив Новгородскую и Киевскую земли в единое Древнерусское государство, «начал ставить города». Это строительство связано с установлением даней и другими общерусскими административными реформами, в результате которых Путь из варяг в греки приобрел общегосударственное значение. О навигационной роли «градков» свидетельствует тот факт, что экипажи наших судов, будь то ялы «Варяг» и «Русь», либо «Нево», не сговариваясь, выбирали прибрежье «градков» для очередных ночных стоянок.
Новгород в истоке Волхова из озера Ильмень также расположен в компактной и плотно заселенной области. Аграрную основу ее составляет западное Приильменье — Поозерье. С трех сторон — запада, востока и юга — в Ильмень впадают крупные реки Шелонь, Мета и Ловать, связывающие Поозерье с глубинными областями Новгородской земли. Сгусток поселений, непосредственно предшествующий, а затем растворенный в структуре Новгорода, расположен по берегам Волхова, который делит город на Софийскую и Торговую стороны. Это деление окончательно оформилось к концу X — началу XI в. Архаический Новгород вырастал из сгустка нескольких десятков поселений. В гидрографическом аспекте важно, что Торговая сторона с княжеским Ярославовым дворищем, Гостиным, Немецким и Готским дворами, Торгом и сопутствующие ей поселения расположены на протяженном речном острове длиной около 15 км. Он образован рекой Волховом и ее притоком Волховцом, который отделяется от Волхова на юге, ниже речки Нередицы, и вновь соединяется с Волховом у возвышенности Хутынь (известной как языческими, так и православными культовыми объектами).
Этот речной остров, по-видимому, дал основу скандинавского названия Новгорода Holmgardr, «островные поселения». В IX в. он был защищен двумя городищами — Холопьим городком (сканд. Trelleborg) на севере и Рюриковым городищем — на юге. Ильмень в совокупности его поселений и святилищ представлял собой хорошо обустроенную навигационную систему, обеспечивавшую плавание по всей акватории озера Речка Веряжа с небольшим островным городищем, возможно, служила речной гаванью для варяжских дружин и княжеских войск. Топоним «Веряско» маркирует подобный же пункт в низовьях реки Ловати, где начинается новый отрезок Пути.
Ловать, особенно в среднем течении, исключительно извилиста. Часто чередующиеся речные «луки» и прямые лесные «плесы» создавали здесь условия для концентрации небольших сельских поселений, контролировавших речной путь. Наибольшее скопление групп сопок и связанных с ними селищ на небольших плодородных пойменных террасах расположено именно в среднем течении Ловати, над каменистыми речными перекатами и мелкими порогами. Это тот участок речного пути, где мореплаватели находятся в наибольшей зависимости от контактов с местным населением, один из важнейших «ключей» Пути из варяг в греки в земле ильменских словен.
Южнее Великих Лук на Ловати начинается область смоленско-полоцких кривичей. Озерный край южной Псковщины, Белоруссии, Верхнего Поднепровья, возможно, входит в ареал изначальной славяно-балтской, или «праславянской», культурно-языковой общности, прямыми наследниками архаики которой были летописные кривичи. [19] Словене стремились обеспечить хотя бы частичный контроль над трассами этой области, о чем свидетельствуют поставленные силою княжеской власти «градки» — Городок на Ловати возле Великих Лук и летописный город Въсвячь на Усвятском озере, связанный с именем Ярослава Мудрого. Такие же «градки» — Сураж, Ковали, Каспля, Гнездово — контролируют волоки и переходы с верховьев Двины на Днепр.
Гнездовское поселение и курганный могильник, крупнейший в Восточной Европе, возникает как открытое поселение на речной гавани в излучине Днепра, по структуре наиболее близкое ранней Ладоге и северным «викам» — Бирке, Хайтабу и др. Скандинавский компонент, наряду со славянским, прослеживается в курганных материалах с IX в. По данным кладов и монетных находок, торговый центр уже действовал в «первый период обращения восточного серебра» (до 833 г.), но расцвет его начинается с рубежа IX–X вв., когда были воздвигнуты укрепления Большого Гнездовского городища. Возможно, это также произошло при Олеге: в 882 году смоленские кривичи выступили как его союзники.
Днепр от Смоленска до Могилева течет в широтном направлении, с востока на запад. Городища в Гнездове и Орше, по-видимому, обеспечивали контроль над этой частью спокойной речной трассы.
От Могилева до Любеча Днепр течет в меридиональном направлении. Древнерусские города этой части Пути из варяг в греки — Могилев, Быхов, Рогачев, Жлобин, Стрешин, Речица, Холмечь — выросли вокруг древних городищ с мощными укреплениями. Обширные многокилометровые плодородные поймы, заливные луга, протоки, речные острова, дубравы, заросли на огромном пространстве вдоль реки образуют ландшафт «Славянщины», совершенно тождественный природе и образу жизни славян Подунавья в описаниях Прокопия Кесарийского и других византийских авторов. Потенциал края полноценно реализовался в древнерусскую эпоху. В отличие от княжеских «градков» северной зоны, позднее заброшенных, все речные крепости Поднепровья стали процветающими городами XII–XIII и последующих столетий.
Вероятно, особое значение имело появление в этом речном краю судов с морской парусной оснасткой. Протяженные и монотонные отрезки Днепра в этой части течения могли использоваться для местных коммуникаций, однако как показывают, в частности, экспериментальные плавания, в том числе «древнерусской» ладьи «Нево», только экипажи, владеющие искусством плавания под парусом, в состоянии без напряжения преодолевать значительные расстояния по этой трассе.
Любеч, а вслед за ним Вышгород — мощные княжеские крепости, открывавшие путь в Киевское Среднее Поднепровье. Как и возле Новгорода, к Киеву сходятся магистрали важнейших внутренних рек — Березины (сохранившей античную форму имени Днепра — Борисфен), Сожи, Припяти, Десны. Днепр в районе Киева отличается развитой и сложной гидрографией, обилием речных островов и рукавов, плотным и разнообразным заселением.
При всем своеобразии киевской «Руси Аскольда», в середине IX в. противостоящей ладожско-новгородской «Руси Рюрика», после похода Олега Вещего в градостроительной структуре столицы полян «на Горах Киевских» появляется новый компонент, в дальнейшем определивший базовые параметры архитектоники Киева. С 880-х гг. стабилизируется планировочная структура и застройка Подола, приречной части города, расположенной у подножья высоких береговых возвышенностей Старокиевской, Замковой горы, Щекавицы, Лысой горы. Подол полукольцом разворачивается на береговую линию притока Днепра — Почайны, в древности на большом отрезке протекавшей параллельно магистральной реке (от Днепра Почайну отделяла узкая и длинная песчаная коса). Такая же, специфически днепровская, ориентация приречного «торга» сохранилась в архаической топографии Речицы. Однако киевский Подол по своей планировке, ориентации улиц, застройке деревянными избами близок не только днепровским, но, прежде всего, северорусским портовым поселениям и североевропейским «викам». Не случайно здесь, на Подоле, встала и первая церковь Ильи (рядом с Николой), в которой еще в 945 г., задолго до принятия христианства Владимиром, присягала крещеная «русь». Связи с Севером, русским и скандинавским, прослеживаются и в дальнейшем как в строительной динамике, так и в градостроительной традиции Подола, выявляемой в последние годы исследованиями М.Сагайдака и других киевских археологов.
Варяжский компонент начала X в., связанный, как и застройка Подола, с появлением в Киеве Олега и его северных дружин, отчетливо был представлен и в обособленном могильнике у Лысой горы, на которой находилось обширное (ныне разрушенное) городище. Возможно, поставленная князем для укрепления своей позиции в столице полян новая крепость и есть «Самбатас» Константина Багрянородного, которую византийский император отмечает как особую «киевскую крепость».
Киевская «Руская земля» Среднего Поднепровья вокруг Киева, Чернигова, Переяславля с окружающими их средними и малыми городами, крепостями, многолюдными селами с юга ограничена Каневской грядой и городищем Родень над р. Росью. По сути дела, отсюда начиналось открытое пространство лесостепи, переходящей в степь, доступное для вторжений кочевников. Днепр в среднем и нижнем течении отличался полноводностью и широтой, обеспечивавшей стабильные и сравнительно безопасные условия плавания. Критический участок — Днепровские пороги — подкрепляет речной остров Хортица с удобными гаванями, языческим святилищем Перуна, известный до XIII в. как «Варяжский остров» (позднее здесь расположилась казачья Запорожская Сечь).
Древние земли Царской Скифии в нижнем течении Днепра были освоены навигаторами античной эпохи со времен Геродота. Скифские и Черняховские (III–IV вв. н.э.) городища, вероятно, использовались как ориентиры и стоянки и в древнерусское время. Более отчетливая речная селитьба древнерусской эпохи выявляется на речных островах в устье Днепра. Лиман с разрушенной готами в III в. Ольвией (Борисфеном) также сохранял античные нормы навигации. Об этом свидетельствует находка на о. Березань, близ древнейшей античной гавани, рунического камня со шведской надписью: Krani kerti halfr thisir iftir Ka(r)l filaka sin («Грани поставил холм этот по Карлу, товарище своем»). Собственно здесь, номинально в пределах византийских владений, так же как на побережье Таврии, в Климатах — Крыму, с его столицей Херсонесом, варяг мог уже считать, что он давно оставил позади Gardar — Русь и попал уже «в греки» — i Grekkjar. Путь отсюда до Константинополя вдоль северо-западного побережья Понта следовал, в общем, нормам античной навигации.
Летом 1995 года петербургские кадеты повторили этот варяжский путь и дошли тремя морями — Черным, Мраморным, Эгейским — до подлинной Греции, сохранившей руины античных храмов Эллады. «Мы ощущали себя свободными людьми, наедине с морем, управляясь лишь собственной волей» — так в телепередаче пятидесятилетний Геннадий Леонтьев подвел самый главный итог этого плавания. Юное поколение, вслед за нами вышедшее на этот вечный для России Путь из варяг в греки, обретает, обращаясь к тысячелетним истокам, свой собственный опыт определения, осознания и строительства места России в Европе и мире. Как и тысячу, и триста лет назад, когда Петр I основанием Санкт-Петербурга в дельте Невы возвращал стране этот Путь, открывая тем самым Россию миру. И в этом непрекращающемся поиске и преемственности — источник общей надежды для всех нас, связанных этим Путем из варяг в греки.
Источник: «Восточный путь», № 2, 1996.
OCR: User Userovich
[16] — так обозначается конец соответствующей страницы.