Оге и Эльсе

Три девы сидели в светлице:
Две — пряли златую нить,
А третья не уставала
О мертвом слезы лить.

К прекрасной Эльсе с дороги
Тому немного дней —
Заехал рыцарь Oгe
И обручился с ней.

Он златом с ней обручился,
Едва ступив на порог,
И в первое новолунье
В землю сырую лег. 78

Эльсе ломала руки.
Невесты жалобный стон
И горьких рыданий звуки
В могиле услышал он.

Поднялся рыцарь Oгe.
На плечи взвалил с трудом
Свой гроб и с бременем тяжким
К невесте отправился в дом.

Он стукнул в двери гробом,
А не рукоятью меча,
Которой стучался прежде,
Обернув ее в мех плаща.

«Открой мне, прекрасная Эльсе!»
«Открою, во имя Христа,
Если имя назвать Христово
Вправе твои уста!» 79

«Встань, благородная Эльсе!
Впусти своего жениха.
По-прежнему имя Христово
Назвать я могу без греха».

Эльсе встала с постели
И дверь отперла мертвецу.
Слезы у девы бежали
По белому лицу.

Она ему кудри чесала,
Гребень взяв золотой:
Расчешет прядь — и омоет
Ее горючей слезой!

«Рыцарь Oгe, мой милый!
Поведай, возлюбленный мой,
Как лежишь ты на дне могилы,
Объятый кромешной тьмой?» 80

«Под землей, в гробу моем тесном,
Где сырость и вечная мгла,—
Мне как в раю небесном,
Если ты весела!»

«Мой милый, с тобою вместе,
На дне могилы, во мгле,
Нельзя ли твоей невесте
Лежать в сырой земле?»

«С тобою крестная сила!
Спаси тебя крест святой!
Как пекло, зияет могила
Зловещей своей чернотой.

Когда твой плач к изголовью
Доносится ночью и днем,
Мой гроб запекшейся кровью
Наполнен и тяжко в нем. 81

Над моим изголовьем зелье
Коренится, в грунт углубясь.
На ногах, в моем подземелье,
Повисают змеи, склубясь.

Но если песня сорвется
Ненароком с любимых уст,
Внутри моей могилы
Зацветает розовый куст.

Крикнул петух черный.
Затворы с вечности врат
Упали, и в мир тлетворный
Вернуться спешит наш брат.

Крикнул петух белый,
Ранней зари певец.
В свой дом затравянелый
Вернуться должен мертвец. 82

Крикнул петух рыжий.
Это — усопшим знак,
Что месяц клонится ниже
И мешкать нельзя никак!»

Взвалил он гроб на плечи
И сквозь дремучий бор
Побрел с ним через силу
В церковный двор.

Эльсе, в тоске и тревоге,
В этом лесу глухом
Шла за рыцарем Oгe,
Мертвым своим женихом.

И выцвели, как только
Вступил он в церковный двор,
Его златые кудри,
Всегда ласкавшие взор. 83

«Взгляни, дорогая, на небо,
На звездный его венец!
Душа твоя взвеселится,
Лишь ночи наступит конец».

На небо взглянула Эльсе,
На звездный его венец,
И не увидела дева,
Как в землю ушел мертвец.

Горюя, домой вернулась
Эльсе в предутренней мгле
И в первое новолунье
Лежала в сырой земле. 84


Примечания

Баллада, имеющая сюжетные аналогии в фольклоре почти всех европейских стран. В ней отразились распространенные в раннее скандинавское средневековье представления о мертвых, захороненных в курганах, но способных являться живым и даже общаться с ними. Этот мотив присутствует в «Сагах об исландцах» («Сага о Греттире») и в эддических песнях. Особенно близка балладе «Вторая песня о Хельги, убийце Хундинга».

Стр. 79. Он стукнул в двери гробом… — Согласно 262 христианским суевериям, мертвый не может расстаться с гробом до Судного дня.

Перевод Веры Потаповой. Примечания Б. Ерхова.

Источник: Датские народные баллады. — М.: Художественная литература, 1980.

Сканирование: Halgar Fenrirsson

OCR: Мария Вязигина

78 — так обозначается конец соответствующей страницы.

См. также эту балладу в переводе Игн. Ивановского