М. А. Филиппова
(Иваново)

Этноним ‘Dene’ и образ данов в англосаксонской поэме «Беовульф»
(опыт лингвонарратологического анализа)

Англосаксонская поэма «Беовульф» — выдающийся образец древнегерманского эпоса. Как и любой эпос, она является не просто изложением легендарного сюжета, но отражает реальные представления народа об окружающем его мире. Повествование «Беовульфа» отображает доисторическое прошлое англосаксов1, в том числе — взаимоотношения с племенами, с которыми англосаксы когда-то соседствовали на континенте. В поэме зафиксировано чувство родства всех и особенно северо-западных германских племён. Появление этой поэмы свидетельствует о том, что англосаксы ещё долгое время ощущали общность со своими прежними соседями, сохраняя чувство племенного самосознания и, в частности, единого происхождения всех ингевонов, а также территориально близких к ним племен2.

По предположению ученых, в устной традиции поэма возникла в VIII в., а записана была в начале XI в. (о чем свидетельствует ее единственная рукопись), то есть спустя несколько веков после отделения англосаксов от северо-западных германцев. Этот факт говорит о том, что интерес к истокам родной истории не ослабевал, и, вероятно, одной из причин явилось то, что не ослабевал интерес к событиям и людям, о которых повествуется в поэме, в том числе — к племенам, игравшим важную роль в описываемых событиях.

Значительная роль отводится в поэме германскому народу данов (Dene), происходившему из южной Швеции и переселившемуся на территорию современной Дании, где первоначально обитали, наряду с другими племенами, англы и юты до своего 150 завоевания Британии. Государство данов является местом действия первой части поэмы, занимающей ее бóльшую половину и рассказывающей о победе героя Беовульфа (из племени геатов) над двумя чудовищами, которые опустошали землю датского короля Хродгара. Интересен уже сам тот момент, что крупнейший национальный эпос англосаксов хранит память о народе, чьи дружины с конца VIII в. разоряли Англию. Созданная на национальном языке, спустя столетия после того, как англосаксы покинули свою прародину на континенте, поэма, казалось, должна бы отражать события, происходившие в Британии3. То, что в повествовании речь идёт о событиях из истории государства данов, показывает, настолько важен и интересен для англосаксов был этот народ.

Действительно, племена данов и англосаксов постоянно пересекались. Они встречались уже на континенте, были близкими соседями. Англосаксы были свидетелями, а иногда и участниками событий, происходивших у их соседей данов, контакты их были тесными. Поэтому их интерес к данам, даже после переселения на остров вполне понятен и объясним4. Но и после переселения история их взаимоотношений не заканчивается. В IX в. Британия подвергается ожесточенным набегам викингов, которые преимущественно были выходцами из Дании. К концу IX в. набеги начинают носить всё более массовый характер и, в итоге, приводят к захвату датчанами части Британии и формированию области Датского права5. Разумеется, это обеспечивает тесные контакты между двумя родственными народами, отчасти ещё и из-за сходства языков и культур. В итоге, постепенно датчане ассимилируются с местным населением. Однако в конце X в. начинается новая волна набегов, и это привело к тому, что в начале XI в. на английском престоле оказался король-датчанин — Кнут Могучий6. Следует, правда, заметить, что Кнут, в общемто, не пытался изменить установленный в Англии порядок и 151 правил на английский лад, стараясь сохранить мир в стране. Однако, несмотря на это, англосаксы всё равно воспринимали его как захватчика7.

По-видимому, именно в правление Кнута, то есть примерно в начале второй четверти XI в., создана дошедшая до нас рукопись «Беовульфа»8. Резонно предположить, что в поэме отразились представления англосаксов о данах, сложность взаимоотношений с ними. Для подтверждения этого факта следует отметить, что анонимный автор «Беовульфа» творил в период так наз. «неосознанного» авторства, когда поэты, при создании образов и использовании выразительных средств языка, в большей степени опирались на традицию, нежели на собственные интенции. Те или иные формульные словосочетания, хотя и могли варьироваться, воспроизводились согласно сложившемуся поэтическому канону, отображая не столько мировоззрение конкретного автора, сколько общенародное мироощущение. Поэтому все идеи, заложенные автором в поэму «Беовульф», принадлежат не его собственному вымыслу, не его личному отношению, а отражают представления его аудитории.

Данные представления выражаются не только посредством развития сюжета, образов, мотивов. Хотя широкий контекст изображения данов в поэме играет немаловажную роль, но многие смыслы были закреплены, вероятно, за самим наименованием народа. Этноним Dene, становясь элементом общенародной поэтической традиции, воплощал в себе те ассоциации, что связывались с именем данов у англосаксов. Семантику этнонима как имени собственного определяют, кроме собственно денотата, также «субъективные, социально-обусловленные факторы, и эмоции, которые референт вызывает у говорящего»9. Этноним доставляет в текст набор аккумулированной исторической, 152 этнографической, географической, коннотативной и иной сопутствующей информации10.

Дабы реконструировать образ данов в представлении автора поэмы, мы проанализировали различные уровни текста. В первую очередь — общий сюжетный уровень, затем уровень более краткого смыслового периода и контекст, непосредственно окружающий наименования данного народа и потому воздействующий на них и испытывающий «ответные влияния»11, что особенно актуально для эпоса вследствие формульности и клишированности его фразеологии. Кроме того, мы рассмотрели грамматическую и лексическую сочетаемость этнонима Dene в пределах поэтической строки (краткой и долгой); его участие в аллитерации («звуковом повторе в сильноударных слогах долгой строки»), формульных словосочетаниях и эпических вариациях, которые представляют собой «повторное именование предмета в пределах смыслового единства текста»12.

Забегая вперёд, отметим, что образ получился неоднозначным, так как в нём сплелись представления, зародившиеся у англосаксов в разные периоды их исторического пути, во время различных событий, объединявших их народ и народ данов.

В первой части поэмы, где Беовульф сражается с Гренделем и его матерью, действие разворачивается в государстве данов, на их земле. Трижды упоминается непосредственно «земля данов» (land Dena), причем дважды в связи с опасением, что на неё проникнут враги или шпионы. Слово land аллитерирует со словами lāðra «врагов» и lēasscēaweras «шпионы». Даны постоянно чего-то опасаются и ждут вторжения на свою землю. Возможно, это отражение памяти англосаксов о постоянных междоусобных конфликтах, в которых были задействованы даны. Ср. следующее высказывание: 153

Ǣgwearde hēold, // Þe on land Dena / lāðra nǣnig // mid scipherge / sceðÞan ne meahte (240–242) «за морем он следил, // чтобы на землю данов / никто из врагов // с кораблями / проникнуть не смог»13.

Народ данов имеет несколько наименований в поэме — Dene, Dena folc, Deniga lēode. Анализ данных наименований в плане их сочетаемости и окружающего их контекста позволил нам выявить противоречивость образа данов в поэме.

С одной стороны, автор использует особые композиты (Gār-Dena, Beorht-Dena), где первый член (Gār-, Beorht-) представляет собой так называемый украшающий эпитет, который передаёт оценочную информацию о предмете. Те эпитеты, которыми автор награждает данов, свидетельствуют о том, что они считались храбрыми, достойными воинами: Gār-Dena «копьеданы, т.е. храбрые даны», Beorht-Dena «блестящие, блистательные даны»14. В одном из эпизодов прямо говорится, что они достойны восхваления за свою храбрость и подвиги: Folcwaldan sunu / dōgra gehwylce Dene weorþode (1089–1090) «Сын Фольквальда / каждый день данов восхвалял».

Датские воины-дружинники называются dryhtbearn Dena «благородные сыны данов» — сочетание, само по себе несущее положительную коннотацию. Слова в словосочетании аллитерируют между собой, что создаёт некое смысловое единство: воинам данов неотъемлемо присуще благородство (2035).

В речи Хродгара, где он упоминает народ данов, контекстуальным синонимом, эпической вариацией к наименованию Dena folc является словосочетание Ār-Scyldinga «славные даны» (464). Кроме того, в одном из употреблений, в пределах краткой 154 строки наименование народа, аллитерирует со словом dōm в значении «триумф, великолепие» (1720).

Основное действие первой части сосредоточено во дворце Хродгара, Хеороте, центре государства данов. Нам известно, что он существовал в действительности, был возведён датским вождём Хродгаром, и был разрушен в огне при последующем нападении хадобардов на землю данов15. Он определяется как ðrȳþærn Dena ‘mighty house, splendid hall’16 — цитадель. В следующей строке даётся эпическая вариация к этому словосочетанию — hūsa sēlest «самая лучшая крепость». По всей видимости, у англосаксов сохранилось представление о нём, как о сосредоточении всего величия данов, как идеальном центре великой Дании древнейших времён17. Ср.: …ðrȳþærn Dena / būton þē nū ðā. // Hafa nū ond geheald / hūsa sēlest // (657–658) «…цитадель данов / кроме как тебе теперь. // Прими теперь и защищай / наилучший из дворцов».

Во всех этих контекстах характеризуются сами даны, но не события, в которых они участвуют, не их деятельность. И образ, который создаётся посредством этих описаний, есть образ идеальных воинов, какими даны должны бы быть.

С другой же стороны, по сюжету, даны, при всей своей заявленной храбрости, не часто проявляют себя как активные деятели. В сражениях с Гренделем они терпят сокрушительное поражение. Не описываются даже их попытки справиться с чудовищем. Перед нападением Гренделя, а потом и его матери, они не готовятся к битве, а лишь отходят ко сну (115–117; 1279–1280). Когда автор всё же повествует об их боевой активности, оказывается, что они предстают вовсе не как благородные воины, а захватчики и агрессоры против племени хадобардов, незаконно владеющие сокровищами последних. Ср.: Meaht ðū, mīn wine, mēce gecnāwan / þone þīn fæder tō gefeohte bær / under 155 heregrīman hindeman sīðe, / dȳre īren, þǣr hyne Dene slōgon (2047–2050) «Можешь ли ты, мой друг, узнать тот меч, / который твой отец нёс в битву / под своими боевыми доспехами в последнем бою / драгоценное оружие / когда даны убили его». Возможно, есть в описании данного эпизода и отзвуки ситуации в Англии с IX по XI век, когда даны пришли как захватчики на землю самих англосаксов.

Храбрость данов в указанном месте поэмы ставится под сомнение. В одном из эпизодов, где употребляется наименование этого народа, Беовульф говорит Хродгару, что, если бы даны были столь храбры, как он говорит, то Грендель не совершил бы стольких нападений (596–601). В контексте данного эпизода встречается сочетание lēode Deniga, и наименования с украшающими эпитетами — Sige-Scyldinga «воинственные даны» и Gār-Denum букв. «копьеданы», т.е. «храбрые, славные даны». Их все можно рассматривать как контекстуальные синонимы. Автор использует украшающие эпитеты, которые должны, в принципе, указывать на храбрость и стойкость данов, однако контекст этому утверждению коренным образом противоречит. Можно предположить, что использование указанных эпитетов — требование аллитерации, однако автор мог подобрать и другие слова для создания строки, не противореча контексту. Нам представляется, что Беовульф несколько потешается над бессилием данов, и употребление многочисленных украшающих эпитетов в пределах короткого пассажа создаёт определённый иронический эффект18.

С другой стороны, можно рассмотреть это как попытку смягчения критики в адрес данов. И здесь обратимся сперва к самому началу поэмы. Автор говорит, что будет повествовать о подвигах Gār-Dena «славных данов» (1–3), однако поэма посвящена геатскому герою. Причём даны появляются как активные действующие лица только в первой части поэмы; во второй части они присутствуют лишь в пересказе событий Беовульфом 156 при геатском дворе, а в третьей части отсутствуют полностью. Кроме того, ни о каких подвигах данов не идёт речь. Наоборот, говорится о поражении, нанесённом им Гренделем. Следовательно, встаёт вопрос, что заставило автора начать поэму именно так. Чтобы получить вероятное объяснение, необходимо вспомнить о политической ситуации в Англии в тот период, когда была записана поэма. Вполне естественно, что находившемуся в то время у власти в Британии датчанину Кнуту могло не понравиться посвящение поэмы, к примеру, поражению данов. Отсюда, возможно, и заявление автора в самом начале поэмы, и использование украшающих эпитетов, служащих прославлению данов, в тех местах текста, где по сюжету они терпят поражение.

Более того, даны не только не предстают как достойные воины, но сами являются жертвами. Часто наименование их народа встречается в таких контекстах, где данов убивают или где они терпят поражение. Примером может послужить эпизод, в котором повествуется об убийстве матерью Гренделя датского воина Эскхере. Здесь включённость данов в смертельную трагедию подчёркивается аллитерацией со словом dēad. Ср.: …Denigea lēodum. Dēad is Æschere (1323) «…данов народ. Мёртв Эскхере». Несколько раз в тексте наименование народа аллитерирует со словом dēaðcwealm «кровавая резня» (‘deadly slaughter’). Например, в эпизоде, где Беовульф, после победы над матерью Гренделя, вручая Хродгару рукоять меча, которым было повергнуто чудовище, обещает данам, что больше не будет кровавой резни на их земле. Ср.: Ic þæt hilt þanan // fēondum ætferede; / fyrendæda wræc, // dēaðcwealm Denigea (1668–1670) «Я эту рукоять // принёс от врагов; / отомстил за злые дела, // за страшное убийство данов». Кроме того, словосочетание dēaðcwealm Denigea является аллитерационной коллокацией внутри краткой строки. Подобным приёмом автор закрепляет в сознании слушателя смысловую связь между народом данов и его нещадным истреблением, подчёркивает, что кровавая резня данов есть важная составляющая сюжета.

Можно возразить, что автор просто подбирал слова, аллитерирующие со словом Dena, но, во-первых, о том же свидетельствует и контект употребления рассмотренных коллокаций, 157 а во вторых, всего слов, которые с большой долей вероятности могут участвовать в аллитерации (существительных, прилагательных, причастий), начинающихся с d и встречающихся в тексте — 65, а автор с данным словосочетанием использует по большей части слова, связанные с резнёй. Причём, с другими словосочетаниями слова подобной окраски используются реже или почти не используются — то есть автор, вероятно, специально подбирал слова к определённым словосочетаниям, дабы создать необходимое впечатление.

В поэме, таким образом, возникают два образа данов. Первый — это даны, какими они должны быть по канонам героического эпоса: храбрые достойные воины на фоне блеска и величия их королевства. Второй же — это образ, вычерчиваемый фабулой произведения: нещадно уничтожаемые, неспособные защитить сами себя, но безжалостные агрессоры при нападении на другие народы.

Образ вождя данов, Хродгара, олицетворяющего свой народ, содержит то же противоречие. Он именуется bēaga bryttan «даритель (букв. дробитель) колец», то есть, по идее, покровительствует и награждает. Наименование wine «друг», используемое для обозначения вождя данов, аллитерирует в долгой строке со словами wīg ond wīsdom «доблесть и мудрость», хотя относятся они к другому персонажу, но, находясь в одной поэтической строке, связываются в сознании и с вождём (350–352).

Прося о позволении у Хродгара очистить Хеорот от Гренделя, Беовульф всячески превозносит вождя данов. Он называет его eodor Scyldinga, wīgendra hlēo, Frēowine folca (426–432). Все эти обращения служат в данном отрывке контекстуальными синонимами к наименованию brego Beorht-Dena «вождь блистательных данов». Однако подобной речью он сопровождает (и, возможно, пытается смягчить) своё утверждение о том, что он один, с небольшой группой воинов, сможет справиться с тем, что не смогли совершить все воины Хродгара. По сюжету получается, что Хродгар не справляется со своими обязанностями вождя, не может защитить свой народ. И эта обязанность возлагается на Беовульфа. В тексте есть тому прямое подтверждение: 158 …brego Beorht-Dena; gehyrde on Bēowulfe / folces hyrde (609–610) «…вождь блистательных данов; прослышал о Беовульфе, защитнике народа».

Интересен также эпизод, когда Беовульф обращается к Хродгару, говорит, что может одолеть Гренделя. Он заявляет, что противопоставит Гренделю геатов, которые, в отличие от данов, смогут одолеть чудовище. Этнонимы Gār-Dene и Gēata стоят в одной долгой строке, но в разных кратких и, более того, в двух разных предложениях. Ср.: …secce ne wēneþ // tō GārDenum. / Ac ic him Gēata sceal // eafoð ond ellen / …// gūþe gebēodan (600–603), «не ожидает он сопротивления // от копьеданов. / Но я ему геатов // силу и отвагу /… // для битвы предложу». Аллитерация обеспечивает определённую связь между ними, однако противительный союз создаёт синтаксическое противопоставление между частями долгой стоки, а вследствие этого возникает противопоставление семантическое: потерпевшие сокрушительное поражение и не смогшие защитить себя даны противопоставляются храбрым, действительно блестящим воинам геатов.

Таким образом, образ данов в представлении англосаксов сложен и противоречив. В нём, вероятно, сохраняются древнейшие представления англосаксов о датчанах как о своих соседях и родственном племени, как о хороших воинах, участвовавших в разнообразных военных конфликтах, но, в то же время, примешиваются и негативные коннотации, появляющиеся с конца VIII века и обусловливающие отношение к ним как к захватчикам.

Примечания