Г. В. Глазырина

О формировании текста «Саги об Ингваре»

История возникновения «Саги об Ингваре» («Yngvars saga víðfǫrla»)1 интересна как самостоятельная проблема. В то же время исследование процесса создания отдельной саги позволяет лучше понять, как складывались саги в Исландии, какие преобразования происходили с историческими фактами на разных стадиях бытования сюжета.

Характеризуя YS, известную нам на древнеисландском языке, исследователи обычно отмечают, что она считается выполненным не ранее начала XIII в.2 переводом утерянного произведения, созданного на латинском языке около 1180 г. исландцем Оддом Сноррасоном3. Тем самым обозначаются два этапа формирования письменного текста YS: создание исходного оригинала на латинском языке и последующий перевод его на древнеисландский язык.

Однако история произведения начинается значительно раньше, когда комплекс сказаний об Ингваре еще только формировался и существовал в устной форме. Об этом прямо свидетельствует фрагмент, завершающий повествование и выполняющий функцию эпилога. Фрагмент необычайно насыщен разного рода информацией, проливающей свет на то, 47 как рождалась сага. Он сохранился в обеих дошедших до нас пергаменных рукописях саги — GKS 2845 4to (середина XV в.) и AM 343a 4to (третья четверть XV в.)4. Приведу фрагмент полностью:

Enn þessa sogu hofum uer heyrt ok ritat epter forsaugn þeirar bækr, at Oddur munkur hinn frodi hafdi giora latit at forsaugn frodra manna, þeira er hann seger sialfur j brefi sinu, þui er hann sendi Joni Lofzssyni ok Gizuri Hallsyni. Enn þeir er uita piciazt innuirduligar, auki uid, þar sem nu þiker a skorta. Þessa sogu segizt Oddr munkur heyrt hafa segia þann prest, er Isleifur hiet, ok annann Glum Þorgeirsson, ok hinn þridi hefer Þorer heitit. Af þeira frasaugn hafdi hann þat, er honum þotti merkiligazt. En Isleifur sagdizt heyrt hafa Ynguars sogu af einum kaup[manni], enn sa kuezt hafa numit hana j hird Suiakongs. Glumur hafdi numit at fodur sinum. Enn Þorer hafdi numit af Klaukku Sâmsyni, en Klacka hafdi heyrt segia hina fyrri fœndur sina. Ok þar lyktum uer þessa sogu.5

«Хотя мы слышали, как рассказывали эту сагу, все же записали мы ее на основе сказаний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сложить по рассказам мудрых людей, о которых он сам говорит в своем письме, посланном Йону Лофтссону и Гицуру Халлсону. А те, кто считают, что они знают [об этом] лучше, пусть исправят там, где они считают нужным. Монах Одд говорит, что он слышал, как эту сагу рассказывал тот священник, которого зовут Ислейв, а также еще кто-то по имени Глум Торгейрссон, а также третий [человек] по имени Торир. Из их рассказов он взял то, что ему показалось наиболее достойным внимания. Но Ислейв сказал, что он услышал сагу об Ингваре от какого-то купца, который утверждал, что сам узнал ее при дворе конунга Швеции. Глум узнал от своего отца. А Торир узнал от Клакки Самссона, но Клакки слышал, как ее рассказывали его старшие сородичи. И на этом мы заканчиваем эту сагу».

Этот фрагмент содержит несколько существенных для истории создания саги свидетельств, которые отчасти проясняют ее отдельные моменты, но в то же время ставят новые вопросы.

1. Эпилог написан теми людьми, которым принадлежит дошедший до нас вариант YS. Остается проблематичным, создан ли эпилог вскоре после написания саги Оддом6 или он был включен в текст при его позднейшей 48 переработке. Однако, поскольку он входит в состав текста в обеих древнейших рукописях, дошедших до нас, можно с уверенностью считать, что он датируется временем не позднее середины XV в.

2. Несомненно, что во время создания эпилога сага бытовала в Исландии в устной форме. Об этом свидетельствует фраза «мы слышали, как рассказывали эту сагу». Устная сага существовала в нескольких вариантах, значительно различавшихся, по-видимому, в изложении отдельных эпизодов. Это подтверждает ссылка на то, что могут оказаться люди, которые «считают, что они знают лучше», чем авторы эпилога, и тогда эти люди могут «исправить» повествование «там, где они считают нужным».

3. Устные сказания возникли задолго до того, как они были оформлены в устную сагу. В тексте произведения есть свидетельство, что первые истории об Ингваре рассказывались самими участниками похода и были принесены ими в Исландию. В нем говорится, что после завершения похода «Кетиль отправился в Исландию и остался там жить, и он был первым, кто рассказал эту сагу»7.

4. В самом тексте YS приведено имя ее автора, которым является исландский клирик Одд Сноррасон (ум. ок. 1200 г.), монах-бенедиктинец, живший в монастыре Тингэйрар (в монастыре с Островов Тинга). Этот монастырь, расположенный в северной четверти Исландии8, занимал исключительное положение среди других исландских монастырей. Возникший еще в 1112 г., а формально основанный в 1133 г., Тингэйрар был одним из наиболее процветающих монастырей в стране (хотя сравниться с богатыми монастырями Европы он, конечно, не мог), имевшим права на лов трески и лосося, пользование плодородными пастбищами, разрешение на сбор яиц морских птиц и леса-плавунца, что позволяло его монахам меньше думать о каждодневных потребностях и сосредоточиться на духовном. Ограниченные возможности монастырской организации, пополнявшейся главным образом за счет привлечения членов рода, которому принадлежала земля, лимитировали число проживавших там монахов. Их количество даже в XIII в., по свидетельству Эйнара Ол. Свейнссона, обычно не превышало десяти человек9. Не игравшие в Исландии раннего времени 49 важной экономической или политической роли, монастыри являлись культурными центрами, опиравшимися на национальные традиции. О монастыре Тингэйрар известно больше, чем о других, современных ему. Считается, что его монахов наиболее привлекала работа по составлению агиографических произведений. Ими была написана сага о заслужившем репутацию святого первом епископе этого монастыря Йоне Эгмундарсоне («Jónssaga»). Аббат монастыря Карл Йонссон принимал участие в написании первой части «Саги о Сверрире» в 1185–1188 гг10. Наиболее известны созданные в этом монастыре саги о конунгах-миссионерах Олаве Трюггвасоне и Олаве Святом. Автором жизнеописания конунга Олава Трюггвасона *«Vita Olavi», которое было написано на латыни и так же, как и YS, не дошло до нас11, считается Одд Сноррасон.

В приведенном фрагменте, однако, говорится, что в основу древнеисландского произведения его авторами был положен некий письменный текст — книги, которые «велел сложить» монах Одд. Остается открытым вопрос о том, был ли Одд лишь инициатором работы, или он сам создавал, конструировал текст, а те, кто «складывал» сагу, были в действительности лишь писцами, копировавшими или записывавшими по указаниям Одда созданный им текст.

5. О том, что Оддом велась работа над текстом YS, известно из письма, написанного им известным деятелям своего времени Йону Лофтссону и Гицуру Халлссону. Их имена связаны с хутором Скальхольт в местности Одди в южной четверти страны, который стал в конце XI в. центром первой исландской епископии. Йон Лофтссон (ум. в 1197 г.) был внуком первого историка Исландии Сэмунда Сигфуссона (Сэмунда Мудрого) и являлся одним из светских лидеров страны. Он сыграл важную роль в противостоянии местной знати и местной церкви земельным притязаниям церковных деятелей Норвегии после перехода Исландии в 1154 г. из юрисдикции объединенной скандинавской архиепископии в Лунде под юрисдикцию архиепископии в Нидаросе. Йон Лофтссон пользовался большим авторитетом у современников и обладал правом решения спорных вопросов на альтинге. Их фамильная усадьба в Одди являлась одним из основных интеллектуальных центров страны и славилась интересом к изучению истории, а также своей школой. Именно в семье Йона в Одди с трехлетнего возраста воспитывался будущий автор «Круга земного» Снорри Стурлусон. Имя другого человека, Гицура Халлссона (1126–1206), не менее известно благодаря упоминанию его в текстах ряда произведений, таких 50 как «Всемирная сага», «Сага о епископе Палле», «Хунгрвака» и др. Долгое время считалось, что Гицур являлся одним из авторов этих произведений. Современные исследователи полагают, что Гицур был, скорее, информантом для авторов саг, своего рода собирателем и рассказчиком преданий12. Более двадцати лет Гицур был законоговорителем на альтинге страны, много раз ездил в европейские страны и был принят в Риме лучше, чем кто-либо еще из исландцев. Он считался блестящим знатоком языков, так же как и его отец Халл Тейтссон (1085–1150), который, как отмечали современники, мог говорить на всех языках, распространенных от Исландии до Рима, как на своем родном13.

Не совсем ясно, однако, где и каким образом авторы эпилога могли ознакомиться с этим письмом. В пользу того, что оно им действительно было известно, свидетельствует, как кажется, употребление формы настоящего времени глагола в предложении «о которых он сам говорит в своем письме», которая предполагает знакомство с его содержанием авторов эпилога. Наиболее вероятным местом нахождения письма являлся Скальхольт, с которым связывается жизнь и деятельность Йона Лофтссона и Гицура Халлссона: именно туда, скорее всего, оно было отослано Оддом. Если же предположение о том, что письмо хранилось в Скальхольте, верно, то логично предположить, что и авторы эпилога работали там. Возможно также, что авторы эпилога могли ознакомиться с копией письма, которая, по средневековой традиции, должна была храниться в том месте, откуда был отослан текст, т. е. в данном случае — в монастыре Тингэйрар14.

6. Текст Одда основывался на нескольких устных вариантах сказания (приводятся имена трех информантов Одда — священника Ислейва15 и неких Глума и Торира) и представлял собой контаминацию этих рассказов. Об этом свидетельствует упоминание во фрагменте о том, что Одд у каждого из них «взял то, что ему показалось наиболее интересным». Эта же фраза указывает на значительную вариативность сказаний об Ингваре. 51

Варианты сказания, оказавшиеся у Одда, в течение какого-то времени бытовали в устной традиции. Каждый человек, рассказавший свою историю Одду, знал ее от кого-то другого. От своих близких старших родичей услышали ее Глум и Торир. Она могла бытовать в их семьях как родовое предание с упоминанием имен близких родственников, имевших отношение к данной истории. Она могла также рассказываться в качестве развлекательного сюжета во время больших народных праздников или для того, чтобы скоротать время в период длинных полярных ночей в Исландии. Священник Ислейв, согласно тексту, почерпнул эту сагу от какого-то купца, который «сам слышал ее при дворе конунга Швеции».

Перечень этих людей показывает, что в период, предшествовавший созданию письменного текста, устные сказания об Ингваре были популярны среди самых разных слоев исландского общества. Среди них — священник, купец и, вероятно, бонды. Последних (составлявших наибольшую часть населения Исландии) нужно видеть, как кажется, в информантах Одда Глуме, Торире, их родичах.

7. Сказания об Ингваре были известны по меньшей мере в двух странах — в Исландии (причем в разных частях страны: на юге в Одди и на северо-востоке в монастыре Тингэйрар) и в Швеции при королевском дворе, который в середине XII в. находился в Упсале.

8. Общеизвестно, что в Швеции распространен другой тип исторических источников — рунические надписи на камнях. Исследования и публикация этих памятников начались еще в XVII в. Среди них была выделена группа надписей, локализованных главным образом в Средней Швеции, в которых увековечивается память о людях, совершивших походы с неким Ингваром. Совпадение стержневого для этого круга надписей имени Ингвар с именем главного героя древнеисландской саги навело исследователей на мысль о существовании исторически обусловленной взаимосвязи между этими памятниками. Анализ содержания надписей на обнаруженных к тому времени 20 «камнях Ингвара»16 (такое название получил этот комплекс памятников у исследователей) в сопоставлении со свидетельствами саги17 показал, что некоторые сведения идентичны, и это указывает на несомненную связь между памятниками. Вместе с тем, даже первая попытка Ф. Брауна сопоставить почерпнутые им сведения саги с 52 генеалогической информацией других древнескандинавских источников показала наличие значительных расхождений и поставила перед исследователями дополнительные вопросы о взаимосвязи саги и мемориальных рунических надписей. Один из них — вопрос о том, на каких источниках основана сага, ведь «камни Ингвара» являются лишь достоверным историческим свидетельством, подтверждающим сам факт существования какого-то Ингвара и реальности осуществленных им походов18. В то же время широкая распространенность «камней Ингвара» в Средней Швеции является веским аргументом для предположения о существовании в этой части страны устных сказаний об Ингваре и людях, связанных с ним. Имя этого знатного человека, несомненно, выступало своеобразным оценочным элементом в надписях, посвященных людям, которые участвовали и погибли в походах Ингвара.

Упоминание в эпилоге YS о бытовании сказаний об Ингваре при королевском дворе в Швеции является лучшим доказательством того, что поход Ингвара, состоявшийся, судя по датировке рунических «камней Ингвара», не позднее середины XI в., считался важным событием истории Швеции этого времени (и именно поэтому о нем рассказывалось при дворе). Возможно также, что оно косвенным образом тот факт, что сам Ингвар, как это представлено в саге, принадлежал к королевскому роду.

Таким образом, опираясь на проведенный выше анализ эпилога YS, в истории создания этого произведения в его законченной форме, знакомой нам сейчас, можно выделить следующие этапы и с известной долей условности хронологически определить их.

Возникновение и начало бытования устных сказаний о походе Ингвара в Швеции следует отнести ко времени не позднее середины XI в. Столь же уверенно можно считать, что они были популярны там по меньшей мере до 70–80-х гг. XII в., когда Одд Сноррасон познакомился с версиями сказания, имевшими хождение при королевском дворе в Швеции. Также очевидно, что в эти же годы устная версия (или версии) сказания об Ингваре были распространены в разных частях Исландии.

Вторым этапом развития YS является время создания монахом Оддом письменного текста произведения на латинском языке (ок. 1180 г.). При рассмотрении этих двух периодов логично задать вопрос о том, на каком языке бытовали устные сказания, и ответ очевиден. Из Швеции они должны были прийти на шведском языке, становление которого относится к концу X–XI вв.; в Исландии эти сказания, как и другие саги, бытовали 53 только на древнеисландском языке19. Из этого можно заключить, что создание Оддом Сноррасоном письменного текста на латыни предполагало переработку популярных версий по определенным формулам, которые были свойственны агиографии и ряду жанров «ученой» литературы, создававшихся на латинском языке. Нельзя исключить также возможность того, что существовала и письменная латиноязычная версия саги, созданная в Швеции при королевском дворе или архиепископстве в Лунде, с которым и после перехода под юрисдикцию Нидароса Исландия сохраняла тесные контакты. Именно эта версия могла быть взята за основу Оддом. Это, однако, не более чем предположение, поскольку вследствие плохой сохранности ранних шведских письменных памятников трудно составить четкое представление о том, какие жанры литературы и типы памятников были характерны для этого периода развития письменности в Швеции.

Вполне определенно можно говорить и о том, что после создания саги Оддом на латинском языке широкая известность этой версии в Исландии была практически исключена: после введения христианства на острове в 1000 г. богослужения совершались на родном языке, латинская письменность была доступна лишь немногим «ученым людям», в основном из клерикальной среды. Сага могла, конечно, распространяться по монастырям как письменное сочинение, но до появления ее исландскоязычной версии она вряд ли могла быть широко известна и существовать в устной традиции на латинском языке.

О не дошедшем до нас исходном латиноязычном варианте саги монаха Одда у нас имеются, в основном, гипотезы, основанные на аналогиях с другим текстом, приписываемым ему. Написанная вскоре после создания им «Саги об Олаве Трюггвасоне», она могла быть близка этому тексту по манере изложения, лексике, основным идеям, поскольку оба произведения имели своей конечной целью показать праведную жизнь и угодные Богу деяния известных скандинавских персонажей. В таком случае можно с известной долей уверенности предположить, что текст Одда был лишен многих эпизодов, известных нам по сохранившемуся тексту, украшающих основную канву произведения, делающих его более «саговым». Здесь я имею в виду эпизоды, связанные, главным образом, с введением в сюжет элементов фольклорной северной традиции, такие, например, как встреча героев с великанами20. Характерные для исландской саги XIII в. и позднейшего времени фольклорные мотивы либо обрамляли 54 исторические и псевдоисторические сюжеты в устной традиции, либо входили в состав их структуры и становились неотъемлемой частью данных сюжетов.

Согласно распространенному мнению, в начале XIII в. был выполнен перевод латинской саги на древнеисландский язык. Не вполне ясно, однако, как в данном случае следует трактовать понятие «перевод». Современное значение слова предполагает адекватную передачу на другом языке имеющегося оригинального текста. В нашем случае сами авторы YS указали, что они «записали ее на основе (выделено мной. — Г. Г.) сказаний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сложить по рассказам мудрых людей». Следовательно, речь должна идти не о переводе, но об использовании текста Одда авторами саги при работе по созданию произведения на древнеисландском языке. Текст Одда, таким образом, может считаться одним из источников YS, своеобразной сюжетной канвой, но не ее исходным вариантом. Главным же источником для создателей саги могла и должна была оставаться устная традиция, что подтверждается их комментарием в эпилоге: «мы слышали, как рассказывали эту сагу». Указание на следование тексту Одда нужно, по-видимому, понимать таким образом, что из множества вариантов сказания, существовавших в устной традиции, авторы выбрали и зафиксировали в своем тексте сюжеты, наиболее близкие сюжетике саги Одда.

Необходимо выделить в отдельный этап позднейший, скрытый от нас период существования письменного текста саги (без сомнения, многократно переписывавшейся и перерабатывавшейся). Это период, начавшийся в момент создания ее в начале XIII в. на древнеисландском языке на основе текста Одда и устных сказаний и завершившийся включением данного текста в XV в. в рукописи AM 343a 4to и GKS 2845 4to. Роль устной традиции на этом этапе существенно ослабляется. При копировании и переработке текстов саг, созданных исландскими клириками в более раннее время, традиционно привлекались другие письменные источники. Для YS исследователи отмечают включение эпизодов и мотивов из сочинений Лукана, Саллюстия и Исидора, «Истории Гамбургских епископов» Адама Бременского, заимствования из «Stjórn» — осуществленного в начале XIII в. перевода на древнеисландский язык ветхозаветных книг, цитаты из «Книги Хаука» — обширного сборника текстов различного содержания, отдельные части которого восходят к началу XIV в., и других памятников. Детализированная разработка сюжетов в YS с использованием широкого спектра дополнительных письменных источников — лишь одно из подтверждений необходимости выделения позднего этапа формирования текста.

Очевидно, что сюжет подвергается переработке также и в связи с определенными политическими и конфессиональными интересами, существенно влиявшими на форму подачи материала, касающегося событий ранней истории. Под влиянием исторических событий, актуальных в текущий момент, естественно происходило и переосмысление ранних сказаний. 55

Примечания