А. С. Кан

О работе современных шведских историков

За последние десятилетия шведские ученые добились определенных успехов в изучении как прошлого своей страны, так и ряда проблем всеобщей истории.

Прежнее деление шведской историографии на гиперкритическую лундскую школу, с ее повышенным интересом к истории всей Скандинавии, и националистическую упсальскую школу в настоящее время отошло на задний план.1 В последние годы скорее давали себя знать расхождения между консервативными и либеральными историками старшего поколения (Б. Боециус, Н. Анлунд, Э. Хекшер, Л. Ставенов) и более радикально настроенными историками среднего поколения (Э. Лёнрот, С. У. Пальм, Б. Хансен). Радикализм последних заключается в некотором отходе от националистических традиций шведской историографии, в признании важной и подчас решающей роли социально-экономических факторов (не столько, впрочем, производства, сколько торговли), в подчеркнуто критическом отношении к повествовательным источникам. Однако требования «переписать шведскую историю заново»,2 стремление к «новому синтезу» пока еще не выходят за рамки буржуазной методологии. Большим авторитетом у «молодых» шведских историков пользуется такой ученый, как М. Блок.3 Не вполне понимая существо марксизма, эти историки отождествляют его с «экономическим детерминизмом» и объявляют «устаревшим».

Росту прогрессивных сил во всей шведской историографии способствуют выступления коммунистической печати по вопросам истории, хотя (в отличие от Англии, Франции, Италии, США) марксистских монографий по истории в Швеции пока еще нет. Выступления шведских марксистов представляют собой либо критический разбор продукции буржуазных и социал-демократических авторов, либо небольшие статьи по историческому материализму, по истории шведского рабочего движения, шведской культуры, второй мировой войны в центральном органе коммунистической партии «Ny Dag» и теоретическом журнале партии «Vår tid». Серьезным вкладом в разработку истории Швеции в эпоху империализма служат книги старейшего деятеля коммунистической партии С. Линдерута.4

Шведская историография особенно сильна в области филологической и палеографической критики источников, отличается тщательной статистической обработкой материалов и высокой техникой исследования. Осторожность в выводах, историографическая полемичность работ шведских ученых всегда обращают на себя внимание читателя. Наряду с этим бросаются в глаза увлечение государственно-правовыми, биографическими, узкодипломатическими, источниковедческими темами в ущерб вопросам истории народных движений, а также преимущественный, хотя и ослабевающий в последние годы, интерес к истории знати, чиновников, буржуазии в ущерб истории рабочего класса и крестьянства и формальный подход к ряду важных социально-экономических проблем. Значительная часть историков стремится обойтись без широких обобщений,5 ученые же, склонные к синтезу, ориентируются 179 на методологические идеи и схемы западноевропейской буржуазной исторической мысли, обнаруживая при этом явную неосведомленность в отношении исторического материализма.

Весьма значительны и, пожалуй, со времен О. Монтелиуса и Г. Андерсона наиболее известны успехи шведской археологии. За последние тридцать лет шведы вели полевые исследования в Мексике и Египте, Иране, Китае и Малой Азии, не говоря уже о европейских странах — от Англии до Греции. Многое сделали А. Фюрюмарк, А. В. Перссон, Л. Кьельберг, М. П. Нильсон, А. Боециус, Э. Гьерстад и другие шведские ученые для коренного преобразования наших представлений об эгейской цивилизации на Пелопоннесе и особенно на Кипре, о доримском прошлом Италии и об истории самого «вечного города». О постоянстве интереса шведских историков к классическим древностям свидетельствует многолетняя деятельность специальных шведских институтов в Афинах и Риме. Усилиями археологов (в частности С. Линдквиста, Н. Оберга, X. Арбмана и их учеников) до некоторой степени воссоздана ранее совершенно неизвестная история самой Швеции в «темные века» — от великого переселения народов до норманских набегов. Скандинавский неолит и бронза, так называемый «римский железный век» на территории страны известны сейчас науке несравненно лучше, чем еще в 20-х годах (среди многих специалистов назовем имена А. Багге, К. Кьельмарка, К. Альтина, Г. Хальстрёма, Н. Гейвалля, К. Сальстрёма, Т. Стенбергера).

В отличие от специалистов-археологов другие историки в Швеции до последних лет интересовались по преимуществу отечественной и скандинавской тематикой. Следует особенно отметить достижения медиевистов К. Вейбулля, А. Шюкка, С. Тунберга, С. Болина и их учеников в области изучения раннего средневековья, крайне бедного в Швеции письменными источниками. В частности, значительно продвинулось вперед изучение аграрных и фискальных проблем, особенностей феодальных держаний и раннефеодального государства в Швеции. По-новому решается теперь благодаря исследованиям Э. Лёнрота и других ряд вопросов Кальмарской унии и восстания Энгельбректа. Выяснены важные особенности позднего шведского феодализма XVI — начала XVII в. (работы С. А. Нильсона). Много сделано в области критического анализа рунических надписей, правовых и хозяйственных памятников, хроник.

Историками нового времени лучше, пожалуй, чем в большинстве западноевропейских стран, разработана сейчас экономическая история Швеции XVII–XVIII веков. Здесь следует назвать монументальный труд покойного Э. Хекшера6 и монографии его многочисленных учеников. Подробность шведской статистики и довольно высокий уровень канцелярского дела в XVII и даже XVIII вв., а также хорошее состояние архивов дали возможность изучать такие специальные вопросы социально-экономической истории, какие на материалах других стран (кроме разве Англии) могут быть изучены лишь для XIX, если не для XX века (см., например, большое историко-социологическое исследование об области Эстерлен прогрессивного ученого Б. Хансена).7 XVII столетие — век шведского «великодержавия» — и так называемая «эра свобод» следующего столетия сейчас отражены во множестве документальных публикаций, значительная часть которых может быть с успехом привлечена и для изучения сопредельных со Швецией стран, в частности для изучения прошлого Прибалтики и внешнеполитической истории России. Именно XVI–XVIII векам посвящен ряд крупных монографий, старых и новых, получивших известность и за пределами Швеции: работы Э. Хекшера о меркантилизме, И. Андерсона об Эрике XIV, Н. Анлунда о Густаве Адольфе, К. Вейбулля о королеве Кристине, А. Стилле о Карле XII как полководце, Л. Ставенова об «эре свобод» (1718–1772), К. Т. Однера об истории страны в правление Густава III и др.

В ряде монографий, вышедших в последние годы, успешно разрешены важные вопросы истории общественных движений и межпартийной борьбы в Швеции XVIII–XIX вв., достигнуто более ясное представление о социальной эволюции XVIII в. (работы С. Карльсона), продвинуто вперед изучение процессов образования первых крупных капиталов, промышленного переворота, разрушения старой, общинной деревни. Вопросы новейшего времени 180 остаются наименее разрабатываемыми в собственно историческом плане,8 но привлекают внимание экономистов, специалистов по вопросам внешней политики, наконец, многочисленных буржуазных социологов.

Монографическое исследование вопросов всеобщей истории лишь сравнительно недавно вышло за рамки истории древнего мира и истории дипломатии.9 Круг историков, занимающихся нешведской тематикой нового и новейшего времени, по прежнему невелик. Последовательное деление на специалистов по отечественной и по всеобщей истории в Швеции практически отсутствует.

Вполне естественно, что ни один сколько-нибудь значительный шведский историк не мог пройти мимо проблемы русско-шведских отношений — одной из главных, а временами центральной для шведской внешней политики. Тем более досадно, что многие поколения шведских историков отдали дань антирусским настроениям и тенденциям, в частности такие крупные фигуры, как ярый норманист Туре Арне и германофил Гаральд Хьерне. Однако надо признать, что шведские исследователи (в частности, покойный X. Альмквист) имеют в своем активе ряд значительных работ по истории русско-шведских отношений от глубокого средневековья до первой мировой войны. Нельзя не отметить, что в последние годы освещение этих сюжетов шведскими историками начало несколько освобождаться от пережившие себя идей норманизма и «активизма».10

Единственным источником правдивых сведений по истории советского общества долгое время оставались для шведского читателя небольшие по объему издания коммунистической партии. Соответствующая продукция даже солидных буржуазных ученых (А. Монтгомери) пока весьма далека от объективности. В духе интервенционистских мемуаров Черчилля выдержана диссертация А. Фредборга «Великобритания и русский вопрос в 1918–20 гг.», защищенная в Стокгольме в 1951 году. Тенденциозный характер носит и диссертация С. Рюденфельта «Коммунизм в Швеции» (Лунд. 1954).11 Интерес к советской историографической продукции, несомненно, имеющийся у шведских буржуазных ученых, носил в послевоенные годы односторонний, враждебный характер. Такой характер имел, например, обзор советских работ по «варяжскому вопросу», напечатанный несколько лет назад на страницах копенгагенских «Acta archeologica» престарелым Туре Арне.12 Приходится признать, что достижения советской исторической науки, наши книжные новинки пока еще не освещаются шведской научной периодикой, хотя, в частности, советские труды по скандинавистике и регистрируются в библиографическом приложении к журналу «Historisk tidskrift».

* * *

Число научных учреждений, обществ и учебных заведений в современной Швеции довольно значительно. Старейшим и ведущим научным учреждением является Королевская академия словесности, истории и древностей в Стокгольме (Vitterhetsakademien). Академия оказывает поддержку изданию «Historisk tidskrift» («Исторического журнала»), выпускает непериодические «Труды» («Handlingar»), а с 1952 г. и «Исторические записки» — «Historiska studier». Тематика выпущенных академией в 1943–1953 гг. работ относится в основном к истории средних веков и археологии Севера и Прибалтики.13

Одним из наиболее крупных специализированных институтов является Историко-экономический институт в Стокгольме. После смерти основателя института — 181 Э. Хекшера — здесь работают такие историки хозяйства, как Э. Сёдерлунд и А. Монтгомери. В работах Института международных отношений (Swedish Institute of International Affairs) принимают участие видные дипломаты и экономисты Э. Унден, Г. Мюрдаль, Т. Гиль, Р. Лундстрем. Вопросами социологии занимается соответствующий институт в Гетеборге (Social institut), историей права — институт в Лунде (Institut för rättshistorisk forskning), этнографией и фольклором — Академия Густава Адольфа в Стокгольме (Kungl. Gustaf Adolfs Akademien för folkslivsforskning) и институт при Гетеборгском университете (Institut för folkminnesforskning), топонимикой — специальный институт в том же городе (Institut för ortnamns och dialektforskning), военной историей — исторический отдел Королевской военной академии. Особо следует отметить Русский институт при Стокгольмском университете. Насколько можно судить по его публикациям, институт этот занимается не только историей русского языка, но и проблемами взаимоотношений России с Западной Европой.14 Имеется аналогичный Французский институт. В 1951 г. при Высшей торговой школе в Стокгольме создан Иберо-американский институт по изучению стран Латинской Америки.

В Швеции действует ряд научных обществ. Важнейшее из них — Шведское историческое объединение (Svensk historisk föreningen) — издает журнал «Historisk tidskrift». В 1953 г. объединение насчитывало около 780 членов, в том числе ряд коллективных (студенческие организации, иностранные университеты). Среди индивидуальных членов не редкость встретить представителей крупной буржуазии — директоров банков или помещиков. Членом общества является и король Швеции Густав VI Адольф — археолог-любитель. Правление объединения состоит из крупнейших историков. Таким был умерший в прошлом году С. Тунберг — специалист по позднему средневековью, многолетний председатель объединения, а также нынешний председатель — старейший шведский историк Н. Анлунд; секретарь объединения Т. Хёйер (Т. Höjer) — специалист по новой истории и редактор журнала; среди других видных членов общества следует назвать известного у нас И. Андерсона, специалиста по истории русско-шведских отношений А. Аттмана и др.

Вместе с так называемыми «народными университетами» и «рабочими институтами» объединение ведет некоторую научно-популяризаторскую работу. Для широких кругов читателей им издается серия «Живое прошлое». Выпуски этой серии освещают отдельные важные вопросы шведской истории (например, «Карл XIV и Александр I» — о сближении Швеции с Россией в 1812 г., «Социальные сдвиги эпохи великодержавия» и пр.).15

Следует упомянуть также Археологическое общество, издающее журнал «Fornvännen» («Друг старины»), королевские гуманитарные научные общества в старинных университетских городах Упсала и Лунде,16 «Каролинский союз» специалистов по изучению «великодержавной эпохи» (особенно правления Карла XII), до сих пор бывший средоточием ярых реакционеров. Чужда подлинной науке деятельность таких эмигрантских историко-филологических объединений, как шведско-польское и особенно шведско-эстонское.

Шведские историки активно сотрудничают со своими коллегами как в скандинавских, так и в других капиталистических странах. На съездах историков Севера в 1948, 1951, 1954 гг. шведские историки выступили с рядом докладов, в частности С. У. Пальм (историк с крайне широким кругом интересов) — о «бюрократии как важной проблеме Северной истории» и А. Аттман — о Столбовском мире 1617 года.17 В 1952 г. по инициативе шведских историков было создано Северное объединение по социально-экономической истории и исторической географии. Объединение издает на английском языке журнал «Scandinavian Economic History Review».

Редактируемый в Лунде исторический журнал «Scandia» посвящен общескандинавской тематике и печатает статьи всех 182 скандинавских историков на их языках.18 Журнал «Personhistorisk tidskrift» публикует статьи историко-биографического порядка, статьи по истории политических учреждений и по новейшей истории помещаются в «Statsvetenskaplig tidskrift» («Государствоведческий журнал»), по экономике новейшего времени — в журнале «Ekonomisk tidskrift», по истории городов — в «Svensk Stadsförbunds tidskrift» («Журнал союза городов»), церкви — в «Kyrkohistorisk tidskrift» («Церковно-исторический журнал»), наук и идей — в ежегоднике «Lychnos», культуры — в журнале «Rig», а также в межскандинавском «Nordisk tidskrift för vetenskap, konst och industri», выходящем в Стокгольме. Местные исторические общества также имеют свою периодику. Органом шведских востоковедов, имеющих старинные и прочные традиции, является сейчас журнал «Orientalia suecana». Журнал наряду с собственно историческими помещает статьи лингвистические, этнографические, текстологические, историко-философские. Особенно широко представлена в журнале история восточных религий.

Шведские ученые выступали с докладами на IX международном конгрессе историков в Париже (1950 г.): К. Пальмшерна — на тему «Стокгольм и Париж в 1848 г.» и талантливый медиевист Ф. Довринг — о новых методах аграрно-исторического исследования. На X международном конгрессе в Риме шведские историки сделали несколько «общений: о сословном представительстве в средневековой Швеции (Э. Лёнрот), о восточноевропейском рынке и международной политике в XVI—XVII вв. (А. Атман), о возникновении шведской буржуазии (С. Карльсон); о социальном развитии — Швеции в XIX в. (Т. Линдбум), о рунических надписях (С. Янсон) и об освещении истории Америки в латиноамериканской историографии колониального периода (С. Арнольдсон).19

Большинство историков в Швеции совмещает научную работу с преподавательской, Исторические дисциплины преподаются на гуманитарных секциях философских факультетов всех четырех шведских университетов. В самом молодом, Стокгольмском университете (т. н. Высшая школа), преподавание истории налажено лишь в последние десятилетия. Наиболее прочные традиции исторического образования сложились в Упсальском университете. В 1951 г. здесь преподавали такие дисциплины: собственно история, общая и сравнительная этнография, египтология, история идей и наук, античная археология и история древнего мира, история искусств, политическая экономия, скандинавская этнология, первобытная история и сравнительная топонимика Севера, история религий, социология, статистика, государствоведение.20

В последние годы для чтения лекций в Швецию приглашались специалисты зарубежных капиталистических стран: в Упсальском университете, например, преподавали профессора из университетов США, а также из Южной Африки, Турции, Ирландии и др.21 Нельзя не отметить, что имевшийся в течение ряда лет разрыв научных связей со странами Восточной Европы не раз публично осуждался видными шведскими историками, причем отмечалась важность традиционных связей Швеции «со странами по ту сторону Балтики».22

Основным типом научных монографий в Швеции служат докторские диссертации. Тематика диссертаций, защищенных в 1953–1954 гг., такова: по археологии — топография римского форума; палеолит в Западной Швеции; по истории — церковные бенефиции в средневековой Швеции; отречение королевы Кристины; Карл XI и лифляндское дворянство; турецкая политика Карла XII (от Полтавы до Бендер); государственный переворот в Швеции после смерти Карла XII; партии «колпаков» и «шляп» в сословии горожан в 60-х годах XVIII в.; социал-демократия и церковь в 80-х годах; кирпичная промышленность в Центральной Швеции в 1815–1950 гг. и т. д.; по всеобщей истории — деятельность иезуитов в районе Ла-Платы в XVII в.; Эрик Менвед и славяне-венды (из истории датской внешней политики XIV в.); антитрестовская политика федерального правительства США. Всего за 1953–1954 гг. в Швеции защищено 28 диссертаций по истории.23 Диссертации 183 издаются до их защиты на средства диссертантов.

В последнее время ведутся работы над коллективными изданиями: по истории внешней политики Швеции, по истории шведской церкви, шведского флота и др. Продолжается издание многотомного «Шведского биографического словаря». Характерно появление монографий по истории многих городов, местностей и воинских частей. Выпускаются и книги по истории отдельных предприятий и банков, написанные по заказу фирм и акционерных обществ. Но, по признанию самих шведских рецензентов, эти книги порой носят откровенно апологетический характер.

Большое место в научной жизни занимает издание источников. Продолжается публикация «Средневековых шведских источников» («Sveriges medeltids-urkunder»), бумаг королевской канцелярии XVI–XVII вв. (Riksregistraturet), договоров Швеции с другими державами (Sveriges traktater med främmande magter), актов риксдага (Svenska riksdagsakter), протоколов отдельных чинов риксдага XVII–XVIII вв., переписки и бумаг знаменитого канцлера А. Оксеншерны. Среди источников по новейшей истории необходимо отметить публикацию министерства иностранных дел Швеции о взаимоотношениях с Данией и Норвегией в годы второй мировой войны, а также мемуарную литературу.

Надо надеяться, что крепнущие культурные связи Швеции с СССР будут способствовать взаимному обогащению советской и шведской исторической науки.

Примечания