И. Г. Матюшина

Становление и эволюция канона рифм в древнеисландском стихе

Из всей древнегерманской аллитерационной поэзии использование рифмы было канонизовано только в поэзии скальдов. Принято подчеркивать, что складывание скальдических размеров остается вне поля зрения исследователя. Оговорка, которую обычно делают относительно рифмы, не меняет общего впечатления о скальдической поэзии, как о чем-то вполне установившемся к IX в. Однако рифма первых скальдов, например Браги (начало IX в.), существенно отличается от той, которую мы привыкли находить в классическом скальдическом стихе. Сопоставляя строгие формы дротткветта — самого распространенного из всех скальдических размеров — с более архаическим искусством ранних скальдов, мы можем проследить постепенную регламентацию скальдической рифмы — хендинга. Развитие хендинга интересно в том отношении, что это единственная формальная особенность скальдических размеров, становление которой происходит уже в историческое время. К XI в. в поэзии таких главных скальдов (hǫfuðskáld), как Сигват Тордарсон, Тьодольв Арнорсон и др., скальдический канон рифм предстает уже во вполне законченном виде.

Использование рифмы в скальдическом стихе основано на древнейшей германской традиции. Можно предположить, что существовали следующие основные стадии в эволюции скандинавской рифмы. Первый, практически безрифменный, период представлен старшими руническими надписями. Звуковые повторы в них встречаются редко, равно как и организованные по модели аллитерационной строки тексты, и случайные внутренние консонансы и даже полные созвучия легко отождествляются с обычными формами гармонии гласных и согласных повторов, выступающих в простейших комбинациях1. Вторую стадию эволюции рифмы, служащей дополнительным приемом звуковой инструментовки стиха, мы застаем в песнях «Эдды». Подготовленный предшествующим третий период с его регулярным использованием рифмы, организующей метрическую композицию стиха, представлен каноническими формами дротткветта. Архаическое искусство первых скальдов, предъявлявших менее строгие требования к рифме, может рассматриваться как переход от факультативной эпической рифмы к канонизованной рифме скальдов.

Не останавливаясь подробно на исследовании звуковых повторов в рунических надписях2, перейдем к рассмотрению рифмы в эддической и скальдической поэзии как важнейших этапах эволюции рифмического канона. Эволюция рифмы в скандинавском стихе, при которой вторичные формы бросают отражение на формы, стадиально более ранние, представляет особый интерес для исследования. Несмотря на то что в эддическом стихе могут встречаться самые разнообразные по составу и расположению виды внутристиховых созвучий, звуковые повторы, не представленные в скальдической поэзии, в «Эдде» не воспроизводимы и совершенно непредсказуемы. Напротив, рифмоиды «скальдического типа» заметны в ней и выполняют свою функцию, отличая одну песнь от другой. Рифма скальдов явственно обозначилась в стихе «Старшей Эдды» как тенденция. Основная задача главы и заключается в прояснении этой тенденции с помощью установления критериев выделения эддических рифмоидов на основании канонов скальдической рифмы.

Главным принципом метрической организации эддического стиха является аллитерация. Любые звуковые повторы, кроме аллитерации, не только не имеют организующей функции в стихе, но и в достаточной мере произвольны. Однако, несмотря на факультативность этих звуковых повторов, в них уже можно видеть эмбриональные рифмоиды, которым суждено впоследствии сыграть главную роль в строении стиха в качестве канонизованной рифмы скальдической поэзии.

Решение вопроса о преемственной связи эддической и скальдической поэзии несамоочевидно. Неоднократно предпринимались попытки вывести элементы скальдической формы из внескандинавских и даже из внегерманских источников. Тем не менее концепция М. И. Стеблин-Каменского дает возможность исследовать скальдическую форму во всех ее элементах как результат закономерного и однонаправленного преобразования эддической формы. Формальная организация скальдического стиха, преемственно связанная с формой эддического стиха, отличается от нее использованием канонизованной внутренней рифмы и счетом слогов.

Внутренняя рифма — самая характерная особенность всех скальдических размеров — не является, в сущности, инновацией скальдов3. Зародившись в недрах эддического стиха и находясь на периферии его метрической организации, эддические внутристиховые рифмоиды в отдельных случаях уже обладают способностью абстрагироваться от языкового материала и выделяться в самостоятельный и, возможно, осознанный метрический прием, тяготеющий к определенным местам в строке.

Основной признак древнегерманских рифмоидов — ударность — следует из главного акцентного правила аллитерационного стиха, требующего единства канонизованных звуковых и просодических повторов. С одной стороны, аллитерацией в германском стихе отмечаются только главноударные слоги, с другой стороны, в скальдической поэзии хендинги также всегда едины с метрическим ударением. Константная скальдическая рифма закреплена за первым, всегда ударным, слогом клаузулы. Более свободный, начальный хендинг в скальдическом стихе обладает способностью сдвигать акценты, связь рифмы с ударением при этом становится фактором языковой акцентной деформации. Иначе говоря, места, выделенные скальдической рифмой, являются, по условию, сильноударными, даже если они слабоударны в языке4.

В отличие от скальдического стиха, где канонизованная рифма является главным показателем акцентной структуры строки, в эддическом стихе ударение служит основой и необходимым условием для выделения и функционирования неканонизованных звуковых повторов. Поэтому неравносложные созвучия с разными безударными слогами (Vofnis lom, Fi. l8.2; verlaus: vera. Skm. 31.3) и созвучия с отсеченным конечным согласным или целым слогом (kannat: hann, Fm. 37.6; svá: svarar, Sg. 25.1) являются для эддического стиха эмбриональными формами рифмы, в то время как даже самые точные созвучия метрически безударных слогов, а также неравноударные созвучия, образованные при объединении безударного или малоударного слога с корневым слогом полноударного слова (sól skein sunnan / á salar steina, Vsp. 4.5), в стихе «Эдды» таковыми считаться не могут, хотя, безусловно, и участвуют в общей инструментовке стиха.

Таким образом, местонахождение рифмующихся созвучий в «Старшей Эдде» непосредственно обусловлено позициями главных ударений в основных метрических схемах эпических строк5. Исходя из этого, внутристиховыми рифмоидами в эддическом стихе мы будем считать повторы, объединяющие два соседних метрически главенствующих слога в пределах краткой строки.

Для определения границ неканонических рифмоидов в эддическом стихе важно установить не только их возможное местоположение, но и их звуковой состав. Эддические рифмоиды изначально родственны аллитерации, что проявляется в ориентации их на согласные. В древнегерманской метрической иерархии гласные функционально подчинены согласным, поэтому качество гласного для аллитерации не существенно — любые гласные могут аллитерировать между собой. То же и в рифме — для звуковой организации «Старшей Эдды» могут быть выделены те же два основных фонетических типа рифмоидов, что и в скальдической поэзии: консонанс — тождество замыкающих согласных ударного слога при различном гласном (angr: ungri, Am. 100.3; mund: standa, Vsp. 55.6) и полная рифма — результат точного совпадения всех звуков ударного слога (sorgir: morgina, Am. 87.6; drótt: þótti, HH. I. 7.1).

В классическом скальдическом стихе звуковой состав рифмы тесно связан с ее местоположением: использование консонанса закреплено за нечетными краткими строками, а полной рифмы — за четными. В эддической поэзии эта взаимозависимость также уже намечена. Консонансы и полные созвучия в «Старшей Эдде» явным образом тяготеют к четной краткой строке, где скальды впоследствии стали использовать адальхендинг, в то время как в нечетной краткой строке консонансы встречаются лишь в 30% случаев, полная же рифма применяется исключительно редко. Таким образом, уже в эддическом стихе звуковой повтор начинает захватывать самый слабый, никогда не включающийся в аллитерацию второй ударный слог чётной строки6, предвосхищая важнейшую метрическую инновацию скальдического стиха — усиление конца строки вследствие канонизации внутренней рифмы.

Скальдический канон рифм не только фиксирует местонахождение рифмующих членов внутри краткой, а в отдельных скальдических размерах и долгой строки7, но и устанавливает целый ряд сложных и вариативных правил, определяющих консонантный и вокалический состав рифмующихся слогов в зависимости от их морфемной локализации и требующих от скальда осознанного фонологического и морфологического анализа. Аналогия основным скальдическим правилам, регламентирующим качественный и количественный объем рифмующих компонентов, может быть установлена и для стиха «Старшей Эдды». Так, например, в скальдическом стихе действует общее правило, ограничивающее консонантный объем рифмы тождеством отдельных согласных, геминат или групп согласных. Альтернативное правило допускает использование рифм, включающих геминированный и простой согласный, но в определенных условиях — в скотхендинге и только в нечетных строках.

Сохранилось интересное свидетельство оценки рифм такого рода самими скальдами. В одной из исландских «королевских саг» «Гнилая кожа» (“Morkinskinna”) рассказывается о стихотворном состязании между конунгом Харальдом Суровым (XI в.), рыбаком по вмени Торгильс и дружинником Харальда — Тьодольвом Арнорсоном. «Одним летом, когда король Харальд плыл со своей дружиной вдоль берега, они увидели перед собой человека на лодке, который удил рыбу. Король был в веселом настроении и сказал рыбаку, когда корабль проплывал мимо него: „Не можешь ли ты сочинить что-нибудь?“ „Не могу, государь“, — сказал тот. „Нет, — сказал король, — сочини-ка мне что-нибудь!“ Тот сказал: „Тогда вам придется сочинить мне в ответ“. „Идет!“, — сказал король». Тут рыбак (его звали Торгильс) сочинил вису, в которой он говорит, что теперь он ловит рыбу, но когда-то сражался. Харальд отвечает ему висой, в которой вспоминает свои недавние и давнишние битвы, и велит скальду Тьодольву, который сопровождает его, тоже сочинить вису.

Первый хельминг висы, сочиненный Тьодольвом, звучит так:

1. Mildingr rauð í móðu
2. mót ilt vas þar spjóta
3. Dǫnum vǫru goð geira
4. grǫm en þat vas skǫmmu
(BI. 350, 4, 13, 1–4)

Щедр плыл по пучине.
В чистом в громе дротов
Пали в поле даны.
Сталось то недавно8.

На это конунг Харальд сказал: «Слушай, Тьодольв скальд, ты сочинил так: grǫm, skǫmm; это плохая рифма; hrǫmm, skǫmm — было бы хорошей рифмой, но это было бы бессмыслицей; ты сочинял много лучше». Тьодольв рассердился и сказал: «Пусть сочиняет лучше, кто может».

Так как рифмы, включающие геминату и простой согласный, часто употребляются в скальдическом стихе, требование конунга Харальда может показаться чрезмерным, если не принять во внимание тот факт, что рифма Тьодольва grǫm: skǫmm встретилась в четной строке. Отсюда видно, что требования, предъявляемые скальдами к звуковому строению консонантной группы в адальхендинге, были более жесткими, чем в скотхендинге, и для четной строки рифма Тьодольва, вероятно, была «неудачной».

Особенно показательно здесь цифровое соотношение рифм, уравнивающих геминату и простой согласный в четных и нечетных строках. Древнейший из известных нам скальдов Браги пять раз использует такую рифму в скотхендинге и ни разу в адальхендинге, у Тьодольва из Хвинира (IX в.) имеется четыре примера рифм с геминированным и простым согласным в скотхендинге и ни одного в адальхендинге, у Торбьёрна Хорнклови встречается один пример такой рифмы в адальхендинге и три — в скотхендинге9.

В целом преимущественное употребление в скальдической поэзии имеют такие рифмы с геминатами, как gg: g, kk: k, mm: m, rr: r, ss: s, tt: t. Несмотря на фонематичность консонантной оппозиции протяженности в древнеисландском, рифма, включающая упомянутые геминаты и простые согласные, не нарушает скальдического канона рифм по причине общности качественных фонематических признаков этих геминат и соответствующих кратких согласных.

Однако давно было замечено, что из всех пар геминированных сонорных реже всего встречаются в рифме геминаты /ll/ и /nn/ и простые /l/ и /n/10. Редкость рифм ll: l и nn: n свидетельствует о том, что члены этих двух пар отличались друг от друга не так, как все прочие противопоставления простых и геминированных. Впервые объяснение упомянутой особенности скальдического канона рифм было дано Ю. К. Кузьменко, который указал на особую функциональную морфологическую нагруженность геминат /ll/ и /nn/, являющуюся приметой мужского рода существительных, прилагательных и причастий II, как на предпосылку фонологического изменения — превращения оппозиции /l/ — /ll/ и /n/ — /nn/ из количественной в качественную /l1/ — /l2/ и /n1/ — /n2/11. Качественное отличие геминат /ll/ и /nn/ от кратких /l/ и /n/, состоявшее в усилении их произношения, реализованном после краткой гласной как палатализация, а после долгой — как сегментация, и было учтено скальдами при определении звукового состава рифмы. Существование качественных различий между членами пары геминированный /ll/, /nn/ — простой /l/, /n/ подтверждается еще одной особенностью скальдической рифмы. Простые /l/ и /n/ могли рифмоваться с геминатой /ll/ и /nn/ преимущественно в сочетании с /d/ (nn:nd, ll:ld), т. е. в той позиции, где, во-первых, во многих современных скандинавских диалектах стоят палатализованные /l/ и /n/12, а во-вторых, в той позиции, где /l/ и /n/ благодаря близости /d/ сами дентализуются. Например, kenn: fjandan (Eyst. Asgr. BII, 402, 1, 44.3), inndœll: lindis (Þjóð. Arn. B. I, 352, 4, 23.6), gunndjarfs: fundinn (Ein. Skúl. B. I. 438, 6, 44.8), manndróp: Englandi (Þork. Skall. BI. 384,1,2.8).

Итак, скальдическая поэзия не только канонизует общее правило, по которому простой согласный рифмуется с простым согласным, группа согласных — с группой согласных и гемината — с геминатой, но и допускает в качестве альтернативного правила рифму, включающую геминированный — простой согласный (кроме рифм ll: l и nn: n). При этом условии действия альтернативного правила четко определены — употребление таких рифм ограничивается консонансом нечетных строк.

В эддическом стихе наибольшее распространение также имеют созвучия с тождественными группами согласных, простыми согласными и геминатами. Тождество геминат оказывается достаточно частым и в полной рифме и в консонансах, но используется преимущественно в четных строках13. В редких случаях, когда рифмоиды с геминатами используются в нечетных строках, это обычно можно объяснить тем, что они содержат двойную аллитерацию: it gjalla gull (Fm. 20, 4; 9, 4), hverri hærri (Gðr. I. 19.3), или словесный повтор: nú er røkkr røkkra (Hdl. 1.5) sá hon vítt ok um vítt (Vsp. 29, 5) и в соответствии с законами аллитерационного стиха не могут употребляться в четных строках. Такая особенность созвучий с геминатами позволяет сделать вывод, что уже в эддическом стихе к точности звуковых повторов в четных строках начинают предъявляться строгие требования.

В отличие от звуковых повторов на геминаты созвучия геминат и простых согласных, широко распространенные в эддической поэзии, тяготеют к нечетным строкам14. При этом, как и у скальдов, полная рифма включает созвучия геминированных и простых согласных реже, чем консонанс15. Качественный состав данного вида эддических рифмоидов существенно отличается от сходных скальдических рифм. В стихе «Эдды» рифмоиды образуют не только геминаты gg, kk, mm, rr, tt и соответствующие простые g, k, m, r, t: seggr: segir (Skm. 5.3), grimmar: símar (Sd. 23.4), okkr: tekr (Skm. 10.6), hver: verr (Hym. 34.6), gráta: mátti (Gðr. I. 2.6), но и редкие в скальдической рифме геминированные ll и nn и краткие l и n: halir: allir (Vsp. 56.7), kunn: Ǫlrun (Vkv. 15.3). Особенно часто геминаты ll и nn рифмуют в «Эдде» с простыми l и n в сочетании с t или d, где l и n дентализуются благодаря близости дентальных, образуя, таким образом, созвучия nn: nd/nt; ll: ld/lt. Например: finn: lindar (Rm. 1.6), henni: hendr (Am. 51.4), allar: aldir (Grp. 17.3). Рассматривая созвучия геминат с первым согласным в консонантной группе, необходимо иметь в виду, что в эддическом стихе основная масса (20 из общих 25) таких рифмоидов приходится именно на долю ll: ld и nn: nd, все прочие геминаты сравнительно редко участвуют в данном типе звуковых повторов. Не касаясь вопроса о вторичном влиянии скальдической рифмы, выскажем предположение о том, что эддические созвучия этого вида предвосхищают аналогичную условность скальдического канона рифм и косвенно указывают на сегментированность и палатализованность геминат ll и nn.

В отличие от консонантной оппозиции протяженности аналогичная оппозиция в вокализме находит отражение в скальдической рифме. Во всех скальдических размерах действует строгое правило, по которому в адальхендинг включаются только количественно тождественные гласные:

краткий : краткий долгий : долгий
hefnd: efnda (Hallarst. BI, 526, 1, 5.4) grǫ́n: kvánar (Eil. Guþr. BI, 142, 2, 13.8)
siklings: miklum (Hallfr. BI, 155, 3, 24.6) rétt: sléttum (Eyst. Asgr. BII, 392, 1, 3.4)
hold: goldit (Hallfr. BI, 149, 2, 7.4) ríkr: slíku (Ein. Skal. BI, 119, 3, 13.8)
brugþinn: hugþi (Eyst. Asgr. BII, 394, 1, 16.6) út: Knútr (Sighv. BI, 232, 10, 2.4)

Особая значимость в скальдической рифме количественных противопоставлений гласных, по-видимому, объясняется тем, что вокалические созвучия всегда используются в четных строках, где рифма особенно функционально нагружена, и составляют адальхендинг, к звуковому строению которого скальды предъявляли чрезвычайно строгие требования16, Возможные исключения из этого правила, допустимые и скальдическом стихе, крайне немногочисленны и, будучи легко объяснимы, лишь подтверждают правило.

Обычно отступления от закона количественной тождественности гласных в адальхендинге связаны с процессом сокращения долгих гласных перед геминатами или сочетаниями согласных, принадлежавших тому же слогу, что и данный гласный, или возникшими в результате выпадения гласного. Сокращение долгих гласных перед геминатой проводилось более регулярно, чем перед сочетаниями согласных. «Однако во многих случаях фонетически закономерное распределение долгих гласных и кратких, возникших из них, нарушалось аналогическими новообразованиями»17. Сокращение перед геминатой нашло свое отражение в таких скальдических рифмах, как minni: Finns (Þjóðólfr ór Hvini. B I, 17, 2, 13.6), þinn: vinni (Sighvatr. В I, 248, 13, 11.2), dróttinn: sinna (Sighvatr. В I, 252, 13, 24.6). Наряду с краткими, развившимися в результате сокращения долгих перед геминатами, в скальдической рифме иногда используются аналогические формы с несократившимися долгими. Например: þínn: mína (Bersi. B I, 255, 1, 3.8); sínn: Rínar (Sighvatr. B I, 224, 3, 18.2); mínn: sína (Sighv. B I, 252, 13, 24.6). Параллельное существование в скальдическом стихе рифм как с долгим, так и с кратким гласным перед геминатой сделало возможным рифмы с количественно нетождественными вокалическими компонентами: Þórroþr: forþum (Sighv. B I, 251, 13, 21.8), dýrr: fyrra (Eyvindr, B I, 64, 3, 10.2); brýnn: mynni (Hallarst. B I, 529, 1, 15.4).

Перед сочетанием согласных долгие гласные подвергались сокращению еще менее последовательно, чем перед геминатой.

В большинстве случаев, использовались рифмы с исконными долгими гласными, поэтому адальхендинг с количественно нетождественными гласными перед сочетанием согласных применяется скальдами чаще, чем перед геминатами. Например, vask: háska (Sighv. B I, 252, 13, 25.6), где háski — «опасность» (cp. háttr — «опасный»), встречается в рифме и с долгим á, например sásc vitt bœndr hásca (Þorðr Kolb. A I, 212, 3, 1.2); vindversk: gíndu (Ein.Skul. B I, 434, 6, 29.8), Vinda: gínðu (Halldór ókr. B I, 194, 1, 7.2), где gínðu — слабый претерит от сильного глагола gína (ср. Noreen А. Altisl. Grammatik, § 399, примечание 2); glyms: ýmsir (Ólafr Hvít. B II, 109, 5, 2.6) о часто встречающемся сокращении в формах этого прилагательного см.: Noreen A. Altisl, Grammatik, § 154, 338 styrkan: dýrka (Éin. Skul. B I, 428, 6, 7.4), dýrðar: fyrða (Eyst. Asgr. В II, 408. 1, 68.8; B II, 409, 1, 74.2), где dýrþ и dýrka — производные от прилаг. dýrr; frost: brjósti (Eyst. Asgr. В II, 410, 1. 78.2); в brjósti jó (< *jǫu < *eau < *eu) < *eů ср. да. brēost (A. Noreen Altisl. Grammatik, § 44).

Таким образом, в данном случав существование рифм с количественно нетождественными гласными обусловлено колебаниями в процессе сокращения долгих перед геминатами, а также сочетаниями согласных и существованием вариантных форм с долгим и кратким гласным.

Второй вид отступлений от правила количественной тождественности участвующих в адальхендинге гласных представляют собой шесть рифмических созвучий в «Драпе о Кнуте» (1038), сочиненной скальдом Сигватом Тордарсоном в размере тёглаг: Jórvík: skorit (B I, 232, 10, 1.4), sett: frétt (B I, 232, 10, 3.2), ársæll: fara (B I, 232, 10, 3.8), Skáney: Dana (B I, 233, 10, 6.6), fráneygr: Dana (B I, 233, 10, 7.4), fæstrǫ́n: Dana (B I, 234, 10, 9.6).

Наличие в драпе Сигвата рифм, включающих краткий и долгий гласный, прежде всего объясняется, очевидно, вольной формой использованного в них размера. В тёглаге, наименее устоявшемся из всех размеров, скальды не только позволяют себе различные вольности в отношении внутренних рифм, расстановки аллитерации и числа слогов, но и допускают отклонения от фразеологического и синтаксического стереотипа, избегая тмесиса и редко употребляя кеннинги. Помимо формальных отступлений от канона, характерных для тёглага, использование рифм с краткими и долгими гласными в «Драпе о Кнуте» может быть также объяснено тем, что в это время в поэзии лучших скальдов, таких, например, как Сигват, вероятно, начинают предприниматься первые попытки творческого преодоления крайней жесткости уже полностью сложившегося к XI в. скальдического канона рифм. Отступление от правила количественной тождественности вокалических созвучий в адальхендинге пробивает первую брешь в звуковом каноне, который более всего ценился скальдами, и может рассматриваться как первая волна деканонизации точной рифмы в позднем скальдическом стихе.

Созвучия с качественно идентичными долгими и краткими гласными нередко встречаются и в эддической поэзии, например: hvél: helio (Alv. 14.2), vilmál: talit (Brot. 12.4), tysvar: Tý (Sd. 6.6), gotna: drótni (Grp, 35.6), er: mér (Akv. 26.5), nia: stríð (Rm. 8.3), léta: letia (Sg. 43.3). При рассмотрении этих и подобных звуковых повторов встает вопрос о том, следует ли относить их к полным рифмоидам или же вследствие количественной неэквивалентности гласных их необходимо отнести к консонансам. В скальдической рифме вокалическая оппозиция протяженности находит свое отражение в непреложном правиле, по которому в адальхендинг включаются только количественно идентичные гласные, а единичные исключения из этого правила связаны либо с колебаниями в процессе сокращения долгих перед геминатами и сочетаниями согласных, либо с индивидуальными особенностями рифмы Сигвата, стремящегося преодолеть крайнюю жесткость и стереотипность сложившегося к тому времени скальдического канона рифм. Ни одно из двух возможных объяснений количественной нетождественности гласных в скальдической рифме неприменимо к тем созвучиям с долгими и краткими гласными, которые мы находим в стихе «Старшей Эдды». Поэтому, несмотря на качественную однородность составляющих их гласных, приведенные звуковые повторы представляется возможным рассматривать лишь как консонансы, признавая, таким образом, необходимым требование количественной идентичности гласных для полных рифмоидов в эддическом стихе.

 

До сих пор нами рассматривались количественные противопоставления гласных и согласных, составляющих скальдические и эддические звуковые повторы. Однако в отдельных случаях на основании исследования канонической рифмы скальдов в эддической поэзии оказывается возможным выделить рифмоиды с качественно разнородными компонентами.

В скальдическом каноне рифм проводится четкое различие между разными фонемами и аллофонами одной фонемы, причем аллофонические варианты регулярно используются скальдами в рифмических созвучиях, в то время как даже самые артикуляционно близкие фонемы составляют рифму лишь в исключительно редких случаях.

Особенно ярким примером служит использование в скальдической рифме глухих и соответствующих звонких фрикативных. Различие опорных согласных в рифме по звонкости — глухости — распространенный вид их несовпадения, обусловленный крайней артикуляционной близостью звонких и соответствующих глухих, сходных по способу и месту артикуляции, но различных по ее силе. Несмотря на это, из всех звонких и глухих согласных используются в скальдических рифмах лишь фрикативные согласные. Наибольшее распространение (более 100 случаев) имеют парные переднеязычные фрикативные — глухой þ и звонкий ð и парные заднеязычные фрикативные — глухой x и звонкий γ, обозначающиеся на письме графемой <g>. Например:

þ : ð x : γ
aþs: qvœði (Þórðr Kolb. A I, 243, 6, 1.6) logs: lǫgðu (Ein. Skal. B I, 122, 3, 29.1)
laþs: baða (Sighv. A I, 243, 6, 1.6) rógs: lægir (Hallfr. B I, 149, 2, 7.1)
vaþs: naðri (Ulfr Ugg. A I, 137, 1, 6.6) vágs: æge (Bragi. B I, 4, 1, 19.2).

В отличие от парных переднеязычных и заднеязычных фрикативных, состоявших в древнеисландском языке в отношении дополнительной дистрибуции (глухой — в глухом окружении или в начале слова, звонкий — в остальных положениях) и, следовательно, находившихся в аллофоническом варьировании, парные губно-зубные фрикативные f и v, являвшиеся разными фонемами (ср.: vár — весна и fár — немногий), почти не используются скальдами для образования рифм.

Таким образом, можно сделать вывод о включении аллофонических созвучий в скальдический канон рифм.

Канонизация скальдами аллофонической рифмы и исключение из скальдического канона разнофонемных рифм нарушается в крайне редких случаях, причем одно из этих нарушений настолько разительно на фоне крайне регламентированного скальдического канона рифм, что ему посвящены многие фонологические исследования, которые обобщает и заключает работа М. И. Стеблин-Каменского «Нейтрализация: название и суть (по поводу некоторых древнеисландских рифм)».

Общеизвестно, что еще в долитературную эпоху в результате отпадения звука /u/ в последующем слоге — огубленные оттенки /a/ и /á/, обусловленные отпавшим /u/, выделились в новые огубленные звуки /ǫ/ и /ǫ́/. Однако даже у лучших скальдов во все времена мы в изобилии находим, казалось бы, неправильные рифмы типа hǫnd: standa, bǫnd: randa, rǫgn: magna. Члены пары — огубленное /ǫ́/ и неогубленное /а/ — входят в скальдический канон рифм по причине специфического фонемного статуса огубленного /ǫ/. Такие, казалось бы, «неточные внутренние рифмы типа hǫnd: standa объясняются несомненно тем, что фонема /ǫ/ сливалась с фонемой /а/, из которой она первоначально возникла, но от которой она, возможно, никогда полностью не отделилась»18. Другими словами, фонема /ǫ/ была в эпоху неточных рифм, о которых идет речь, двуликой фонемой /a/ ǫ, или, как называет ее М. И. Стеблин-Каменский, «янус-фонемой»19.

Итак, мы видим, что даже кажущиеся отклонения от канона скальдической рифмы вполне фонологически оправданы и, более того, закономерны.

В эддическом стихе на фоне звуковых повторов с тождественными гласными выделяются такие созвучия, как hai: hǫi (Sd. 14.3), hǫrga: marga (HHv. 4.2), hafði: hǫfða (Hym. 8.3), mani: mǫnnom (Alv. 14.1).

Основываясь на факте канонизации скальдами адальхендинга с огубленным /ǫ/ и неогубленным /а/, подобные звуковые повторы в эддической поэзии необходимо рассматривать как полные созвучия, несмотря на качественную разнородность вокалических компонентов.

 

Выше были рассмотрены некоторые принципы фонологического анализа проводимого скальдами в использовании приема рифмовки в их преемственной связи о выделением и употреблением эмбриональных эддических рифмоидов. Однако детализованная система правил, определявших звуковое строение рифмы, нередко требовала от скальда не только фонологического, но и морфологического анализа.

Обычно в скальдическую рифму входят все элементы, составляющие группу согласных, например: hagl: seglum (Ein. Skal. B. I, 118, 3, 8.7), reknir: druknar (Eyst. Asgr. B. II, 409, 1, 73.1).

Однако в более редких случаях рифма может быть образована либо первыми согласными в консонантных группах, например: gramr: gumnum (Þorbjǫrn. BI, 21, 1, 6.3), Jǫrmunrekr: vakna (Bragi. BI, l, l, 3.2) либо отдельным согласным, рифмующимся с тождественным первым компонентом консонантной группы, например: hǫfum: jofra (Ein. Skul. BI, 444, 6, 69.1), likn: hauka (Hallfr. BI, 155, 3, 21.7). Как правило, скальды употребляли такие созвучия в скотхендинге нечетных строк, предъявляя более строгие требования к консонантной структуре полной рифмы. Эту условность в скальдическом каноне рифм можно объяснить следующим образом.

В скальдическом стихе, так же как и в эпической поэзии, строевые элементы составляют не звуки и слоги сами по себе, а звуки и слоги в составе морфем, поэтому фонологическое членение здесь нередко перевешивается фономорфологическим.

Объем консонантной группы, вовлеченной в рифму, зависит от того, рассекается она морфемным швом или же относится к корневой финали. В том случае, если обе группы согласных находятся в пределах одной морфемы, тождество всех компонентов консонантной группы является конструктивным фактором стиха, например: malma: hilmi (Bragi. BI, 2, 1, 9.3), holda: halda (Ein. Skál. BI, 120,3, 21.3). Напротив, если хотя бы одна из консонантных групп делится морфемной границей, рифмует лишь первый компонент этой группы с отдельным согласным: imunfǫlr: iljar (Þjóþólfr HV BI 17.2, 17.3), ógæfr: vífa (Bjarni Kolbeinsson. BII, 1,1, 3.8). Когда обе консонантные группы находятся на стыке морфем, возникает рифма, включающая первые компоненты этих групп: barsk: borþi (Þorbjǫrn Horn. BI, 20, 1, 4.1), sonr: yi (Ein. Skul. BI, 428, 6, 5.1).

Итак, первые согласные внутри консонантных групп, а также отдельные согласные и первые элементы групп согласных образуют рифмы, возможность канонизации которых не нарушена различием опорных согласных. Несовпадение вторых компонентов консонантных групп было бы существенно только при условии одноморфемности рифмующихся созвучий. Произведенный скальдами морфологический анализ, включающий деление слова на морфемы, обусловил новую ступень детализации рифмического канона скальдов. В канон вовлекаются рифмы, образованные первыми согласными консонантных групп и отдельными согласными, рифмующимися с первыми согласными консонантных групп, в том случае, если эти группы согласных находятся на стыке морфем одного слова.

Действие законов, регулирующих консонантный объем рифмы в зависимости от морфемного шва, особенно ярко проявляется тогда, когда в рифме находятся компоненты сложных слов. В этом случае в рифму всегда включается только последний согласный первой корневой морфемы. Согласный же, начинающий вторую корневую морфему, не участвует в звуковом повторе, например: mál|spakr: mæla (Þjóþólfr Hv. BI, 14, 2, 3.5), Her|gauts: barþir (Bragi. BI, 2, 1,5.8), man|þingi; munðut (Þjóþólfr Arn. BI, 334, 1, 8.5).

В исключительно редких случаях20, встречающихся у скальдов XI–XIV вв., рифму составляют оба согласных консонантной группы, находящейся на стыке морфем сложного слова:

скотхендинг адальхендинг
of|rausn: jǫfri (Sighv. BI, 237, 11, 11.3) hiǫr|verþrs: fjǫrvi (Ein. Skál. BI, 119, 3, 13.4)
stor|ráþr: knǫrru (Hallar. BI, 528, 1, 12.5) hiǫr|lautar: Sǫrla (Ein. Skul. BI, 431, 6, 22.4)

Рифмы такого типа могут быть причислены к рифмическому изыску, не случайно они встречаются исключительно у hǫfuðskald (главных скальдов). Существование таких рифм предполагает известную степень совершенства рифменного канона скальдов, допускающих рифму на морфемном шве.

Так же как и в скальдической поэзии, в стихе «Старшей Эдды» строевыми элементами являются звуки и слоги в составе морфем, поэтому и здесь фономорфологическое членение не может не приниматься во внимание. Тот факт, что консонантный объем рифмы определяется скальдами по-разному, в зависимости от того, находится ли она в корневой финали или на стыке морфем, должен учитываться и для установления критериев выделения эмбриональных рифмоидов в эддическом стихе. В скальдической поэзии в рифму включаются все согласные, образующие корневую финаль. Но если группы согласных делятся морфемной границей, рифмуют лишь первые согласные. Совершенно так же группы согласных являются эмбриональными рифмоидами, если их нетождественные компоненты отсекаются морфемным швом: Nið|hǫggvi: niðr (Grm. 32.6); mun|tu: fund (Hrbl. 48.2); helgi: hel|stǫfom (HHv. 29.3); mǫgr: Sig|fǫður (Vsp. 55.2).

В том случае, если группы согласных принадлежат одной морфеме (например: hialmi: faldinn (HH. II. 48.6), Fenris: kindir (Vsp. 40.4), svart: verða (Vsp. 41.5), консонантный разнобой опорных звуков препятствует отнесению их к эмбриональным типам рифмовых созвучий в стихе «Старшей Эдды». Нельзя не обратить внимания на то, что в полных внутристиховых созвучиях все без исключения консонантные группы с одним нетождественным компонентом находятся в эддическом стихе на стыке морфем, тогда как в консонансах половину случаев (7 из 14) составляют одноморфемные консонантные группы, которым различие в опорном согласном мешает превратиться в полноправные рифмоиды.

Фономорфологическое членение представляется не менее важным и для выделения внутристиховых созвучий, образованных отдельным согласным и тождественным первым компонентом консонантной группы. В классическом скальдическом стихе XI в. такой тип рифм широко употребляется, однако группа согласных всегда находится на стыке морфем. В отличие от канонической поэзии в древнейших скальдических висах, у Браги, например, этот вид рифм не всегда удовлетворяет условию разноморфемности, например: Eynefes: ǫndre (BI. 4,1,16.3).

Тем не менее уже первые скальды допускают данное отклонение от канона рифм только в скотхендинге21 и предъявляют более строгие требования к консонантной структуре адальхендинга, употребляя такой вид созвучий исключительно на стыке морфем. С течением времени эта разница в звуковом строении консонантной группы в скотхендинге и адальхендинге выравнивается за счет общего стремления обоих типов рифмы к регламентации. Однако отклонения от канона рифм, возможные у древних скальдов, должны в полной мере учитываться для критериев выделения эддических рифмоидов данного типа. Для эддического стиха представляется вероятным рассматривать в качестве эмбриональных форм рифмы созвучия, образованные согласным и тождественным первым компонентом одноморфемной консонантной группы, только в том случае, если они используются в консонансе нечетных строк, например: fór: horna (Am. 8.3); hiǫr: hiarta (Vsp. 55,7). Если созвучия этого типа встречаются в полной рифме, то для отнесения их к эмбриональным рифмоидам консонантная группа должна находиться на стыке морфем, например: goðveg: troða (Hdl. 5.6).

Обращение к фактическому материалу «Старшей Эдды» подтверждает предположения, выдвинутые на основании исследования скальдической рифмы. В консонансе половина групп согласных (26 примеров из 52), составляющих рассматриваемый вид созвучий, относится к одной морфеме и почти во всех случаях (за исключением 5) используется в нечетных строках, образуя, таким образом, эмбриональные рифмоиды. В остальных примерах консонантные группы, первый компонент которых рифмуется с отдельным согласным, находятся на стыке морфем и вместе с полными созвучиями, в которых абсолютное большинство не полностью тождественных консонантных групп разноморфемно (30 из общих 34), предвосхищают аналогичную условность в классическом скотхендинге и адальхендинге скальдов.

Необходимо отметить, что рассмотренные созвучия — единственный вид звукового, повтора, преимущественно использующийся в «Эдде» в нечетных строках. Такого рода рифмоиды трактуются эддическим стихом как слабый звуковой повтор, нуждающийся в опоре на аллитерацию. В большинстве случаев (36 из 55) именно аллитерация, а не рифма обусловливает местонахождение таких созвучий в нечетных кратких строках.

Рассматривая фономорфологическое членение в эддическом и скальдическом стихе, важно иметь в виду еще одну ступень детализации скальдического канона рифм.

В скальдическом стихе условие разноморфемности, необходимое для всех групп согласных с одним нетождественным компонентом, необязательно для гоморганных консонантных групп, составляющих весьма частотные рифмы ld: lþ и nd: nþ. Например22:

После долгого слога После краткого слога
ld: lþ nd: nþ ld: lþ nd: nþ
deiusk: heldu (Oddr Kik. Hkr. 568.12b) leyi: þrønda (Ein. Skul. Wis. 55; 14.5) Hildr: giar (Ulfr Ugg. Wis. 30; 8.3) hendr: keu (Bragi Wis. 2; 4.4)
ǫld: deium (Bjarni Gull. Hkr. 4 47.1a) u: bundinn (Eyst. Asgr. Wis. 95; 59.7) hoa: halda (Ein. Skál. Wis. 27; 12.7) fjandinn: syum (Eyst. Asgr. Wis. 95; 60.3)

Особый статус и возможность включения данных созвучий в скальдический канон рифм обусловлены прежде всего тем, что в отличие от случаев рифмовки лишь первых согласных в консонантных группах в созвучие вовлекаются оба компонента, составляющих группы согласных ld и lþ; nd и nþ. Особое пристрастие скальдов к таким рифмам23 объясняется прежде всего крайней артикуляционной близостью их компонентов — все четыре согласных, составляющих такие рифмы, являются гоморганными. Кроме того, происхождение используемых в этих рифмах консонантных групп, также оказывается важным для объяснения их функционирования в скальдическом стихе. Известно, что еще в долитературную эпоху произошла ассимиляция звонкого переднеязычного фрикативного согласного 8 с предшествующими ll и nn в случаях, когда ll, nn не восходят к lþ и nþ24, в переднеязычный звонкий взрывной25. К 1200 г. этот переход произошел также после l и n в конечных долгих слогах, а позднее (в древненорвежском к 1250 г., а в древнеисландском — к 1300 г.) также после m,b и некоторых других согласных, Таким образом, рассматриваемые консонантные группы ld, nd восходят к сочетаниям согласных *lð, *nð и звонкий переднеязычный взрывной согласный d в них имеет своим источником звонкий переднеязычный фрикативный ð. Так как в древнеисландском различие между звонким и глухим переднеязычным фрикативным не было фонематично, созвучия, включавшие сонорный согласный l, n и глухой переднеязычный фрикативный þ или звонкий переднеязычный взрывной d, восходящий к звонкому переднеязычному фрикативному ð, могли быть включены скальдами в канон рифм.

Данные орфографии также подтверждают сделанные нами выводы относительно групп ld / lþ и nd / nþ. В скандинавских письменных памятниках не раз используются вариативные написания ld /lþ и nd /nþ в долгих и кратких слогах. Так, например, в собраниях Стокгольмских проповедей имеются вариантные формы претерита huilþ — 4817 и huild — 149, 2041, 326; в «Саге об Олаве Святом» название племени вендов встречается то в написании Vindr (3 раза), то Vinþa, Vinþum; в «Саге о Йомсвикингах» Vindland содержится три раза, Vinþa — один раз; в «Саге о Тидреке» используется написание Vinnland, очевидно, появившееся из формы Vindland, так как предварительным условием появления геминаты nn был переход консонантной группы nþ в nd, происшедший к началу XIII в.27.

На основании приводимых фактов можно сделать вывод, что одноморфемные созвучия28 ld: lþ и nd: nþ допустимо рассматривать как рифмы с участием обоих компонентов консонантной группы. Это объясняет их большую распространенность в скальдической поэзии и вероятное включение их в качестве канонизованного отклонения в скальдический канон рифм.

В эддическом стихе подобные созвучия с качественно нетождественными компонентами также встречаются в составе кратких строк, например: kvaar: kveldríða (HHv. 15.6); heldr: dvaan (Hrbl. 51.2). Сравнение со скальдической поэзией, где такие рифмы широко использовались и были, очевидно, включены в канон, дает нам основание для отнесения данных созвучий в стихе «Старшей Эдды» к эмбриональным рифмоидам, получившим полное развитие в скальдическом стихе.

 

Подведем некоторые итоги. Сопоставление со скальдической рифмой дает возможность установить основные критерии выделения эмбриональных форм рифмы в стихе «Эдды». Налагая на эддические созвучия модели скальдических рифм, мы выделяем в качестве эмбриональных рифмоидов в «Эдде» созвучия с геминированными и простыми согласными, гоморганные консонантные группы, качественно разнородные звуковые повторы с янус-фонемой а/ǫ, группы согласных, нетождественные консонантные компоненты которых отсекаются морфемным швом, и др. Сравнение со скальдическим каноном рифм, включавшим в адальхендинг только количественно тождественные гласные, дает нам основание для исключения эддических созвучий с качественно идентичными долгими и краткими гласными из числа полных рифмоидов. Широко используемые в эддическом стихе ассонансы типа heiðrun: heitir (Grm. 25.1) fðrum: ftraðr (Hav. 13.4) не вошли в скальдический канон рифм и поэтому, вероятно, не связаны с уже складывающимися в эддическом стихе рифмоидами, предвосхищающими канонизованную рифму скальдов.

 

Распределение консонансов и полных созвучий в четных и нечетных кратких строках в стихе «Старшей Эдды» находится в примой аналогии со скальдической поэзией. Так, например, в эддической поэзии звуковые повторы с тождественными геминатами тяготеют к четным строкам, в то время как созвучия с геминатой, рифмующейся с отдельным согласным, используются преимущественно в нечетных строках, предвосхищая, таким образом, аналогичную условность в скальдическом каноне рифм. Распределение рифмоидов, включающих группы согласных, по четным и нечетным строкам зависит в эддической поэзии от тех же фономорфологических факторов, что и в поэзии ранних скальдов.

Распределение эддических рифмоидов в строфе также может быть сопоставлено с ранней скальдической поэзией. Возможные отклонения от канона в реализации уже сложившегося в стихе древнейших исландских скальдов основного противопоставления скотхендинг — адальхендинг аналогичны распределению созвучий в «Старшей Эдде». Как и в скальдическом стихе, где наибольшая регулярность построения характеризовала вторую половину хельминга в отличие от первой краткой строки, которая особенно часто оставалась без рифмы, и второй краткой строки, где вместо адальхендинга нередко использовался скотхендинг, в эддическом стихе большинство полных звуковых повторов в форнюрдислаге и малахатте закрепляется за четвертой краткой строкой, в третьей же строке, как правило, используется консонанс29.

 

Итак, можно сделать следующие выводы: во-первых, в эддическом стихе наиболее полно были представлены именно те созвучия, которые вошли в скальдический канон рифм, и, во-вторых, как и в скальдической поэзии, звуковой состав эддических рифмоидов обусловливал их дистрибуцию в чётных и нечётных кратких строках. Однако, несмотря на возможность проведения многочисленных аналогий между скальдическими рифмами и эмбриональными рифмоидами в «Эдде», нельзя забывать об их функциональном неравенстве и сопоставлять эти системы «на равных», гак как в отличие от канонической рифмы скальдов эддические созвучия не играют организующей роли в стихе и используются лишь в орнаментальной функции.

До сих пор мы рассматривали эддические созвучия, преемственно связанные со скальдическими хендингами, намеренно оставляя в стороне вопрос о возможности вторичного влияния скальдической рифмы на звуковую инструментовку «Старшей Здды», Однако наряду с отношениями преемственности, связывающими эддический стих и поэзию скальдов, могло иметь место, как не раз отмечалось, и известное взаимопроникновение этих поэтических систем в области формы. Это объясняется тем, что обе традиции сосуществовали одновременно и неизбежно взаимодействовали друг с другом. Вероятно, проникновение элементов скальдической формы в эддическую поэзию (и наоборот) происходило постоянно, меняясь в интенсивности в зависимости от условий возникновения данного памятника30. В некоторых эддических песнях встречается нечто похожее на скальдический тмесис, а также приближающиеся к скальдическим кеннинги и др. Особенно ярко «скальдизадия» эддических размеров выражалась в приобретении ими более строгой формы; твердого числа слогов, более последовательной расстановки аллитерации31.

Из всех эддических песней наиболее явные признаки скальдического стиля имеет «Песнь о Хюмире», для которой характерно не только большое число кеннингов, членение строф на хельминги32, элементы переплетения предложений и различные перестановки и переносы слов, но и многочисленные параллели в скальдической поэзии (Браги «Драпа о Рагнаре», Ульв Уггасон «Хусдрапа» и др.)33. С точки зрения звуковой инструментовки это одна из наиболее насыщенных созвучиями эддических песней (30 звуковых повторов в 39 строфах). По своему фонемному составу и дистрибуции звуковые повторы в «Песни о Хюмире» также весьма близки к скальдической рифме. Полные рифмоиды, такие, как kyrr: fyri (Hym. 33.6); hver: verr (Hym. 34.6); eitt: hǫrmeitið (Hym. 39.8); hialmstofn: ofan (Hym. 31.6) и др., используются только в четных строках за двумя исключениями, в которых аллитерация препятствует помещению созвучий в четных строках: ǫllom: ǫl (Hym. 3.7) и hafði: hǫfða (Hym. 8.3), а консонансы тяготеют к нечетным кратким строкам (12 из 22). Подкрепляет сходство со скальдической поэзией использование рифмоидов, аналогичных по своей структуре тем, которые были канонизованы скальдами. Как видно из приведенных выше примеров, в «Песни о Хюмире» применяются и созвучия геминированных согласных с простыми hver: verr (Hym. 34.6), и рифма геминат ll, nn с дентализованными благодаря последующему d простыми согласными 1, n fold: ǫll (Hym. 2 4.1); mundo: vinna (Hym. 26.1), и янус-фонемные рифмоиды hafði: hǫfða (Hym. 8.3), и созвучия первого компонента разноморфемной консонантной группы с отдельным согласным (of|ljot: ofan Hym. 23.7) и др.

Следовательно, элементы сходства рифмоидов «Песни о Хюмире» со скальдическими рифмами весьма заметны, действенны и отличают ее от второй из чисто повествовательных песней в тексте «Старшей Эдды», также рассказывающей о деяниях мифологического героя.

«Песнь о Трюме», созданная в том же, что и «Песнь о Хюмире», размере — фюрнюдислаге, имеет принципиально иную звуковую инструментовку. В «Песни о Трюме» имеющей стилистическое сходство с народными балладами и отличающейся простым и естественным синтаксисом и большим количеством параллелизмов34, внутристиховые созвучия скальдического типа (в отличие от «Песни о Хюмире») крайне немногочисленны (всего 7 примеров на 33 строфы). Например: allr: salr (Þrk. 1 3,3), ótta: nottom (Þrk. 26.6; 28.6); Hló: Hlórriða (Þrk. 31.1) : gullhyrnðar: kyr (Þrk. 23.3) и др. Немногочисленность внутристиховых созвучий в «Песни о Трюме» не позволяет проследить их дистрибуцию в четных и нечетных строках. Однако нельзя не заметить мотивированности всех внутристиховых звуковых повторов в «Песни о Хюмире», существенно отличающей их от скальдических рифм. Во внутристиховых созвучиях «Песни о Трюме», возникающих в пределах словосочетания, компоненты которого объединены тесной синтаксической связью, проявляющейся, в частности, в их контактном расположении, звуковое подобие нередко механически вытекает из лексико-синтаксической сочетаемости слов, например lysti at kyssa «хотел поцеловать» (Þrk. 27.2). В других случаях звуковые повторы объединяются в слова, сопоставление которых уже подсказано языком, так как сфера пересечения значений таких слов достаточно велика: allr ása salr «все палаты асов» (Þrk. 23.2); gullhyrnðar kýr «златорогие коровы» (Þrk. 23.2); átta nottom «восемь ночей» (Þrk. 26.6; 28.6). Таким образом, все внутристиховые повторы в «Песни о Трюме» в отличие от демотивированных рифм скальдической поэзии маркируют сходным звучанием слова, естественно сополагаемым благодаря ассоциативным связям их значений.

Остановимся подробнее на случаях, где непользующийся в составе краткой строка звуковой повтор так тесно связан с языковым материалом, что еще не обладает способностью выделяться в самостоятельный метрический прием. Консонансы и полные созвучия часто используются в «Старшей Эдде» в составе таких единиц, как формулы и сложные слова. К еще более точным звуковым соответствиям ведет прием повторения одного и того же слова в пределах одной краткой строки.

 

Повторы вообще35 и внутристиховые словесные повторы в частности — одна из самых важных черт эпической поэзии — наиболее широко используются в мифологических песнях «Старшей Эдды» (из 44 примеров лишь 12 словесных повторов применяется в героических песнях). Особенно изобилуют повторами дидактические строфы «Речей Высокого», на долю которых приходится четверть всех имеющихся в эддическом стихе повторов. Основная функция буквальных внутристиховых повторов, например Sveinn! Ok sveinn! «Юнец! Юнец!» (Fm. 1,1), вместе с повторами одного и того же слова в разных грамматических формах с предлогами и без — sialfr sialfom «сам себе» (Háv. 138.5) hlatr við hlatri (ответить) «смехом на смех» (Háv. 42.4), состоит в выделении определенного слова. Повторы однокоренных или генетически родственных слов используются в эддическом стихе для акцентуации общей логико-семантической сферы их значений. Например: ráð mun ek þér nú ráða букв. «совет я тебе сейчас посоветую» (Hrbl. 53.1 ср.: Fm. 21.1); snapvist snapir букв, «знающий, как хватать, хватает» (Ls. 44.3); þat kann ek galdr at gala «тогда могу я заклятьем заклять» (Háv. 150.6). В отдельных примерах такого «этимологического» повтора (svefn þú ne sefr «сном ты не спишь» (Grp. 29.5) или lékum leik margan «играли игры многие» (Am. 69.3) фонетическое сходство слов может быть не так велико, как в повторах одного и того же слова, но в данных случаях это и не важно, потому что звуковое подобие здесь не самоценно, а подчинено смысловому сближению выделенных слов.

Логическая параллельность главенствует над фонетическим тождеством и в парных внутристиховых формулах. Наиболее близки к повторам формулы, компоненты которых частично тождественны. Чаще всего, это составляющие формулу сложные слова, в которых варьируются лишь первые морфемы, а вторые буквально воспроизводятся: Lyndheiðr ok Lofnheiðr (Rm. 10.1). Несмотря на различие первых компонентов, обычно выполняющих роль определений, значение таких сложных слов всегда близко к контекстуальной синонимии, что нередко дополнительно удостоверяется «исконным знаком сродства»36 — аллитерацией: viðrgefendr ok endgefendr «дающий и возвращающий» (Háv. 4.3); vindǫld, vargǫld «век бурь, век волков» (Vsp. 45.9). В более редких случаях, когда в формулах повторяются лишь первые компоненты сложных слов, например Sigurðr ok Sigmundr (Gðr. II. 2 8.7), анализ семантики составных частей затруднен использованием в таких формулах лишь собственных имен. Однако и здесь, как и в предшествующем типе формул, звуковое подобие — результат лексемного тождества.

В отличие от предшествующих примеров, где лексическое тождество компонентов формул служило основанием для появления фонетического повтора, суффиксально-флективные созвучия возникают в результате морфемного тождества, происходящего из грамматической или словообразовательной параллельности составных частей парной формулы. Например: gǫfgir ok ástgir (Vsp. 17.3), vapnom ok vaðom (Háv. 41.1), asom ok alfom (Grm. 4 .3), hvitom ok svǫrtom (Hm. 3.5; Ghv. 2.9).

Звуковое подобие в таких формулах механически вытекает из сближения грамматически однородных, т. е. принадлежащих одному морфологическому классу и стоящих в одной и той же словоизменительной форме, слов.

Звуковые повторы, менее непосредственно связанные с лексическим или грамматическим тождеством составных частей формулы, образуются, когда компоненты формулы консонируют (ofnir ok svafnir (Grm. 34.7) — 24 примера) или полностью рифмуют друг с другом (snapir ok gnapir (Нáv. 62.1) — 30 примеров). В этих случаях звуковой повтор также используемся в грамматически однородных словах, соотносимых друг с другом по логическому принципу. Логические основания для сближения слов в формулах, структурно реализующих соотносительность денотатов, настолько прозрачны, что парные германские формулы поддаются семантической классификации37. В работах по исторической поэтике, посвященных исследованию формул в германской поэзии38, выделяются следующие основные способы семантической организации компонентов парных формул: I. противопоставление (антитетические формулы). Например; hér ok hvar «тут и там» (Háv. 67.1); faðir ok móðir «отец и мать» (Gðr. I. 7.1); austr ok vestr «восток и запад» (HH. I. 4.1); II. сходство (тавтологические формулы), например likna ok lækna «выхаживать и лечить» (Gdr. II. 39.7)39, и III. дополнительность (дополнительные формулы)40, например; tldom ок skiǫldom «ковры и щиты» (Sg. 66.2); rænt ok brent «грабить и жечь» (HHv. 5.12); þagalt ok hugalt «молчалив и понятлив» (Háv. 15.1); topi ok opi «неистовство и вражда» (Skm. 29.1). Во всех трех видах формул именно внутренняя семантическая связь между компонентами обеспечивает структурную целостность формулы как единицы текста. Внешние же формальные средства ее организации, такие, как рифма и аллитерация, лишь способствуют ее выделимости и обособленности.

По модели парных формул в «Старшей Эдде» нередко строятся перечни имен, в которых используются те же звуковые повторы, что и в формулах, а именно полная рифма и консонансы, в подавляющем большинстве случаев (10 примеров из 17) сопрягаемые с аллитерацией, например: Mélnir ok Mylnir (HH. I. 14.3); Gipul ok Gǫpul (Grm. 27.6); Hrist ok Мist (Grm. 36.1); Kǫrmt ok Ǫrmt (Grm. 29.1); Alf ok Eyiolf (HH. I. 14.3). Помимо наиболее важной для перечней мнемонической функции, звуковые повторы здесь также организуют слова (в данном случае имена собственные) в компактные, целостные и самовыделимые в тексте единицы.

Примыкают к формулам и часто встречающиеся в эддическом стихе пары: rýnendr ne ráðendr (Akv. 9.3); binda eða beria (Hm. 22.9); hvetið eða letið (Brot. 14.5) и др. В этих и подобных словах, как и в перечне имен, наиболее ярко проявляется единство формы и значения в эпической поэзии. Смысловое подобие в них находит органичное выражение в формальном подобии. Для звукового повтора в таких единицах важно все: и аллитерация, и морфологический параллелизм, и просодическая изоморфность. Здесь функции созвучий могут быть уподоблены роли звуковых повторов, изредка (всего 20 примеров) использующихся в компонентах сложных слов. Так же, как в формулах, созвучные компоненты в сложных слов применяют в своем составе консонансы (fimbulfambi (Háv. 103.7) — 11 случаев) и полные звуковые повторы (aldinfalda (Rþ. 2.10) — 9 случаев).

Ни формулы, ни сложные слова не являются собственно стиховыми единицами. Регулярная воспроизводимость в поэтических текстах заставляет рассматривать их в качестве единиц поэтического языка, поэтому и звуковые повторы в них используются не для создания метрических или даже инструментовочных соответствий, а в целях более компактного оформления блоков строения поэтической речи. Сопряжение звуковых соответствий с языковыми есть плоть от плоти аллитерационного стиха, строго регламентирующего их дистрибуцию в строке. Употребление рифмованных формул явным образом тяготеет в эддическом стихе к нечетным строкам (70 примеров из общих 68), при этом более половины случаев сочетает употребление рифмы с аллитерацией (42 примера из 70). Внутристиховые повторы благодаря наличию двойной аллитерации также могут использоваться исключительно в нечетных строках (все 44 примера). Так как компоненты формул и повторов всегда занимают сильноударные позиции в строке, причем рифмованные формулы обычно целиком совпадают с краткой строкой, использование их в нечетных строках исключает из звукового повтора последний ударный слог четкой краткой строки. Сложные слова с рифмующимися компонентами также используются аллитерационным стихом таким образом, чтобы содержащийся в них звуковой повтор не захватывал второй ударный слог четных строк. Несмотря на то что для сложных слов зафиксировано равное число случаев в четных и нечетных строках (по десять примеров), они всегда стремятся занять позицию первого ударного слога краткой строки. Сложные слова с рифмующимися компонентами вовлекают в созвучие второй слог четной строки только в единичных случаях, когда они целиком ее занимают (всего три примера).

Последний ударный слог четных строк, столь последовательно избегаемый звуковыми соответствиями, возникающими в повторах, формулах, перечнях имен, построенных по их модели, и даже в сложных словах, не только регулярно вовлекается в созвучия соответствиями метрического характера в эддическом стихе, но и служит основой для канонизации скальдического адальхендинга. Уже первые скальды, допускавшие отклонения в реализации сложившегося противопоставления скотхендинг — адальхендинг, раньше всего регламентировали звуковое строение клаузулы четной строки, маркированной полной рифмой. Важность использования полной рифмы может быть объяснена тем, что «в четных строках рифма несет большую функциональную нагрузку, чем в нечетных, где она, по крайней мере в одной из главноударных позиций, объединяется с аллитерацией»39.

Таким образом, в эддическом стихе сосуществуют две диаметрально противоположные тенденции использования внутристиховых звуковых повторов. С одной стороны, звуковые повторы, возникающие в таких воспроизводимых единицах поэтической речи, как формулы, повторы и сложные слова, по своей дистрибуции и семантической нагруженности находятся вне каких-либо аналогий со скальдическим стихом. При этом рифма в подобных единицах, располагающихся в абсолютном большинстве случаев в нечетных строках, играет по сравнению с аллитерацией подчиненную роль, углубляя звуковой повтор и способствуя тем самым их целостности. Важность таких единиц для аллитерационного стиха трудно переоценить, поскольку двойная аллитерация делает их весьма удобными и компактными заполнителями нечетных кратких строк. С другой стороны, в составе кратких строк «Старшей Эдды» имеются созвучия, по своей дистрибуции, демотивированности и звуковому составу предвосхищающие канонизованные в скальдической поэзии скотхендинг и адальхендинг.


Примечания

1 Элементы созвучий имеются в следующих рунических надписях: надпись на копье из Крагехуля (остров Фюне, нач. VI в.): ek erilar Asu: gisala: asum : hahaite... gagaga: hagala; надпись на камне из Кьёлевига (Норвегия, сер. V в.): ek Hagustaldaʀ/ hlaiwido/ magu minino >Hagulrikaʀ; надпись на амулете из Линдхольма (Южная Швеция, нач. VI в.): ek erilaʀ/ sa wilagaʀ. Особенно глубокие звуковые повторы (аллитерация и рифма) содержатся в надписи на могильной плите из Эггья (Норвегия, нач. VIII в.). Наряду с грамматическим параллелизмом причастий svimande — galande, отраженным в дважды повторенном fianda, в этой надписи мы находим и корневые консонансы hinn — mannr и даже полные внутренние рифмы: vim — svimande, hverr — hers. Знаменитые надписи VII в. на камнях, стоящих у деревни Бьёркеторп и на поле Стентофтен (Блекинге, Швеция), также имеют как регулярную аллитерацию, так и внутреннюю рифму, В Стентофтенской надписи полные словесные повторы niu-ni задают словообразовательный грамматический параллелизм haborumʀ — hagestumʀ, а более точные звуковые соответствия следуют из буквального воспроизведения вторых компонентов сложных слов: haþuwolafʀ — hariwolfʀ hideʀuno- ginorunᴀʀ, и, наконец, не связанные ни с грамматическим, ни с лексическим тождеством созвучия используются в hideʀruno — hedera. В Бьёркеторпской надписи почти все звуковые соответствия (за исключением созвучия utiᴀʀ: bᴀrutʀ) являются следствием тождества лексем (ср. трехкратный повтор в словах hᴀidʀruno, runu и ginᴀrunᴀʀ и воспроизведение начального созвучия hᴀidʀruno и hᴀidera). Надпись младшими и частично старшими рунами на Рёкском камне (Эстергётланд, конец VIIIв.), сочиненная квидухаттом, не только близка эддической поэзии по своему содержанию, но в ее формальной организации можно увидеть начальную стадию зарождения двух основных принципов скальдического стихосложения: стремление к счету слогов и вовлечение максимального их количества в регулярные звуковые повторы. Помимо регулярной аллитерации здесь имеются как полные созвучия: faði — faðir, varin — tvaʀ, knattu-Ja — tunn, так и консонанс: Þjorikʀ: Þormoði, sitir: gota; fetlaðʀ: skati, sagum: mogminni; использующиеся преимущественно не внутри кратких строк, но для связи их между собой.

Версифицированные надписи, аналогичные по форме и содержанию скальдическим стихам, часто встречаются среди шведских рунических надписей эпохи викингов. Так, например, на медной коробочке для весов, найденной в Сигтуне (Швеция), начертаны две строки регулярного дротткветта со скотхендингом в первой краткой строке и адальхендингом — во второй. Восьмистрочная строфа дротткветта со скальдическими хендингами высечена младшими рунами на камне у Карлеви (остров Эланд).

2 Исследование звуковых повторов в рунических надписях содержится в следующих трудах: Erik Noreen. Studier i fornvästnordisk Diktning, Uppsala Universitets Årsskrift, 1921; Nielsen Niels Äge. Runestudier. Odense University Press, 1968; Lindquist, Ivar. Galdrar. Göteborgs Högskolas Årsskrift, 1923; Kabell A. Metrische Studien. Munchen, 1978.

3 В. Фохт, подчеркивая близость эддических созвучий и рифмы скальдов, писал, что основное различие между ними состоит в том, что если в скальдической поэзии закреплено местонахождение одного из хендингов, то в эддическом стихе обе рифмы свободны (Vogt W.H. Binnenrelme in der Edda, Acta Philologica Scandinavica, 12. Соpenhagen, 1938. S. 261).

3 Функция скальдической рифмы (особенно адальхендинга) в языковых акцентных деформациях показана О. А. Смирницкой в статье «Поэтика и лингвистика скальдов» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Филология. 1982, № 2. С. 40.

4 Под метрическими схемами понимаются основные типы распределения ударных и безударных слогов в эпической строке, выделенные Э. Зиверсом (Sievers E. Altgermanische Metrík. Halle, 1893).

5 Аллитерация отмечает оба слога в нечетной краткой строке и первый слог в четной краткой строке.

7 Некоторые из возможных типов соединения кратких строк хендингами упоминаются Снорри Стурлусоном в «Перечне размеров» и выделяются им в качестве самостоятельных размеров: дунхент, лидхент, идурмальт (Edda Snorra Sturlusonar: udgivet efter Håndskrifterne af Kommissionen for Det Arnamagnæanske Legat ved Finnur Jónsson. København, 1931. S. 227, 233, 236, 238). Однако на практике скальды редко обращались к этим вдвойне жестко регламентированным (внутристрочными и межстрочными звуковыми повторами) размерам. По сравнению со скальдической поэзией, где употребление межстрочных созвучий, вероятно, было своего рода «метрическим изыском», в эддическом стихе разнообразные типы связи между краткими и долгими строками использовались гораздо чаше и были более регулярными. Выделяемые на основании расположения внутри эпической долгой строки виды рифмовых созвучий имеют неодинаковые функции в стихе. Анафорические (например, kvóðo með gumnom / góð ar komin, HH. I, 7.3–4), и стыковые (например, en inom átta / hrátt hann i ed heitan, Akv. 19, 3–4) созвучия, чаще всего встречающиеся в песнях «Старшей Эдды», служат тем же целям, что и аллитерация, т. е. связывают краткие строки в долгую строку. Более редкие кольцевые созвучия (например, ǫlr er varð / varð ofrǫlvi, Hav. 14, 1–2) имеют двойственную функцию в стихе. С одной стороны, они подчеркивают автономность долгой строки, с другой стороны, уравнивая один из самых просодически сильных ударных слогов строки (первый) с самым слабым в аллитерационном стихе (четвертым) ударным слогом, они способствуют разрушению акцентного рисунка долгой строки (3,5 – 3 — 4 — 1). Самые частотные в «Эдде» конечные рифмоиды (например, þara Viðris grey / valgjorn um ey HH. I. 13. 7-8) обозначают структурное отношение одного звукового ряда к другому и подчеркивают строфичность организации эддического стиха.

Более подробное исследование функционирования межстрочных звуковых повторов в «Старшей Эдде» остается за рамками данной главы, так как не имеет прямых аналогий в скальдическом стихе.

8 Поэтический перевод С. В. Петрова и перевод прозы М. И. Стеблин-Каменского цитируются по кн.: Поэзия скальдов. Л., 1979. С.71, 173.

9 Значительно большая регламентированность консонантной структуры в адальхендинге по сравнению со скотхендингом подтверждается и общим соотношением количества рифм, включающих геминату: простой согласный в четных и нечетных строках. В скотхендинге у скальдов до XI в. (Браги, Тьодольва из Хвинира, Торбьёрна Хорнклови, Эйвинда Погубителя Скальдов, Эйнара Звон Весов, Эйлива Гудрунсона, Халльфреда Трудного Скальда) встречаются 24 примера этой рифмы в 1004 строках, т.е. 2,39%, и 10 примеров, т. е. 0,99% — в адальхендинге. У скальдов — XI–XIV вв. (Сигхвата Тордарсона, Тьодольва Арнорсона, Эйнара Скуласона, Стурлы Тордарсона, Эйстейна Асгримсона) в скотхендинге имеется 60 случаев такой рифмы на 3072 строки, т. е. 1,95%, а в адальхендинге — 40 примеров рифмы гемината: простой согласный, т. е. 1,30%.

10 Впервые на эту специфику скальдических рифм обратил внимание Х. Селандер (Celander, Нilding. Om övergången av ð > d i fornisländskan och fornnorskan. Berlingska boktryckeriet, 1906. S. 80, 83).

11 См.: Кузьменко Ю. К. Судьба исконных противопоставлений l-ll, n-nn в скандинавских языках // Скандинавская филология, Scandinavica III (Учен. зап. Ленингр. ун-та. № 399. Серия Филологические науки. 1978. Вып. 78. С. 76–121).

12 См.: Кузьменко Ю. К. Указ. соч. С. 99.

13 Из 34 созвучий с геминатами 21 содержится в четных строках (14 консонансов и 7 полных рифм) и 13 — в нечетных строках (8 консонансов и 5 полных рифм).

14 Из 88 звуковых повторов, включающих геминированные и простые согласные, лишь 23 находятся в четных строках.

15 38 созвучий геминат и простых согласных включены в полную рифму; 50 созвучий образуют консонанс.

16 Х. Куном было выдвинуто предположение о том, что в классическом скальдическом стихе действовало правило, требовавшее количественной тождественности гласных, непосредственно предшествовавших скотхендингу нечетных строк (Kuhn, Hans. Hendingstudien. In: Sjötíu ritgerðir helgaðar Jakobi Benediktssyni 20. júli 1977 (Vol. 2) (ed. Einar G. Pétursson / Jónas Kristjánsson). Reykjavík, 1977. S. 517–532).

17 Смирницкий А. И. Фонетика древнеисландского языка. М., 1961. С. 73.

18 Стеблин-Каменский М. И. Нейтрализация: название и суть (по поводу некоторых древнеисландских рифм) // Спорное в языкознании. Л., 1974. С.101.

19 Термин М. И. Стеблин-Каменского впервые употреблен в ст. Stеblin-Kamenskij M. I. Phonemic merger and Janus phonemes (Old Icelandic ǫ anew) // Philologica Pragensia, 1965. Roc. 8. S. 370–371.

20 Всего 21 пример на весь корпус скальдической поэзии: 13 — в адальхендинге и 8 — в скотхендинге.

21 Уже Браги рифмует отдельный согласный с первым компонентом консонантной группы и первые согласные в консонантных группах 14 раз в скотхендинге и 6 раз — в адальхендинге. Торбьёрн Хорнклови 10 раз использует такую рифму в нечетных строках и всего один раз — в четных. В общем же в скальдической поэзии до XI в. встречается 86 примеров такой рифмы в 1004 строках, т. е. 8,56%, в скотхендинге и 63 примера, т. е. 6,27%, в адальхендинге.

22 Пример цитируется по кн.: Kahle, Вernhard. Die Sprache der Skalden auf Grund der Binnen- und Endreime verbunden mit einem Rimarium. Strassburg, 1892. S. 70–72. Используемые сокращения: Hkr — Heimskringla eller Nordes Kongesagaer, ed. Unger. Christ. 1868; Wis. — Carmina norroena I, ed. Wisen. Lund, 1886.

23 Всего в скальдических висах насчитывается 72 случая этих рифм, из которых 11 приходится на долю ранних скальдов (до XI в.).

24 Сочетания lþ и np, обычно подвергавшиеся в древнеисландском языке ассимиляции и, следовательно, развивавшиеся в ll, nn, в составе данных рифм не ассимилируются благодаря тому, что компоненты этих консонантных групп обычно принадлежат разным морфемам.

25 Noreen, Adolf. Altnordische Grammatik I. Altisländische und altnorwegische. Grammatik (Laut- und Flexionslehre) unter Berücksichtigung des Urnordischen. Vierte vollständig umgearbeitete Auflage. Halle (Saale), 1923.

26 Вариантные написания nd/nþ и ld/lþ приводит Б. Кале (Kahle В. Die Sprache der Skalden. Strassburg, 1892. S. 73–74).

27 Колебания в орфографии названия племени вендов приводятся С. Бугге (Вugge S. Bidrag til den ældste skaldedigtnings historie. Christianna, 1894. S. 28).

28 В таких рифмах ld, nd никогда не рассекаются морфемным швом, а lþ и nþ нередко находятся на стыке морфем. Таким образом, условию разноморфемности удовлетворяет только одна из консонантных групп, составляющих рифму.

29 В эддическом стихе полные созвучия используются в четвертой краткой строке в 63% случаев, в третьей краткой строке — в 37%, консонанс применяется в третьей краткой строке в 72% случаев, в четвертой краткой строке — в 28%.

30 О взаимопроникновении эддической и скальдической поэзии см.: Стеблин-Каменский М. И. Поэзия скальдов. Дисс. … докт. филол. наук. Л., 1947. С. 360–390.

31 М. И. Стеблин-Каменский показал, что это явление особенно ясно выражено в «Перечне размеров» Снорри, последние висы которого иллюстрируют эддические размеры: малахатт, форнюрдислаг, льодахатт, квидухатт, гальдралаг и др. с урегулированным числом слогов и строфической композицией (Указ. соч. С. 113).

32 Neckel G. Beiträge zur Eddaforschung. Dоrtmund, 1908.

33 Подробнее о стилистических особенностях «Песни о Хюмире» см.: Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. М., 1968. С. 127-137.

34 Черты стиля «Песни о Трюме» в отличие от «Песни о Хюмире» исследованы Е. М. Мелетинским (Указ. соч.).

35 Повторы используются в эпической поэзии на всех уровнях организации стихотворного текста — имеются повторы целых хельмингов, долгих строк, кратких строк и словесные повторы внутри кратких строк. В настоящей работе рассматриваются лишь два последних вида повторений слов, все прочие типы повторов в эддической поэзии анализируются Е. М. Мелетинским (Указ. соч., гл. 1),

36 Смирницкая О. А. Поэтическое искусство англосаксов // Древнеанглийская поэзия. М., 1982. С. 190.

37 Семантическая классификация парных формул в «Старшей Эдде» приводится Е. А. Гуревич в статье «Парная формула, в эддической поэзии» // Художественный язык Средневековья. М., 1982.

38 См., например: Meyer R. Die altgermanische Poesie nach ihren formelhaften Elementen beschrieben. Berlin, 1889.

39 Смирницкая О. А. Поэтика и лингвистика скальдов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Филология. 1982. №2. С. 41.

Источник: Эпос Северной Европы. Пути эволюции. Изд-во Моск. ун-та, 1989. С. 69–95.

OCR: Stridmann