Е. А. Мельникова, Е. Н. Носов

Амулеты с рунической надписью с Городища под Новгородом*

В 1983 г. при археологических исследованиях Городища под Новгородом, вошедшим в литературу под именем «Рюрикова городища», были найдены две бронзовые подвески с рунической надписью. Они обнаружены во время раскопок центральной, возвышенной части памятника в 45 м к югу от церкви Благовещения (1103 г.).

Первая подвеска найдена в заполнении округлой в плане хозяйственной ямы (кв. 121, 122), вырытой в материке (диаметр ямы 1,2–1,4 м, глубина 0,5 м). Подвеска имеет трапециевидную форму с закругленным верхним краем, где пробито отверстие для подвешивания диаметром 2 мм, в которое продето проволочное колечко (диаметр 1,2 см) с завязанными концами. Ширина подвески от 1,6 см (в верхней части) до 2,15 см (в нижней), длина 5,8 см. Подвеска согнута в середине. На наружной стороне ясно различимы 12 знаков, процарапанных острым предметом. На внутренней поверхности трапециевидной пластинки в месте изгиба также просматриваются три вертикальных резы, что допускает наличие нескольких знаков и с этой стороны, однако обратная сторона подвески 210 сильно повреждена коррозией и идентифицировать знаки не представляется возможным.

Вторая подвеска найдена в культурном слое поселения в кв. 121 на глубине 0,6–0,8 м (общая мощность напластований на данном участке 1,3 м). Она представляет собой узкую прямоугольную пластинку размерами 1,2–1,3×4,8 см, на одном из концов которой углы срезаны. Здесь же пробито отверстие диаметром 2,5 мм для подвешивания пластинки. На одной из ее сторон процарапаны 12 знаков.

Очень важно, что обе подвески обнаружены хотя и в несколько различных стратиграфических условиях, но в одном месте раскопа. Учитывая уникальность находки подобных подвесок, указанный факт неоспоримо свидетельствует, что обе они были утеряны одновременно и, вероятно, одним человеком.

Стратиграфия залегания подвески, обнаруженной при разборке культурного слоя, ничего не дает для ее датировки, поскольку слой здесь сильно перемешан вплоть до материка. Гораздо больший интерес в этом плане представляет первая подвеска. Наряду с ней в заполнении хозяйственной ямы встречены железный ледоходный шип, 64 фрагмента раннегончарной керамики и 3 обломка лепной. Подобное соотношение лепной и раннегончарной посуды, судя по раскопкам в Новгороде, на Городище и на других поселениях Поволховья, характерно для второй половины X — рубежа X–XI вв.1 Этим временем и следует датировать городищенские подвески.

Знаки на обеих подвесках процарапаны от верхнего до нижнего края и занимают всю поверхность. Они исполнены четко и уверенно, резы глубоки и отчетливо видны. На первой подвеске почти все наклонные резы (ветви) сдвинуты вправо от вертикального ствола. По своему начертанию знаки, бесспорно, принадлежат к скандинавскому младшеруническому алфавиту, хотя их графика значительно усложнена по сравнению с обычными рунами.

По форме подвески аналогичны металлическим амулетам, происходящим из Скандинавских стран: из Роскильде (Дания, о. Зеландия, XI в., DR 246), Сигтуны (Швеция, Упланд, середина XI в.), Хёгстены (Швеция, Вестеръётланд, XII в.) и др.2 и с территории СССР: Старая Ладога (вторая половина X в.)3. Поэтому есть все основания полагать, что и подвески, найденные на 211 Городище, также являются амулетами, а надпись содержит магическую формулу.

Рис. 1. Подвеска 1

Рис. 1. Подвеска 1.
а — фотография; б — прорись

Знаки на подвесках (о различиях в начертании двух знаков мы скажем ниже, так как они не влияют ни на характеристику знаков, ни на прочтение надписи) отчетливо распадаются на две группы. Знаки 1–11 представляют усложненный вариант обычных рун. Знак 12 по своей графике идентичен знакам, широко употреблявшимся в рунической тайнописи (так называемые ветвистые руны)4.

Важнейшей графической особенностью знаков 1–11 является множественность ветвей у большинства из них (исключение составляют знаки 3, 6, 7). Число ветвей в знаке 1, например, достигает восьми, в знаке 10 — шести, при том что в обычных рунах число ветвей не превышает двух. В известных скандинавских аналогиях подобная «избыточность» ветвей (которая, однако, никогда не достигает подобных размеров) призвана, как считается, усложнять чтение надписи, сделать ее непонятной для непосвященных. Действительно, если учитывать все имеющиеся ветви как 212 обозначения соответствующих звуков, то прочтение надписи становится невозможным.

Рис. 1. Подвеска 2

Рис. 2. Подвеска 2.
а — фотография; б — прорись

Рассмотрение графики знаков позволяет установить определенные закономерности и выявить два основных способа их усложнения. Первый заключается в симметричном относительно ствола удвоении ветвей: например, в знаках 3 и 6, а также (в сочетании со вторым способом) в знаках 1 и 10. Этот вид записи хорошо известен по старшим и младшим скандинавским руническим надписям (причем не только на амулетах, но в первую очередь именно на них)5. Знак таким образом удваивается, но прочтен может быть достаточно легко. Второй способ состоит в употреблении парных «избыточных» ветвей справа и слева от ствола, которые могут исходить из одной точки (знаки 1, 2) или располагаться в разных частях ствола (знаки 5, 9), но имеют одинаковую форму и противоположный наклон. В рунической письменности, особенно средневековой, подобный единичный знак обычно является лигатурой a͡n6; в более раннее время он нередко употребляется и наряду 213 с обычным графом руны t, в котором такие же ветви отходят от вершины ствола7. Однако в данной надписи чтение всех парных ветвей как a͡n или t невозможно, так как в некоторых случаях они удвоены (№ 2) или даже утроены (№ 1). Также невозможна их интерпретация как фонетически значащих, когда они разнесены в разные части ствола (№ 5, 9). Поэтому неизбежно напрашивается вывод о том, что этот «избыточный» элемент выполняет не фонетическую, а иную функцию.

Удвоенная или утроенная руна t (аналогичная по форме знаку 1 без нижних петель) носит название — Týr (имя одного из асов, Тюра) и встречается неоднократно. Она завершает футарк на камне из Кюльвера (Готланд, V в.)8. Утроенный «Тюр» на брактеате № 2 с о. Зеландия (450–550 гг.) сопровождает магическую формулу auja gibu — «приношу удачу»9. Удвоенный «Тюр» встречается и на других брактеатах10. Этот знак трактуется обычно как символ бога Тюра, призывающий его и усиливающий (или придающий силу) магической формуле11. Руна «Тюр» играла важную роль в древнескандинавской магии: о ее значении говорится в эддической песни «Речи Сигрдривы»:

«Руны победы,
коль к ней ты стремишься,
вырежи их
на меча рукояти
и дважды пометь
именем Тюра»12.

Здесь недвусмысленно указывается на то, что руна «Тюр» усиливает заклинание или сообщает ему законченность и силу. Видимо, именно эта функция руны «Тюр» и заставляла вырезать ее в конце магических надписей.

То, что «избыточный» элемент совпадает по графике с магической руной «Тюр», представляется знаменательным и неслучайным. Думается, что его отождествление с руной «Тюр» вполне вероятно, особенно в связи с предполагаемым магическим характером текста. В этом случае функцией «избыточного» элемента было не только (а может быть, и не столько) усложнение надписи, но и 214 сообщение формуле дополнительной магической силы, придание заклинанию особой действенности.

Поэтому представляется допустимым попытаться прочесть надпись, рассматривая все без исключения парные ветви (исходят ли они из одной или из разных точек ствола) как магические символы, не имеющие фонетического значения. Тогда надпись можно представить следующим образом:

Рис. 3. Надпись на подвеске 1

Рис. 3. Надпись на подвеске 1
(жирной линией обозначены читаемые ветви)

В этом «упрощенном» виде знаки 1–11 имеют характерное для младшерунического письма начертание и могут быть прочитаны как нормальные руны.

Знак 1 имеется три «избыточных» элемента и представляет удвоенную руну þ13, петля которой помещена внизу ствола, видимо, из-за размещения «избыточных» элементов в верхней половине ствола. Знак 2 имеет два «избыточных» элемента в средней части ствола и ветвь слева, примыкающую к стволу чуть ниже вершины. Такое начертание руны а, хотя и не является типичным, встречается в надписях шведско-норвежскими рунами и в средневековых надписях. Знак 3 не имеет «избыточных» элементов и представляет собой симметрично удвоенную руну r, что встречается в ряде надписей, особенно на амулетах 14. Знак 4 имеет один «избыточный» элемент в средней части ствола, к которому присоединена не имеющая пары ветвь справа. В шведско-норвежском алфавите этот граф обозначает руну а, но нередко он употребляется и для обозначения n15. Знак 5 имеет две ветви, справа в средней части ствола и слева в его вершине. Аналогичную форму могла бы иметь лигатура i͡n или a͡l. Однако эти парные ветви, хотя и разнесены 215 в различные части ствола, образуют «избыточный» элемент. Остающаяся без них вертикальная реза является руной i. Знак 6 представляет две возможности для интерпретации. Удвоенная зигзагообразная ветвь, очевидно, является удвоенной руной s со сглаженными углами; в таком виде она нередко встречается в надписях, в том числе и в шведско-норвежских. Наибольшую сложность представляет ее вертикальная черта, которая, с одной стороны, может быть, и не должна образовывать отдельную руну (но тогда ее присутствие необъяснимо); с другой — в силу тщательности исполнения надписи и последовательности способов усложнения знаков ее вряд ли можно рассматривать как случайность (она вырезана столь же глубоко, как и остальные стволы) или ошибку резчика, или какой-то еще способ усложнения. Если же эта реза имеет фонетическое значение, то, вероятно, ее следует считать стволом некой руны, ветви которой совпадут с правой или левой ветвью руны s. Наиболее вероятным представляется ее отождествление с руной k, ветвь которой, помещенная слева, одновременно является и верхней ветвью руны s. Тогда знак 6 следует читать как лигатуру s͡k. Знак 7 является лигатурой рун þ и ą16. Фонетическое значение руны ą, (ansur > áss) претерпело существенные изменения в связи с развитием фонетической системы скандинавских языков; более того, ни в один из периодов своего существования эта руна не была однозначной. В конце IX — первой половине X в. эта руна постепенно утрачивает значение [ã] носового и начинает употребляться для обозначения как назализованного, так и неназализованного [а] 17. В то же время, она обозначала и назализованное и неназализованное [æ] из [æ̃] носового, образовавшегося в VII—VIII вв. в результате палатальной перегласовки из [а]: stątR (= stændr), sąm (= sæm) — DR 217; ląki (= længi) — DR 131; sąR (= sær) — DR 42; ąftiR (= æftir) — DR 214. Таким образом, знак 7 может передавать сочетание звуков þа, þã и þæ, þæ̃. Знак 8 имеет «избыточный» элемент в средней части ствола и две длинные ветви в нижней части ствола, доходящие до края подвески, что соответствует или симметрично удвоенной руне u или руне R. Знак 9 имеет такие же разнесенные к вершине и к нижней части ствола ветви, как и знак 5, которые могут аналогично рассматриваться как «избыточный» элемент. В средней части ствола находится длинная ветвь, которая в обычном (датском) алфавите соответствует руне а. Знак 10 наряду с «избыточным» элементом в средней части ствола имеет четыре ветви, по две с каждой стороны, в верхней части ствола. Эти ветви могут образовывать как удвоенное f, так и учетверенное k. Знак 11 имеет две группы пересекающихся в форме косого креста ветвей в средней части ствола, что может рассматриваться как удвоенное h или как четырежды повторенный «избыточный» элемент, помещенный на стволе руны i. 216

Знак 12, как уже упоминалось, имеет типичный облик одной из форм рунической тайнописи, система которой основывалась на обозначении порядкового номера изображаемой руны в соответствующем разделе (ætt) алфавита18 с одной стороны ствола и номера раздела — с другой. Наиболее частым способом обозначения номеров были ветви («ветвистые руны» — kvistrunor) или точки, заключенные в петлю19. Иногда подобным образом выполнялись целые надписи, как, например, недавно обнаруженная в Сигтуне (Швеция) на обломке кости20, или часть надписи (наиболее известная среди них — на Рёкском камне — Ög. 136)21. В большинстве случаев номер раздела (считаемый от конца), в который входит изображаемая руна, помещался справа от ствола, номер руны в разделе — слева. Если следовать этой системе записи, то изображаемая руна должна находиться в первом разделе (третьем от конца) и быть второй по счету, что соответствует руне u. Этим же знаком обозначена руна u в упомянутой выше надписи из Сигтуны (XIII в.); в ней же имеется и еще одна руна u, которая изображена с тем же количеством ветвей справа и слева, но ветви сдвинуты в нижнюю часть ствола и имеют противоположный наклон22.

Таким образом, наиболее вероятным представляется следующее прочтение знаков:

þarnis͡k þ͡æR aki u

Надпись состоит из трех слов и отдельной руны (знак 12). Первое слово þarnisk является формой сослагательного наклонения единственного числа настоящего времени þarnisk от возвратного глагола þarnask — «быть лишенным». þ͡æR соответствует форме дательного падежа единственного числа личного местоимения II лица þær >þer — «тебя». Архаичная форма þær (þæR) довольно долго сохраняется в рунических надписях и встречается вплоть до XI в.23 Третье слово aki наиболее уверенно объясняется как отрицание eigi — «не».

Существенной палеографической особенностью надписи является употребление в ней двух графов руны а: датского и шведско-норвежского, обозначающих различные фонемы: знак 2 — [а], знак 9 — дифтонг [ei] 24.

Перевод этой части надписи: «Да не будешь ты лишен…» 217

Очевидно, что дополнение, как центральное по смыслу слово, которое должно раскрывать содержание заклинания, зашифровано тайнописью, т. е. особым, отличным от всей надписи способом, и эта руна имеет не фонетическое, а смысловое значение. Известно немало случаев и в старшеруническом, и в младшеруническом письме использования отдельных рун как своего рода идеограмм («смысловые руны» — Sinnrunen)25. Так, в надписи из Стентофтена (первая половина VII в.) во фразе haþuwolafR gaf j — «Хадувольф дал урожайный год» слово «урожайный год» (др.-исл. ár), являющееся названием руны а, обозначено одним знаком, причем записанным в форме старшерунической, тогда как все остальные звуки [а] переданы в надписи младшеруническим графом этой руны26. В аналогичном предложении на камне из Спралёса (IX в.) — «Эйвисл дал урожайный год» — слово ár также передано одним знаком, имеющим своеобразное начертание27. В надписи из Ингельстада (Ög. 43), содержащей магическое заклинание (Швеция, вторая половина X в.), употреблена старшеруническая руна d («день»), на амулете из Бирки (Швеция, IX в.) — старшеруническая руна m («мужчина»)28. Этот вид записи, таким образом, был распространен, особенно в магических текстах, вплоть до конца X в. Поэтому есть все основания интерпретировать и руну u в данном заклинании как идеограмму. Название руны и — úrr «зубр», ее символическое значение — «мужская сила»29. Отсюда перевод надписи в целом: «Да не будешь ты лишен мужской силы!»

Вера в сверхъестественные силы, оказывающие воздействие на судьбы людей, и в возможность влиять на судьбу с помощью словесной магии была столь же неотъемлемой частью культуры древних скандинавов (и до, и после принятия христианства), как и всех других народов древности и средневековья30. В сагах, рунических надписях, средневековых книгах, посвященных черной и белой магии, сохранилось большое число магических формул: охранительных (от дурного глаза), запретительных (от повреждения памятников, от мертвецов и их дурного влияния на живых и пр.)31, лечебных (кровеостанавливающих, от лихорадки 218 и других болезней), любовных и т. д.32 Значительно менее распространены благопожелательные заклинания. В рунической письменности они представлены отдельными словами: alu (вероятно, от глагола alan — «расти») и laukR — «лук»33, а также двумя формулами: gibu auja — «приношу удачу»34 и auja — «удача»35. Бесспорным благопожеланием является надпись из Оррестада (Рогаланд, Норвегия): likimunulifa. hnia — «Да будешь ты долго жить hnia»36, хотя подобная формула не встречается в других текстах. В целях благопожелания употреблялись также отдельные руны: s (sól — «солнце»), а (áss — «асс»), f (fé — «скот, имущество) 37. В XI—XII вв. появляются и получают широкое распространение «христианские» благопожелательные формулы: guđ hjalpi hans sal — «Бог да поможет его душе», начальные слова молитв «Pater noster» и «Ave Maria»38. Надпись на амулетах с Городища представляет, как видим, довольно редкий тип заклинания — благопожелание, формула которого неизвестна по другим памятникам.

Находка на Городище представляет большой интерес и в рунологическом, и в культурно-историческом, и собственно в историческом отношениях. Особые, не встречавшиеся ранее способы усложнения (зашифровки) надписи с использованием магических знаков указывают не только на активное владение письмом человека, процарапавшего надпись, и возможности творческого целенаправленного преобразования знаков, но и на внутренние возможности развития самого письма, его динамичность. Весьма существенно также обнаружение двух идентичных надписей — крайняя редкость и для находок в Скандинавских странах39. Это заставляет обратить особое внимание на обстоятельства 219 изготовления и использования амулетов с Городища, также как и на сам характер древнего поселения в истоке Волхова.

Подобные амулеты могли использоваться лишь скандинавами. Находка парных амулетов, случай, по существу, не имеющий аналогий, позволяет высказать предположение, что надпись на одной из подвесок была скопирована с другой. Скорее всего именно об этом говорят незначительные различия в самих надписях: на первой подвеске все знаки выполнены очень четко без каких-либо отклонений и ошибок; на второй — в знаке 8 недостает одной нижней ветви (слева); в знаке 1 левая петля, удваивающая руну þ, прочерчена дважды. В целом же на второй подвеске надпись выполнена менее тщательно: почти все левые ветви пересекают стволы, правые — начинаются чуть правее стволов (что, не исключено, свидетельствует о том, что надпись процарапывалась левшой), руны 4 и 5 почти сливаются, расстояние между их ветвями исчисляется долями миллиметра. Эти отличия не влияют на чтение надписи, но показывают, что человек, вырезавший надпись на второй подвеске, либо был менее опытен в рунописи, либо спешил. Но в любом случае, этот человек владел руническим письмом и находился на самом Городище. Если место изготовления первой подвески неизвестно (она могла быть сделана и в Скандинавии, и в Старой Ладоге, и на самом Городище), то вряд ли можно сомневаться, что вторая была изготовлена прямо на месте, причем, видимо, к заказчику не попала, так как вместе с ней оказался утерянным и оригинал, с которого она сделана.

Изготовление непосредственно на Городище во второй половине X в. культового амулета скандинавом для одного из своих соплеменников в свете систематических раскопок на поселении последнего десятилетия не является странным и изолированным фактом. В результате изучения Городища среди его материалов все более рельефно выделяется комплекс находок, попавших в Приильменье из стран Северной Европы40. Среди них три железные гривны из перевитого в нескольких местах четырехгранного стержня, одна из которых с привесками-амулетами в виде так называемых «молоточков Тора», отдельный «молоточек Тора», миниатюрная железная гривна-амулет (диаметр 5 см) также с «молоточком Тора». Найдены четыре равноплечные фибулы и одна скорлупообразная, иглы от кольцевидных фибул, глиняная и каменная игральные шашки, часть костяной орнаментированной обкладки игральной доски. Игра в шашки была принесена на Русь из Скандинавии. Все находки древних шашек на Руси происходят с памятников X в., расположенных на трассе водного пути из варяг в греки, и из некрополей при крупных городах, где сосредотачивались русские 220 и наемные княжеские дружины. В XI в., когда исчезают варяжские наемники, исчезает и игра в шашки41.

Интересна серебряная рельефная фигурка женщины-валькирии. Подобные фигурки были популярны в Скандинавии (Бирка, Хедебю, Готланд и т. д.), но на Городище сделана единственная находка на территории нашей страны. Бронзовая накладка от конской сбруи, украшенная орнаментом в стиле Борре, с изображением стилизованной звериной морды, имеет точные аналогии в погребении в самом Борре (Вестфольд, Норвегия)42. Среди прочих находок, происходящих из стран Балтийского региона, на Городище представлены различные бляшки с орнаментом в виде плетенки, большие роговые гребни с циркульным орнаментом, крупные глиняные диски-грузила от вертикальных ткацких станков, многочисленные стеклянные бусы, попавшие в Поволховье по водным торговым путям Западной Европы и через о. Готланд. Вещи северного облика частично изготовлялись тут же на Городище. Об этом свидетельствуют и рассмотренные в статье подвески с рунической надписью, и находка неудачной отливки фибулы, которая стилистически и по своему сюжету — животное, пожирающее человека, — близка кругу памятников Скандинавии43.

Важно подчеркнуть, что такие культовые предметы скандинавского происхождения, как гривны с «молоточками Тора», привески-амулеты с руническими надписями, фигурка валькирии, не могли быть предметами торговли и свидетельствуют о пребывании на Городище выходцев из Скандинавии. По числу находок северного круга Городище значительно превосходит Новгород (с учетом масштабов раскопанных площадей)44.

Возникает закономерный вопрос о причинах столь высокой концентрации скандинавских находок на Городище и явном отличии его в этом отношении от древнейшего поселения или поселений на территории самого Новгорода. Проблемы соотношения Городища и Новгорода имеют давнюю историографическую традицию45. Однако обычно, в конечном счете, они сводятся к тому или иному ответу на вопрос, была ли непосредственная смена одного поселения другим.

Новые раскопки на Городище и уточнение его хронологии позволяют подойти к решению проблемы соотношения Городища 221 и Новгорода с иных позиций. Хотя на Городище к настоящему времени известны слои более древние, чем в городе (на Городище они датируются серединой IX в., в Новгороде — первыми десятилетиями X в.), абсолютно ясно, что в X в. интенсивное развитие поселений шло параллельно. Это снимает вопрос, неоднократно поднимавшийся особенно в дореволюционной историографии, о прекращении жизни на Городище в связи с переносом городского поселения («из-за малой площади», «из-за подъема воды в Ильмене») на место Новгорода. Снижение интенсивности жизни на Городище («перерыв»), видимо, обусловившее появление самого топонима «городище», все же было. Оно падает на первую половину XI в. и совпадает с возникновением в это время городской княжеской резиденции — Ярославова Дворища. Это позволяет поставить вопрос о том, что княжеская резиденция на Гopoдище не возникла на рубеже XI–XII вв., как принято считать, а существовала здесь и в IX–X вв., уступая первое место городской резиденции князя на Дворище лишь на сравнительно короткий период в первой половине XI в. Княжеская дружина, в которую, несомненно, входило немалое число варягов, постоянно находилась при князе, на Городище. Здесь же было налажено и ремесленное производство, удовлетворявшее привычные вкусы заказчиков. Этим и объясняется значительное число находок скандинавских вещей на поселении, а также их большая концентрация по сравнению с Новгородом. В свете изложенного полагаем, что обнаруженные во время раскопок подвески с руническими надписями принадлежали княжеским дружинникам скандинавского происхождения.


Примечания

* Авторы приносят благодарность О. А. Смирницкой, принимавшей деятельное участие в прочтении и интерпретации надписи.

1 По данным, опубликованным Г. П. Смирновой для самого значительного в Новгороде Неревского раскопа (Смирнова Г. П. Лепная керамика древнего Новгорода // КСИА. 1976. № 146. С. 10. Табл. 2), мы подсчитали, что в доярусном слое лепная керамика составляет 4,21% от общего числа обломков посуды, на уровне 28-го яруса (953 г.) — 3,68, на уровне 27-го яруса (972 г.) — 1,49, на уровне 26-го яруса (989 г.) — 0,42%.

2 Jacobsen L., MoItke Е. Danmarks runeindskrifter. København, 1942. В. I. Sp. 774–777 (Далее — DR); Olsen M. Sigtuna-amuletten. Oslo, 1940;. Svärdström E. Högstenableckets rungalder // Fornvännen. 1967. Årg. 62. S. 12–21.

3 Петренко В. П., Кузъменко Ю. К. Старая Ладога II // Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977. С. 162–169; Petrenko V. Р., Kuzmenko J. К. Nya fynd med runor från Gamla Ladoga // Viking. 1979. B. 42. S. 78–84.

4 Moltke E. Lønruner // DR. В. I. Sp. 847–848; Arntz H. Handbuch der Runenkunde. Halle (Saale), 1944. S. 233–248.

5 См., например, характерное удвоение всех знаков в надписи alu, нанесенной штампом на сосудах из Спонг-Хилла (Норфольк, Англия): Pieper Р. Die Runenstempel von Spong Hill: Pseudorunen oder Runenformel? // Neue Ausgrabungen und Forschungen in Niedersachsen. 1986. Bd. 17. S. 181–200.

6 См.: DR. В. I. Sp. 297–298; в надписи из Рибе ок. 1250 г. (Moltke E. Runerne i Danmark og deres oprindelse. København, 1976. S. 395–396, 399); в письме Сигурда Лаварда из Бергена (Liestøl А. Correspondence in Runes // Mediaeval Scandinavia. 1968. Vol. I, fig. 1b).

7 Ср.: DR. B. I. Sp. 226; Krause W. Runeninschriften im alteren Futhark. Gottingen, 1966. Bd. I. S. 159; Bd. II. Taf. 32; Петренко В. П., Кузъменко Ю. К. Указ. соч. С. 164; Thompson C. W. Studies in Upplandic Runography. Austin; L., 1975. P. 44, fig. 4.11.III, V, VI, VIII.

8 Krause W. Op. cit. N 1.

9 Sjælland bracteat 2 (Krause W. Op. cit. N 127; DR. Br. 61).

10 Olsen M. Runeindskriften paa en Guldbrakteat fra Overhornbæk (Stephens,. Nr. 28) // Aarbjøger for nordisk oldkyndighed och historie. 1907. B. 22, H. 1. S. 33, 39 и примеч. 37. Ср. также t с двумя и тремя парами ветвей в надписи на Ødemotlandstenen.

11 Olsen M. Runeindskriften… S. 39; Linderholm E. Nordisk magi: Studier i nordisk religions- och kyrkohistoria. Stockholm, 1918. S. 74; Arntz H. Op. cit. S. 227. Аналогично могло увеличиваться и число ветвей руны а. См.: Olsen M. Runeindskriften… S. 39–40.

12 Старшая Эдда. М.; Л., 1963. С. 110 (neina tysvar Тý).

13 Ср.: Петренко В. П., Кузъменко Ю. К. Указ. соч. С. 164.

14 Ср. в магической надписи из «Бергенского архива», выполненной «ветвистыми рунами» (тайнописью): Liestøl A. Runer frå Bryggen//Viking. 1964. В. XXVII. S. 16.

15 Дифференциация рун а и n (по наклону ветви) часто вызывала затруднения у резчиков вплоть до XII в. См.: Arntz H. Op. cit. S. 39, 68, 97; Thompson С. W. Op. cit. Р. 43, fig. 4. 8.IV, VII; 4.9.III, X.

16 Например, в надписях: Gotl. 2, Gotl. 177 и др.

17 DR. Sp. 938.

18 Рунический алфавит (во всех вариантах) делился на три группы, называемые по начальной руне в каждой из них: fuþork (Freys ætt), hnias (Hagals ætt), tmblR (Tys ætt).

19 Moltke E. Lønruner. Sp. 847–848.

20 Gustavson H., Snædal Brink Т., Strid J. Р. Runfynd 1982 // Fornvännen. 1983. Årg. 78. S. 229–232; см. также: Liestøl A. Runer frå Bryggen. S. 16. (стержень из «Бергенского архива»).

21 Ср. также надпись на ножнах меча из Лунда (Snædal Brink Т., Strid J. Р. Runfynd 1981 // Fornvännen.1982. Årg. 77. S. 244–249), амулет из Роскильде (DR 246) и др.

22 Gustavson H., Snædal Brink Т., Strid J. P. Op. cit. S. 231–232.

23 DR. B. I. Sp. 768.

24 Ср. аналогичные случаи употребления различных графов руны а в одной надписи: Johnsen I. S. Stuttruner i vikingtidens innskrifter. Oslo, 1968. N 14, 15, 21, 36 и др.

25 Arntz H. Op. cit. S. 148–156

26 Krause W. Op. cit. Bd. I, N 96; DR 357.

27 Ibid., N 54; Vg. 119.

28 Nordén A. Magiska runinskrifter // Arkiv for nordisk filologi. 1937. Bd. 53. S. 154, 160.

29 Høst G. Runer. Våre eldste norske runeinnskrifter. Oslo, 1976. S. 22; Page R. I. Introduction to Runology. L., 1978. P. 73–85; Arntz II. Op. cit. S. 188–189.

30 Gering H. Ueber Weissagung und Zauber im nordischen Altertum. Kiel, 1902; Davidsson O. Islandische Zauberzeichen und Zauberbticher // Zeitschrift des Vereins für Volkskunde. 1903. Bd. 13. S. 150 ff.; Linderholm E. Op. cit.; Brix H. Studier i nordisk runemagi. København, 1928; Lid N. Folketru. Stockholm, 1935. (Nordisk kultur, B. XIX).

31 Jacobsen L. Forbandelseformularer i nordisk runeindskrifter // Kgl. Vittenskaps historie och antikvitets Akademien. Handlingar. 1935. D. 39. H. 4.

32 Bang А. С. Norsk hexeformularer og magiske opskrifter. Kristiania, 1901; Moltke E. Runerne i Danmark… S. 180–188; Grambo R. Nordiske trollformler og magiske ritualer. Oslo, 1979.

33 DR. B. I. Sp. 629–630.

34 На брактеате № 2 с о. Зеландия (DR, Br. 61); так же интерпретируется надпись g͡а на амулете из Крагехюля (DR 196) и на брактеате из Сконе (DR, Br. 67).

35 Olsen M. Runeindskriften. S. 34–37. Ср. надписи на ряде брактеатов. (Вг. N 8 и др.), а также: Norges innskrifter med de yngre runer. N 21.

36 Johnsen I. S. Op. cit. N 45 (Orrestad).

37 Norden A. Op. cit. S. 180–181.

38 Например, надписи из Скара (Вестеръётланд, Швеция. См.: Svärdström E., Gustavson H. Runfynd 1972 // Fomvännen.1973. Årg. 68. S. 201); на свинцовой пластине из Даларна, Швеция (Gustavson H., Snædal Brink T. Runfynd 1979 // Fornvännen. 1980. Årg. 75. S. 229–231).

39 Нам известен лишь один другой случай, когда при раскопках жертвенных ям римского времени (ок. 200 г.) в долине р. Иллеруп (Дания) были обнаружены среди других предметов два наконечника копья, на которых в процессе орнаментации была сделана надпись ojingaz старшими рунами (Ilkjær J., Lønstrup J. Runefundene fra Illerup ådal. En arkæologisk vurdering af vore ældste indskrifter // Kuml. 1981. København, 1982. S. 49–65; Moltke E., Stoklund M. Runeindskrifterne fra Illerup mose // Ibid. S. 67–79.

40 Nosov E. N. Historical Ties between the Population of the Novgorod Land Centre and the Baltic Countries in the 9th–10th Centures // Fenno-ugri et Slavi. 1983 // Iskos. Suomen muinaismuistoyhdistys. Finska fornminnesforeningen. 1984. B. 4. P. 145–150, fig. 1.

41 Корзухина Г. Ф. Из истории игр на Руси // СА. 1963. № 4. С. 89, 93, 100.

42 Wilson D., Klindt-Jensen O. Viking Art. L. 1966. PI. XXVII-i.

43 Корзухина Г. Ф. Находка на Рюриковом городище под Новгородом // КСИА. 1965. Вып. 104. С. 45–46.

44 Седова М. В. Скандинавские древности из раскопок в Новгороде // VIII Всесоюз. конф. по изучению истории, экономики, языка и литературы Скандинавских стран и Финляндии. Петрозаводск, 1979. Ч. 1. С. 179–181.

45 Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа IX–X вв. в свете новейших археологических данных (К вопросу о возникновении Новгорода) // Новгородский исторический сборник. Л., 1984. Вып. 2 (12). С. 3–38; Хорошев А. С. Происхождение Новгорода в отечественной историографии // Вестн. МГУ. Сер. 8, История. 1983. № 6. С. 40–53.

Источник: Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1986. М., 1987.

210 – конец страницы.

Сканирование: Halgar Fenrissson

OCR: OlIva