Харальд Харфагр был королем Норвегии, когда началась эта история. В то время жил вождь по имени Кормак, один из рода викингов, великий человек благородного происхождения. Он был самым могучим бойцом и побывал с королем Харальдом во многих битвах. У него был сын по имени Огмунд, подававший большие надежды. Он был большим и могучим в юности, а когда он окончательно вырос и вошел в возраст, стал ходить в море летом, а зимой служил при дворе короля. Так заслужил он себе доброе имя и великое богатство.
Одним летом он отправился к Британским островам и там повстречался с человеком по имени Асмунд, который также был великим бойцом и победил многих викингов и простых воинов. Они оба слышали друг о друге и бросили друг другу вызов. Асмунд привел с собой большее войско, и битва продолжалась четыре дня, до тех пор, пока многие из людей Асмунда не пали, а сам он не сбежал. Огмунд же вернулся домой с победой, богатством, и был почитаем.
Его отец сказал, что большей славы в войне Огмунд не сможет добиться и что теперь настала ему пора жениться. Отец предложил ему взять в жены Хельгу, дочь ярла Фроди.
— Так тому и быть, — сказал Огмунд.
Они отправились к дому ярла Фроди, где были приняты с почестями. Ярл знал о вражде с Асмундом и опасался, что это может навлечь беду. Однако договор был заключен, и Огмунд с отцом отправились домой. Был приготовлен свадебный пир, и множество гостей съехалось на него.
Хельга, дочь ярла Фроди, имела мудрую служанку, которая всегда следовала за ней. Асмунд же, узнав о женитьбе Огмунда, предложил тому поединок, на который Огмунд согласился.
Служанка Хельги имела обыкновение касаться мужчин перед боем, и так же она поступила с Огмундом, когда тот отправился из дома, сказав ему, что он не будет ранен сильно.
Они начали биться в оговоренном месте. Викинги стояли рядом с ними, но не вмешивались в бой. Огмунд быстро вращал мечом, перебрасывая его из руки в руку, и ударил Асмунда снизу по ноге, после чего взял три марки золота за то, что разрешил тому уйти с поля.
К тому времени король Харальд Харфагр умер, и Эрик Блодикса стал править в королевстве. Огмунд не смог поладить ни с Эриком, ни с Гуннхильд и стал снаряжать корабли в Исландию. У Огмунга и Хельги родился сын по имени Фроди, но к тому времени, когда корабль был готов, Хельга заболела и умерла, а с ней и их сын Фроди.
После того, как они ушли далеко в море и когда на горизонте появилась суша, Огмунд бросил в море свои Столбы1 и стал наблюдать, в каком месте они пристанут к берегу. Там и бросили они якорь и пристали в Мидфьорде. В то время правил этими землями Скегги из Мидфьорда. Он приехал к ним на коне и поприветствовал, предложив выбрать себе землю, что Огмунд и сделал, а затем начал размечать участок для постройки дома. Тогда верили, что от того, как будет измерен участок для дома, зависит и удача его обитателей: если при измерении участок каждый раз становился меньше, то и удача уменьшалась, если же он рос, то и удача прирастала. На этот раз участок уменьшился, несмотря на то, что его измеряли трижды.
Итак Огмунд построил себе дом на песчаных холмах, и жил там все последующее время. Он женился на Далле, дочери Онунда Зоркого, и сыновей их назвали Торгильсом и Кормаком. Кормак имел темные волосы и одну кудрявую прядь на лбу. Кожа его была светлой, и он более походил на мать, был силен и высок и имел вспыльчивый и торопливый характер. Торгильс же был тих и со всеми находил общий язык.
Когда братья подросли, Огмунд умер. Далла следила за хозяйством вместе с сыновьями. Торгильс работал на ферме под присмотром Скегги из Мидфьорда.
Жил человек по имени Торкель из Тунги. Он был женатый человек и имел дочь по имени Стейнгерд, которая воспитывалась в Гнупсдале. Однажды осенью в Ватснессе на берег выбросило кита, и он считался собственностью сыновей Даллы. Торгильс спросил Кормака, желает ли он отправиться пасти овец или пойдет помогать ему с китом. Он выбрал отправиться пасти овец со слугами (хускарлами). Тости, мастер-пастух, решил научить Кормака правильному обращению со стадами, и Кормак с пастухом и овцами отправились в Гнупсдал. К ночи они пришли к большому дому, в котором горел очаг и было много места. Тем вечером Стейнгерд со своей служанкой возвращалась из своей беседки, и та предложила:
— Стейнгерд, давай взглянем на гостей.
— Нет, — ответила она, — не стоит, — однако подошла к двери, вышла за порог и заглянула за ворота. Между воротами и плетнем поставила она ногу, которую увидел Кормак, и сложил такую вису:
Увидел я деву
В тени йотуна дома
страсть во мне зажгла
тяжкую и томящую.
Ноги я вижу
что беды сулят.
Ведь я ее вижу
только из тени.
Так Стейнгерд узнала, что была замечена. Она отошла назад и присела под изображением Хагбарда, вырезанным на стене. Отблеск костра осветил ее лицо, и Тости сказал:
— Кормак, ты видишь глаза под бородой Хагбарда?
На что тот ответил висой:
Румяные щеки
на радость мне
Огнем освещены
Очага через стену.
Ноги стройные
стоят на пороге
Страсть навеки
Зажгли во мне.
И он продолжил:
Месяц бровей
светел на небе чела,
в белой рубахе
смотрит орлом.
Но взор освещает
золото Фрейи
луна ее свяжет
надолго нас.
Тости же сказал:
— Она продолжает на тебя смотреть.
И Кормак ответил:
Того я не скрою
как кольнул меня
взгляд славной девы
узревшей мои недостатки.
Ответ мой будет таким:
из-за двери, из-под
Хагбарда бороды
смотрит на меня строго.
Девушка вернулась в зал и села. Кормак услышал, что говорят они о его волосах и что рабыня сказала: «Волосы его черны, и сам он очень мрачен». Стейнгерд ответила, что он хорош собой и что единственный его недостаток — это локон на лбу.
На что Кормак ответил:
Одно она увидела
Огнем выхваченное,
в сумерках свете,
и за то нельзя винить.
Но столь прекрасную деву
Заставлю себя полюбить
Даже если ей непригляден
Волос у меня на лбу.
Служанка ответила:
— Его глаза черны и от него не будет добра.
И на это Кормак ответил висой:
В черных глазах
красоту разглядеть не легко,
а грязные рукава,
еще сильнее ее скрывают.
Много дев меня
Полюбило за речи
Но я не стремился
отбить их женихов.
В этом доме они провели ночь. На утро Кормак поднялся и отправился умыться, затем зашел в беседку к женщинам, но никого там не нашел, однако услышал, что кто-то разговаривает в дальней комнате, и зашел туда. Там он увидел Стейнгерд со своими слугами.
Одна из них обратилась к Стейнгерд:
— Пришел твой милый мужчина, Стейнгерд.
— Он и правда хорош собой, — ответила она.
Она расчесывала волосы, когда Кормак спросил:
— Не отдашь ли ты мне гребень?
Она протянула ему гребень. Волосы ее были прекраснее, чем у любой женщины. Служанка сказала:
— Многое можно отдать за жену с такими волосами, как у Стейнгерд, и такими глазами!
На что Кормак ответил:
Сквозь мед глаза сияют
манят колдовской силой.
Богатым бы вышло приданое
не меньше трех сотен.
За волосы гладко расчесанные
За белую чистую робу
За это отдам я
Сотен не меньше пяти.
Служанка ответила:
— Ты очаровываешь меня, но Стейнгерд гораздо дороже.
Кормак сказал так:
Все богатства отдам я
и всю Исландию,
завоюю гуннские земли,
далекую Данию.
С золотом в ее волосах
Дороже, чем дань Англов
Столь светлой девы
мизинца Ирландия стоит.
Вошел Тости и позвал Кормака работать, на что тот ответил:
Забери мою лошадь
с уздечкой себе, Тости,
отправься куда ты захочешь,
хоть в горы, хоть в болота.
Меня же волнует
одна лишь дорога,
что ведет к тому месту,
где ждет меня Стейнгерд.
Тости же сказал, что найдет занятие получше, чем сидеть весь день за доской для шахмат, однако Кормак остался и провел весь день со Стейнгерд, и сочинил еще одну вису:
Гребень, что расчесывал
траву Фрейи,
она отдала мне
на добрую память.
Когда мы узнали друг друга,
то сладкое было мгновение,
и память о нем
не сотрется.
Когда Тости вернулся с пастбища, они отправились домой.
После этого Кормак часто ходил в Гнупсдал, чтобы повидаться со Стейнгерд, и попросил свою мать сшить ему самую красивую одежду, чтобы он смог понравиться Стейнгерд еще сильнее. Далла же сказала, что между ними слишком великая разница и что это может закончится плохо, если Торкель из Тунги узнает об этом.
Когда Торкель прознал о том, что происходит, то решил, что это может плохо сказаться на репутации его дочери, если Кормак не даст обещания взять ее в жены или оставить в покое. Он послал за Стейнгерд, и она явилась домой.
У Торкеля был человек по имени Нарфи, шумный, недалекий и хвастливый. Нарфи сказал Торкелю:
— Если Кормак тебе не понравится, я и сам могу жениться.
— Хорошо, — ответил Торкель.
Осенью Нарфи занимался забоем овец. Однажды, когда пришел Кормак в Тунгу, он увидел Стейнгерд на кухне. Нарфи стоял у котла, и, когда блюдо было готово, он взял кровяную колбасу и сказал:
— Не хочешь ли отведать, Кормак?
На что тот ответил:
— Хорошая колбаса не повредит сыну Огмунда.
В тот вечер, перед тем, как отправиться домой, Кормак нашел Нарфи и сказал ему такие слова:
— Скорее я убью тебя, чем будешь ты мешать моему приходу сюда.
И с этими словами Кормак ударил его по голове и сказал вису:
Зачем ты играешь
с едой недостойно?
Шутки твои
Не по нраву мне, Нарфи.
И добавил:
На твой вопрос
отвечу я — змей
на горе себе
варил ты в котле.
Юноша в грязи
за свои проступки,
одежда его порвана
за злые слова.
Жила женщина по имени Торвейг, и она разбиралась в колдовстве. Она жила на хуторе Стейнстадир в Мидфьорде и имела двоих сыновей: старшего звали Одд, а младшего Гудмунд. Они были очень шумными.
Одд имел обыкновение приходить в Тунгу к Торкелю и подолгу разговаривать со Стейнгерд. Торкель сдружился с братьями и предложил им напасть на Кормака, но Одд сказал, что это будет им не по силам.
Однажды Кормак пришел в Тунгу. Стейнгерд была в доме, и он сел рядом с ней на скамью. Сыновья Торвейг зашли в комнату до него и готовились напасть, когда Кормак войдет. Торкель спрятал меч возле двери, а с другой стороны Нарфи приготовил косу. Когда Кормак вошел, коса упала и задела меч, оставив на нем зазубрину. Торкель встал и стал бранить Кормака за причиненный вред, а затем забежал в зал и вывел Стейнгерд во флигель. Он запер ее в другой комнате, сказав, что они никогда больше не увидятся с Кормаком.
Кормак вошел в дом быстрее, чем того ожидали, и смог застать всех врасплох. Он осмотрелся, но не нашел Стейнгерд, однако заметил братьев, достающих оружие. Он развернулся к ним и сказал:
Припала к ногам Хрунгира
крыша крепкой стали,
когда я искал деву-
подательницу вина.
Остановлю вас
от злого поступка
именем Игга
за зло вам воздам.
Затем Кормак заметил Стейнгерд и добавил:
Исчезла она в море,
лишь блик остался
и сердце мое бежит
за ней в темноте.
Я смотрел, но не видел
в черном море следа,
в ярости я искал
ту, что услышит меня.
Тогда пошел он во флигель за Стейнгерд, выломал дверь и поговорил с ней.
— Это безумие, — сказал она, — разговаривать со мной, когда сыновья Торвейг хотят забрать твою голову.
На что он ответил:
Мечи заготовив сидят,
меня поджидают враги,
но гибель мне не придет
от рук трусливых.
На поле широком
двое меня одного
как волки овцу
хотят загнать.
Там просидел он весь день. К тому времени Торкель понял, что его замысел не удался, и стал уговаривать сыновей Торвейг подстеречь Кормака в поле неподалеку от его ограды.
Торкель добавил:
— Нарфи пойдет с вами, а я останусь дома и приду к вам на помощь, если понадобится.
Вечером Кормак отправился назад и, выйдя в поле, увидел троих мужчин, и сказал вису:
Сидя ждут меня
в тени камней,
хотят они вместе
меня изловить.
Ловко пройду я,
их обманув,
в двери любимой
в каменьях прекрасных.
Сыновья Торвейг прибежали к нему, и сражались они долгое время, Нарфи же скакал вокруг них и шумел. Торкель увидел, что бой затягивается, и поспешил из дома, взяв оружие. В это же время Стейнгерд вышла из флигеля и увидела, что ее отец собирается сделать. Она подбежала к нему и схватила его за руки, не давая ему прийти на помощь братьям. В конце концов Одд пал, а Гудмунд был ранен и умер вскоре. После этого Кормак отправился домой, а Торкель остался с сыновьями Торвейг.
Вскоре после этого Кормак пришел к Торвейг и сказал, что не желает больше видеть ее в этих землях:
— Тебе стоит немедленно уйти отсюда, и ты не получишь виру за своих сыновей, — добавил он.
Торвейг ответила:
— Ты можешь выгнать меня из этих земель и оставить моих сыновей неоплаченными, но я накажу тебя так, что никогда не быть тебе со Стейнгерд.
Кормак ответил:
— Не будет по-твоему, злая старая ведьма.
После этих события Кормак вновь отправился к Стейнерд. Она не сказала ничего плохого о том, что он сделал. А он сочинил такую вису:
Прячутся убийцы
от взгляда невесты,
не достать им меня
на оружия тинге.
Скорее реки повернут
от моря к горам,
чем я оставлю тебя
хоть на день.
— Более не говори об этом, — сказал она. — Многим это может навредить.
На что сказал он:
Спешишь ты разбить
горячий мой нрав,
освободить себя
от моей опеки?
Свейнгерд ответила:
Была б я слепой
когда б не видела,
как хочешь ты поскорей
кольцом меня одарить.
Кормак ответил:
— Теперь настало время решать. Пора узнать, разрешено ли мне здесь находиться.
Кормак вновь сдружился с отцом ее и сделал добрый подарок Торкелю. Много людей высказалось за и против их женитьбы, и наконец была назначена дата свадьбы. После этого какое-то время все было спокойно.
Через некоторое время начались споры из-за раздела земли, и Кормаку это не понравилось. Однако настоящей причиной его недовольства было проклятие Торвейг, сказавшей, что не бывать им вместе.
У Торкеля из Тунги был взрослый сын по имени Торкель Тангьостур2 (Скрипящий зубами). Он был за морем какое-то время, но летом вернулся домой и остался с отцом.
Кормак не явился на свою свадьбу в назначенный час, и это вызвало после много разговоров о том, что нарушил он брачный договор и свое обещание.
Берси жил в Саурбэ, он был богатым и уважаемым человеком. Также он был известным воином и много раз побеждал на хольмганге. Он был женат на Финне Справедливой, но к тому времени она уже умерла . Их сына звали Асмунд. У Берси была сестра, Хельга. После смерти Финны она следила за домом и помогала Берси, потому как сама была незамужней.
На хуторе Мули жил Торд Арндисарсон, он был женат на Тордис, сестре Борка Крепкого. У них было два сына, оба они были моложе Асмунда, сына Берси.
Также жил там человек по имени Вали. Его хутор назывался Валистэд, и находился он на пути в Хрутафьорд.
Торвейг-колдунья отправилась искать Берси, чтобы рассказать ему о своих бедах. Сказала она, что Кормак запретил ей появляться в Мидфоьрде, и Берси купил для нее землю на западе, где она жила впоследствии.
Однажды Торкель из Тунги и его сын говорили о Кормаке и его поступке и размышляли, не требует ли это отмщения. Нарфи сказал: «Давайте отправимся с подарками на запад и встретимся там с Берси из Саурбэ. Он вдовец, и легко нам будет договориться с ним. Он сможет оказать нам большую помощь».
Так они решили. В Саурбэ Берси встретил их и принял. Вечером они говорили только о свадьбе. Нарфи сказал, что нет невесты лучшей , чем Стейнгерд:
— И многие говорят, что она будет хорошей парой тебе, Берси.
— Я слышал такие речи, — ответил он, — Что будет это непростое дело, но она воистину достойная невеста.
— Если говоришь ты о Кормаке, то не стоит бояться, — сказал Нарфи. — Он оставил нас и уже далеко.
Когда Берси услышал это, он стал говорить с Торкелем Тангьостуром о том, чтобы стать мужем Стейнгерд. Торкель дал согласие и пообещал отдать сестру за Берси.
Восемнадцать человек отправились на север вместе с Берси. Был среди них Виги из Хольма, рослый муж с сильными руками, искусный в колдовстве. Все в отряде Берси считали, что он может принести большую пользу. Торд Арндисарсон также отправился с Берси, как и другие выбранные им люди.
Все они пришли к Торкелю и стали готовиться к свадьбе, и вся округа знала об этом, однако Стейнгерд была против. Виги-оборотень знал, что было на уме у каждого, кто заходил или выходил из хутора Торкеля. Он почти все время сидел в доме, а спал у самой двери.
Стейнгерд послала за Нарфи, а когда тот пришел, сказала ему: «Я прошу тебя, родич, сказать Кормаку о том, что замышляется здесь. Передай ему обо всем, что здесь происходит».
Тайком он отправился в путь. Но когда он отошел на небольшое расстояние, Виги догнал его и притащил домой, пригрозив, чтобы тот больше ничего не замышлял. Так прошла ночь. На утро Нарфи попытался сбежать снова, но Виги снова настиг его так же быстро и притащил в дом.
Когда свадьба свершилась и все были готовы отправиться домой, Стейнгерд взяла много золота и драгоценностей, и они поехали на Хрутафьорд без всякой спешки. Когда они уехали, Нарфи отправился в Мел. Кормак в это время укреплял стену и стучал по ней кувалдой. Нарфи ехал со щитом и мечом и постоянно оглядывался, как затравленный зверь.
Кормак увидел его со стены и спросил:
— Что за новости, Нарфи? Что за люди были с тобой ночью?
Нарфи ответил:
— Ничего серьезного не произошло, но был большой пир.
— А кто были гости?
— У нас был Берси-боец с семнадцатью людьми на своей свадьбе.
— А кто же была невеста?
— Берси взял в жены Стейнгерд, дочь Торкеля, — сказал Нарфи. — Когда они уехали, она послала меня к тебе передать новости.
— Никогда я не слышал от тебя хороших новостей, — сказал Кормак, подбежал к Нарфи и ударил по щиту так, что щит ударил Нарфи в грудь, от чего тот свалился с коня, а конь убежал.
Торгильс, брат Кормака, сказал:
— Так ты встречаешь гостя?
Кормак сказал:
— Он заслужил это.
Кормак спросил Нарфи:
— Знала ли Стейнгерд о том, что случится?
Он ответил:
— Она узнала, только когда к ней пришли.
Также рассказал он о своих проблемах с Виги, сообщив, что теперь Стейнгерд и след простыл, и никогда Кормаку не победить Берси в поединке.
На что Кормак ответил:
Спешит на коне
держатель щита,
по уху пройдется
ему мой кулак.
Еще расскажи
семь раз эту новость
и будешь ты ужинать
у мертвых в палатах.
Торгильс спросил, какие были договоренности между Берси и Стейнгерд. Нарфи ответил, что все договоренности заключали ее отец и брат, а она лишь забрала с собой слуг.
Кормак оседлал коня и взял оружие.
— Что теперь будет, брат? — спросил Торгильс.
Он ответил:
Ушел Берси с дружиной,
не став дожидаться
гнева законного
за кражу невесты.
Любила меня
и потеряна ныне
на свадьбе не бывшая
в несчастный день.
Торгильс ответил:
— Это опасное решение, думаю я, Берси прибудет домой до того, как ты поймаешь его. И все же я поеду с тобой.
Кормак же отправился в пусть с такой скоростью, с какой мог, а Торкель стал собирать людей.
Всего собралось восемнадцать. Они пошли за Кормаком и нашли его коня у дома Торвейг-колдуньи. Они узнали, что Берси уплыл на лодке в море.
Она сказала Берси:
— Я хочу, чтобы ты взял от меня подарок. Он принесет тебе удачу, — То был щит, окованный железом.
Она добавила, что вряд ли кто-то сможет навредить Берси, если при нем будет этот щит.
— Это небольшая плата за то добро, что ты принес мне.
Он поблагодарил колдунью, и они расстались. Затем сказала она своим людям спрятать все лодки с берега, так как знала, что Кормак приедет за Берси и своей невестой.
Когда же Кормак прибыл и стал просить лодку, она сказала, что не сделает им ничего доброго без вознаграждения и что в сарае стоит гнилая лодка, которую она одолжит им за половину марки.
Торгильс сказал, что правильной ценой было б две унции серебра.
— Такие проблемы не должны стоять у нас на пути, — сказал Кормак. Торгильс же сказал, что лучше им пойти по суше, но Кормак отказался от этого, и они взяли лодку. Но только они отчалили от земли, лодка наполнилась водой, и пришлось им немало потрудиться, чтобы вернуться на то же место, откуда они отплыли.
— Ты должна заплатить за это, злая колдунья, — сказал Кормак.
Торвейг отдала Торгильсу его серебро, а Кормак ответил:
Как Игга могила,
тончайшая ткань
ярости Сиф светит
на дне колодца.
Свеча дорогая тлеет,
капает золото Драупнира,
трижды пришлось нам
заплатить за услугу Торвейг.
Быстро скакал домой Берси, но когда Кормак увидел, что тот обгонит его, сказал такую вису:
Призываю я светлую Фрейю
помочь мне найти невесту
что была вырвана из
рук моих так жестоко.
На лодке она уплывает
так далеко от меня,
что я раньше стану пищей
ворон, чем ее обрету.
Они поскакали вдоль фьорда и встретили Вали, которого стали расспрашивать про Берси.
Вали сказал:
— Берси пришел в Мули и собирает великое множество людей.
— Тогда все кончено, — сказал Кормак, — раз он собрал своих людей.
Торгильс просил Кормака повернуть назад, сказав, что немного чести получат они, если продолжат путь, но Кормак ответил, что должен повидаться со Стейнгерд.
Вали отправился с ними в Мули, где Берси собирал своих людей. Они поговорили, и Кормак обвинил Берси в том, что тот предал его, забрав Стейнгерд.
— Но теперь мы заберем ее с собой и оплатим тебе виру за неудобство.
На это ответил Торд Арндисарсон:
— Мы могли бы договориться с Кормаком, но Стейнгерд теперь принадлежит Берси.
— Она не уйдет от меня, — сказал Берси, — но я предлагаю Кормаку в жены свою сестру и обещаю устроить свадьбу, если он возьмет Хельгу.
— Это хорошее предложение, — сказал Торгильс, — давай поговорим об этом, брат.
Но Кормак пришпорил коня и ускакал прочь.
В ущелье Спакнуфелле, что находится в Скагастренде, жила колдунья по имени Тордис, она знала о том, что делает Кормак.
Она прибыла в Мули в тот день и сказала:
— Не соглашайся на союз с неправильной женщиной, так как повлечет он за собой лишь горе и не только для тебя, но и для твоей матери.
— Уходи отсюда, злая ведьма! — сказал Торд, — Всем ясно, что Хельга будет прекрасной женой.
На что Кормак ответил:
— Кто бы как не говорил и как бы это не сложилось, не станет она моей женой.
— Горе тогда нам, — сказал Торгильс, — Что послушались злого совета и занялись этой сделкой.
Тогда Кормак сказал:
— Я вызываю тебя, Берси, на хольмганг через половину месяца в Леиндхольме, что в Миддале.
Берси принял вызов и добавил, что Кормак пожалеет о своих словах.
После этого разговора Кормак отправился на поиски Стейнгерд, а когда нашел ее, сказал, что она предала его, выйдя за другого.
— Ты первым преступил клятву, Кормак, — сказала она, — и остальное также было неподвластно мне.
Тогда он сложил вису:
Ты хочешь покоя
в моей погоне,
но скакуна загоню я
ради своей любви.
Не пожалею я лошадь
лишь бы не видеть
деву свою
в руках у другого.
После Кормак вернулся домой и рассказал матери обо всем произошедшем.
— Мало добра принесли нам твои деяния. Ты упустил счастье свое , а против Берси у тебя не может быть шансов, настолько он силен и хорошо его оружие — сказала ему Далла.
Берси владел мечом по имени Хвитинг, он был невероятно острым и всегда сопровождал своего хозяина.
Далла сказала:
— Что сможешь ты противопоставить Хвитингу?
Кормак сказал, что будет сражаться большим топором, однако Далла посоветовала ему идти в Мидфьорд и просить у Скегги его меч, Скофнунг.
Скегги сказал, что не станет одалживать меч, так как он никак не подойдет Кормаку:
— Скофнунг холоден и нетороплив, а ты горяч и быстр.
Тогда Кормак отправился домой и сказал матери, что Скегги не одолжит ему меча. Далла была в хорошей дружбе со Скегги и сказала:
— Он все же одолжит тебе меч, но не так спешно.
Кормак ответил:
— Он мог быть дать его тебе, если не желает отдавать мне.
Далла согласилась, что он осторожный человек.
Через несколько дней Далла посоветовала отправиться в Рейкир:
— Теперь он одолжит тебе свой меч, — сказала она.
Кормак отправился к Скегги и вновь попросил у того Скофнунг.
— Тяжело тебе будет носить его, — сказал Скегги. — На нем надета мошна, не снимай ее, и не давай солнцу освещать навершие меча до того, как ты ступишь на поле боя. А когда ступишь на него, сперва сядь в одиночестве, а только потом вынь его из ножен. Разверни лезвие на себя и подуй на него. Из рукояти появится небольшой червяк. Наклони меч и дай ему забраться обратно в рукоять.
— Это настоящее колдовство, — ответил Кормак.
— И только так, — сказал на это Скегги, — Меч сослужит тебе хорошую службу.
Кормак же отправился домой и сказал матери, что смог договорить со Скегги. Он показал ей меч, попытался достать его из ножен, но не сумел.
— Ты слишком напорист, — сказала на это Далла.
Кормак же зажал меч между камней, наступил на ножны ногой и стал тянуть за мошну до тех пор, пока не сорвал ее с рукояти, от чего Скорфунг скрипел и стонал, но так и не вышел из ножен.
Настал день поединка, и Кормак прибыл в сопровождении пятнадцати человек. Берси прибыл с еще большей свитой. Кормак подошел к Торкилю и сказал, что ему нужно будет посидеть в стороне какое-то время. Он отошел и стал развязывать меч.
Кормак нес меч не под одеждой, а так, что солнце светило на навершие, а когда попытался он достать меч, это удалось ему, только когда он уперся ногой в перекрестье, и тогда стянул ножны со скрипом и треском. Змейка*( под змейкой понимается конденсат, который оставляет дыхание на поверхности клинка — по его испарению можно судить о том, можно ли использовать меч в такую погоду) показалась из рукояти, но Кормак не обратил на него должного внимания, и так меч потерял всю свою магическую силу.
После этого Кормак вернулся к своим людям. Берси и его свита пришли к тому времени, и многие другие также пришли посмотреть бой. Кормак ударил по шиту Берси и высек сноп искр.
На земле была расстелена шкура, на которой должны они были сражаться.
Тогда Берси сказал:
— Ты, Кормак, вызвал меня на хольмганг, но я предлагаю тебе провести эйнвиги. Ты еще молод и не опытен, а хольмганг требует большой сноровки и будет для тебя тяжелым испытанием.
— Я бы предпочел сражаться на равных с тобой и рискнуть, но не потерять чести.
— Будь по-твоему, — сказал Берси.
По законам хольмганга шкура должна быть пяти локтей длиной, с узелками на углах. В эти узелки должны быть вставлены колышки, которые назывались тьоснур. Каждый выходящий на поле должен был встать возле этих колышков так, чтобы видеть небо у себя между ног, взять себя за уши и произнести Тьолснурблот (жертвоприношение Тьоснур). Три квадрата должны быть очерчены вокруг шкуры, каждый шириной в один фут. По углам самого большого должны быть воткнуты четыре колышка, зовущиеся хольсур (орех). Когда приготовления сделаны, поле считается освященным. Каждому будут даны три щита, и если они будут изрублены, то соперники должны продолжать бой без щита, защищаясь только своим оружием. Тот, кого вызвали на бой, должен нанести первый удар. Если один из сражающихся был ранен и кровь его упала на шкуру, сражение должно быть прекращено. Если кто-то из бойцов заступит одной ногой за шкуру, то говорят «он отступил», если он вышел за шкуру двумя ногами, то говорят «он побежал». Люди каждого из бойцов должны держать щиты перед ним. Тот, кто будет ранен, должен заплатить три марки серебром за свою свободу.
Итак, шкура была разложена между бойцами. Торгильс держал щит своего брата, а Торд Анрдисарсон держал щит Берси. Берси ударил первым и вырвал несколько щепок из щита Кормака. Кормак нанес такой же удар. Они оба изрубили и сломали все три щита. Настал через Кормака . Он ударил Берси, который подставил свой меч Хвитинг. Скофнунг отсек кончик меча перед самым долом. Отрубленный кончик меча задел Кормака и порезал его большой палец. Кровь упала на шкуру, и бой был прерван.
Кормак сказал на это:
— Нечестная победа досталась Берси лишь потому, что мне не повезло. Теперь же мы должны уйти.
Он бросил свой меч, и тот воткнулся в щит Берси. Зарубка образовалась на мече, а из подарка Торвейг снова вылетел сноп искр.
Берси спросил, заплатит ли Кормак выкуп за свою свободу, и Кормак уверил его в этом. Так они и расстались.
Стейнар был сыном Онунда-провидца и братом Даллы, матери Кормака. Он был человеком буйного нрава и жил в Эллинди.
Кормак отправился повидаться со своим дядей и рассказал ему обо всем произошедшем. Стейнар был расстроен этой историей.
Кормак сказал, что собирается покинуть страну и просит Стейнара передать деньги Берси вместо Кормака.
Стейнар ответил:
— Ты не такой уж смельчак, но долг нужно выплатить в любом случае.
Кормак провел у дяди несколько ночей, а рука его сильно распухла и болела.
После боя Берси-Силач отправился навестить своего брата. Люди выспрашивали о том, как прошел хольмганг, и он говорил, что двое смелых людей обменялись ударами, а он Берси победил только потому, что Кормаку изменила удача. Когда Берси пришел к Стейнгерд, она спросила о том, как прошел бой, он сказал такую вису:
Был я в шлеме,
в шерстяной был рубахе,
вынес я все и теперь
три марки взять должен.
Звери битвы ярились
в доспехах прорехи искали,
теперь отдохну я
от битвы тяжелой.
Стейнар и Кормак выехали из Эллиди и поехали в Страубэ. Они увидели людей, едущих в их сторону, и среди них был Берси. Он спросил, как заживает рана Кормака, и тот ответил, что ей не потребовалось много времени, чтобы зажить.
— Я мог бы помочь тебе в лечении, — сказал Берси. — Так ты поправишься скорее.
Кормак отказался, сказав, что не хотел бы причинять неудобства.
На что Берси ответил:
Помню я бой
на котором звенели мечи,
на тинге оружном прошелся
я вновь и цел остался.
Концом меча своего
я Кормаку руку подрезал,
надолго запомнит он
Фрейра честный суд.
На том они расстались, и Кормак вернулся домой в Мэл и встретился с матерью. Она стала лечить его руку, так как та совсем распухла и выглядела плохо. Они попытались сточить зазубрину на Скофнунге, но чем сильнее они точили, тем более явной она становилась.
Кормак отправился в Рейкир и бросил меч к ногам Скегги с такими словами:
С зарубками меч
принес я Скегги.
Не вынес испытания
боем и колдовством.
Ни славы, ни победы
не пожал он на поле.
Горькая виса сложена
будет о том пораженьи.
Скегги ответил:
— Я полагал, что так и случится.
Кормак же вернулся домой в Мэл.
Так он сказал Далле такую вису:
На поле разменном
я прогадал,
руку порезал
о свой же клинок.
Обеднел я, сломав
драгоценный подарок.
Жестокий же враг
пощадил мою шкуру.
Не дал мне победу
смертельный пруток
с заклятой змеей,
Скегги подарок.
На двое разломан
острым Хвитингом меч,
мне же рана досталась
Скофнунгом нанесенная.
Как дикие вепри борясь
разбили защиту,
в руке осталась
одна рукоятка.
Вырвался наружу
медведь из ножен
грозно ревел
крови желая.
Покинуть я должен
испытав поражение
родные чертоги
в горе тяжелом.
Дома не выйдет
мне отсидеться,
права такого
я недостоин.
Через несколько дней после этого Кормак отправился в Рейкир и поговорил со Скегги, который сказал, что хольмганг был плохой затеей.
На что Кормак сказал вису:
Спас меня Фрейр,
но девы не выиграв,
ушел я в печали.
В шторме железа
соколиный насест
кровью залился.
Скегги же меч
в бою пострадал.
Не уберег Фрейр
мою кровь от клинка,
магия не сумела
победы добыть.
Труды мои
Один напрасными счел,
победы не дал
надо мной насмехаясь.
Зимой в Саурбэ устроили состязания. Асмунд, родич Берси, и сыновья Торда участвовали в них. Сыновья Торда были моложе и не настолько сильны. Когда они боролись, Асмунд постоянно побеждал, а сыновья Торда приходили домой с ссадинами и синяками. Тордис, их мать, была расстроена этим и попросила своего мужа, чтобы тот обговорил с Берси поведение его родича. Торд однако не пожелал этого делать.
— Тогда я пойду к своему брату Борку, — сказала она. — И всем от этого будет только хуже.
Торд попросил ее не поступать так:
— Лучше мне обговорить это с Берси самому.
По ее просьбе он встретился с Берси и заговорил о возмещении.
Берси сказал:
— Ты очень жаден до денег. Это не принесет тебе чести и повредит твоему имени.
Торд отправился домой и всю зиму не общался с Берси.
Пришла весна, и настало время тинга на Мысе Тора. Берси понял, что за словами Торда на самом деле стояла Тордис. С этим он отправился на тинг. Берси и Торд имели обыкновение ездить на собрание вместе, и Берси отправился сперва в Мули, но не застал там Торда.
Берси сказал тогда:
— Жаль, что Торд не дождался меня по старой памяти.
На что Тордис ответила:
— В этом есть и твоя вина. Мы ничего не должны тебе, и впредь будем избегать тебя.
Берси сказал, что подобные слова сами по себе могут навредить человеку. Затем он уехал. Он распорядился отправиться во фьорд и снарядить корабль, так как предстоял долгий путь.
Они взяли один из кораблей Торда и отправились в путь. По прибытии они обнаружили, что большая часть людей уже прибыла на собрание, и отправились в шатер Олафа Павлина (Хьярдархольта), так как тот был вождем Берси. Внутри было много народу, и Берси не нашел себе места, чтобы сесть. Обычно он сидел рядом с Тордом, но в этот раз там не было свободно. На его месте сидел большой и сильный человек в плаще из медвежьей шкуры и капюшоне, закрывавшем его лицо. Берси встал перед ним, но тот не уступил место. Он спросил, как зовут человека в капюшоне, и тот ответил, что Берси может звать его Глумир либо Скума.
На это Берси ответил так:
Кто в шкуре медведя
сидит средь мужей,
волком смотрит
на добрых людей?
Чтобы узнать его,
стоит вызвать на бой
и утром он скажет
что зовут его Стейнар?
— И у тебя нет нужны скрывать свое имя, медвежья шкура, — добавил Берси.
— Более нет, — сказал он, — Меня зовут Стейнар, и я привез деньги, чтобы заплатить за Кормака, если ты этого пожелаешь. Но сперва я вызываю тебя на поединок. Посмотрим, получишь ли ты две платы марки серебром или потеряешь обе.
На это Берси сказал:
Кто разбудит
пир клинков,
кто пойдет
на хольм со мною?
Опытен я
в деле сраженья
не побоюсь
и назад не сбегу.
— Я хорошо знаю, что ты и твои люди хотели бы обмануть меня. Но я могу сказать тебе что-то, что может умерить твой пыл.
— Не смерти мы ищем, — ответил Стейнар, — мы лишь хотим указать тебе твое место.
Берси согласился на бой, а затем вышел из шатра и отправился в свой.
В один из дней всех позвали искупаться в море.
Стейнар обратился к Берси:
— Не хочешь ли соревноваться со мной в плавании?
Тот ответил:
— Я давно уже не плавал, но я согласен.
Берси плыл быстро и сильно ударял по воде, и от этого из-за его воротника вылез амулет, который тот носил на шнурке. Стейнар смог догнать его, сорвать амулет с шеи и выбросить в воду, сказав при этом:
Много я пожил
много видал,
но удачи ни разу
не просил у камней.
Узлов не вязал,
заклятий не пел,
и рун я не резал
но все же живу.
Так они вышли на землю. Стейнар поступил с Берси так, чтобы лишить его удачи в предстоящем бою. Торд же спустился в воду, смог найти амулет и перепрятал его.
У Стейнара был меч, который назывался Скирмир. Никогда он еще не подводил хозяина. В назначенный день Торд и Стейнар покинули шатер, и с ними пришел Кормак, чтобы держать щит Стейнара. Олаф Павлин пришел со своими людьми, чтобы поддержать Берси, так как раньше Торд держал его щит, но в этот раз отказался. Берси пришел на место боя с оруженосцем и сам нес свой круглый щит, который подарила ему Торвейг. У каждого было по три щита. Берси остался со своим, а Кормак взял третий. Берси бил Хвитингом так сильно, что тот застрял в железной оковке щита Стейнара. Кормак подал новый щит и Стейнар ударил по щиту Берси так, что расколол его и задел мечом бедро Берси, разрезав его ногу до колена, от чего Берси упал.
Стейнар сказал:
— Теперь долг Кормака оплачен.
Но Берси вскочил с земли и снова ударил Стейнара, расколов его щит. Острие меча он уже направил на Стейнара, когда вмешался Торд и закрыл его собой.
— Теперь я отплатил тебе за своих сыновей, — сказал Торд.
Берси же унесли в его шатер, чтобы позаботиться о ране. Через некоторое время пришел Торд, и Берси сказал ему:
Один заботится,
Ньерд стережет
к порогу волка
не пустит и близко.
Друг же оставил
друга в беде,
вдовой чуть не сделал
супругу его.
Думал я, что паду
от молний битвы,
валькириям нести
меня не пришлось.
Думал о могиле я,
думал о смерти,
примерился к равнине
средь камней и земли.
Торд ответил на это:
— Я не желаю тебе смерти, но и не сожалею, что ты получил такую рану.
На это Берси сказал вису:
Надеялся родича встретить
радости полон и сил,
теперь я метаюсь в сомненьях
обманут другом я был.
Всегда готов ворон
поживиться битвы урожаем,
друзей же отважных
на свете сыскать невозможно.
После этого Берси отвезли в Стаурбэ, и долго он залечивал раны.
В то время как Берси был в шатре, Стейнар сказал Кормаку:
Было со мною
четверо мужей
да восемь еще
братьев поодать.
Одину верный
смог поразить
могучего Берси,
молнией битвы.
— Я отдам тебе свой меч Скирмир, Кормак, — добавил он, — потому что, думаю, это был мой последний бой.
После этого они расстались. Стейнар отправился домой, а Кормак поехал в Мули.
Дальше речь пойдет о Берси. Его раны заживали долго.
Многие навещали его и обсуждали произошедшее на собрании.
Берси сложил вису об этом:
Думал я Игга воспеть
на поле бранном,
но укусила меня
стальная гадюка.
Теперь же в беде
был покинут
я Тордом, на том
наша дружба распалась.
После Торд пришел к постели Берси и принес его амулет, с помощью которого Берси исцелился. И дружба их была с тех пор крепка и нерушима.
Тем временем Стейнгерд наскучило жить у Берси, и она решила покинуть его.
Она подошла к Берси и сказала так:
— Сперва тебя звали Эйгла-Берси, потом Хольмганг-Берси, но теперь тебя стоит называть Берси-Лежебока, — и добавила, что уходит от него.
Она отправилась на север к своему дяде, где повстречала Торкеля Тангьостур, своего брата и сказал ему, чтобы тот забрал ее вещи и драгоценности у Берси, так как его рана не позволит ему быть хорошим мужем. Торкель согласился с ней и никогда не винил ее за этот поступок. Однако настала зима, и его поездку к Берси пришлось отложить.
Весной Торкель отправился к Берси, чтобы забрать вещи и драгоценности Стейнгерд.
Берси сказал, что и так сильно пострадал от последних событий, и не станет отдавать деньги и ценности.
На что Торкель сказал:
— Я вызываю тебя на хольмганг на Орестхольм на Тьяльдане.
Берси ответил:
— Ты отважный воин, но я сомневаюсь, что ты рискнешь выйти со мной на поле.
Они пришли на поле для хольмганга. Торд Арндисарсон нес щит Берси, а Вали нес щит Торкеля. Когда два щита были сломаны, Берси предложил Торкелю взять третий, но тот отказался. У Берси все еще был шит в руке, а меч его был острым и длинным.
Торкель сказал:
— Этот меч длиннее, чем положено по закону.
— Этого не может быть, — сказал Берси и нанес Торкелю смертельный удар, а затем сказал:
Теперь не станет
Зубами скрипеть Торкель
хвастать не станет
тридцатью мужьями в палатах.
Улль старый вновь
будет мною гордиться
лебеди битвы сегодня
вдоволь напьются.
После этого Вали вызвал Берси на бой, на что тот ответил:
Словами своими
кольчуг потрясенье
начавший заставил
меня в поединок вступить.
Ловкостью похваляясь,
не смог он выплыть
из мечей шторма
лошадь осталась на берегу.
Они уже готовы были сразиться, но Торд встал между Берси и Вали и сказал:
— Немного чести в том, чтобы бессмысленно убивать отважных людей. Я хочу, чтобы между вами был мир.
Они согласились с этими словами.
Торд добавил:
— Вали, сдается мне, что, чтобы помириться с Берси и уладить дело, стоит разрешить ему жениться на твоей сестре Тордис. Согласишься ли ты на это?
Они согласились, что Берси возьмет себе Тордис, а также землю Бреккуланд как приданое к ней. Такой договор был заключен между ними, а Берси отправился на свой хутор и провел там много зим в мире и покое.
В то время на севере Тамбардаля жил человек по имени Торарин Альфссон. Он был крепок и силен, за что был прозван Торарин Сильный. Он много времени провел в странствиях по морю и всегда мог удачно высадиться на берегу там, где он того желал. Он имел трех сыновей. Их звали Альф, Лофт и Скофти. Его сыновья пошли в него, они были грубыми и шумными.
Человек по имени Одд жил в Тунге. Его дочь звали Стеинвор, она была стройна и хороша собой, за что ее прозвали Тонконогой. Они с Оддом жили среди рыбаков.
Среди них был человек по имени Глум, грубый и мрачный.
Однажды Одд и Глум поспорили, кто был самым сильным человеком в округе. Глум утверждал, что это Торарин, но Одд говорил, что Берси Силач лучше его во всем.
— Почему ты считаешь так? — спросил Глум. — Разве есть что-то, что делает Берси хуже Торарина?
Так проспорили они до вечера и на том разошлись. Глум отправился к Торарину и рассказал о том, что Одд думает о нем. Тот разозлился на Одда и отправился в Тунгу. Там он похитил Стейнвор, увез ее в Тамбардаль и угрожал ей расправой, если Одд скажет о нем что-то плохое. Это продлилось некоторое время.
Затем Одд отправился к Хольмганга-Берси и сказал ему о произошедшем. Он просил вернуть Стейнвор и отомстить за свою поруганную честь.
Берси же отправил Одда домой, сказав, что ничего пока не предпримет, но подумает о том, что можно сделать.
Как только Одд ушел, Берси собрался и выехал из дома. Он взял Хвитинг и три копья. Он прибыл в Тамбардаль в конце дня, когда женщины выходили из беседки. Стейнвор увидела его и рассказала ему о своем горе.
— Приготовься уйти со мной, — сказал он. Так она и поступила.
Берси добавил, что не просто так он пришел в Тамбардаль, и отправился в дом, где увидел мужчин, сидящих у очага. Он постучал, и наружу вышел мужчина по имени Торлейф. Торарин узнал голос Берси и выбежал к нему с большим ножом, оттолкнув Торлейфа. Но Берси ожидал его и успел достать Хвитинг, чтобы нанести смертельный удар.
Затем он добежал до леса, где ждала его Стейнвор, запрыгнул на коня, посадил ее себе на колени и взял из ее рук три копья, которые она держала для него. Они добрались до возвышенности, на которой он остановился в ущелье и стал ожидать нападения.
В Тамбардале было неспокойно. Торлейф рассказал сыновьям Торарина, что тот лежит мертвый на пороге дома. Они спросили, кто сделал это с их отцом, и он ответил, что это был Берси. Они отправились в погоню самой короткой дорогой до ущелья, надеясь успеть туда первыми, но Берси уже был там и ждал их.
Когда они приблизились к Берси, тот кинул первое копье в Альфа и пробил его насквозь. Затем Лофт метнул копье в Берси, но тот поймал его своим щитом и бросил на землю. Затем он бросил второе копье в Лофта и убил его, и так же поступил со Скофти. Когда все было кончено, подоспели слуги братьев. Они с Торлейфом забрали тела и отправились домой.
Берси пошел искать Стейнвор, сел на коня и был дома еще до того, как его люди проснулись. Они начали расспрашивать о случившемся, и он сложил об этом такую вису, которую рассказал также и Одду:
Ждали волчьего воя
боги над полем
взмах топоров
тридцати и пяти.
Птицу ран уловил,
сын с отцом подоспели
у вестников смерти
тело забрать
После того Одд отправился домой, а Стейнвор осталась с Берси, хотя это могло и не понравиться его жене Тордис. Берси же занялся восстановлением каменной ограды своего хутора. Деньги же за смерть Торарина и его сыновей никогда не были выплачены.
Однажды Берси завел с Тордис такой разговор:
— Я подумал о том, что хорошо будет нам взять на воспитание одного из сыновей Олафа Павлина.
— Не думаю, что в этом будет много пользы для нас, — сказала она.
— Это поможет нам завести надежных друзей, ведь врагов у нас и так много, — возразил он.
Так он отправился к Олафу и попросил его отдать одного из своих детей на воспитание. Олаф поблагодарил его и отдал Халльдора, за которым стала приглядывать Стейнвор. Это тоже не понравилось Тордис, и она стала откладывать каждую монету, что попадала ей в руки. Тем временем Берси состарился.
Однажды один из участников тинга приехал к Берси. Он сидел отдельно, и еда была подана ему прежде остальных. Ему подали кашу, когда остальные ели творог и сыр.
Берси сложил вису об этом:
Удар нанес я быстрый
духа вместилищу,
не зря прозвали меня
убийцей полдюжины и еще четверых.
Тролля жизнь я окончу
свет никогда не увидит.
Доспехов хозяева как хворост
грудой сложатся быстро.
Халльдор спросил:
— Неужели ты собираешься убить человека, приемный отец?
— Я вижу, что он заслуживает этого, — сказал Берси.
Тордис разрешала своему брату Вали пасти овец на полях Бреккаланда. Берси сказал слугам работать дома и не общаться с Вали, но Халлдор считал, что это недостойно для Берси: отдавать часть своего имущества просто так.
Тогда Берси сказал вису:
Вместе пойдем
вдвоем отправимся,
Халльдор и я,
по одиночке
сил не имеем,
но вместе осилим
стар и млад,
друг друга
поддержим в бою.
Халлдор ответил:
— Я ненавижу Вали.
На что Берси сказал так:
Знаю что Вали тебя
злобой полнит сверх меры.
С радостью бы острием
шлем и ноги его настигал.
Часто я в ярости мыслю,
как на рассвете его настигаю,
как красным окрасится
земля под ногами его.
И затем добавил:
Надобно Улля идола
пивом полить основание.
Многие против Гаутов
копья направить готовы.
Пока древки из ясеня
в могилах гниют,
а шлем мой на острове,
ржавеет в ожидании боя.
Халлдор сказал:
— Ты становишься слишком старым, приемный отец.
Берси отправился к Стейнвор и попросил ее о помощи в том, что он запланировал.
Она согласилась помочь в его деле.
Берси рассказал ей, что делать:
— Тебе нужно поссориться с Тордис утром, когда вы будете доить коров. Я приду и встану на ее сторону, и буду ругать тебя, а ты уходи к Вали и расскажи ему, что мы плохо с тобой обращаемся.
Все пошло так, как того хотел Берси. Стейнвор отправилась к Вали и сказала, что с ней обращаются недостойно, и попросила его доставить ее домой к отцу. Так он и поступил.
Когда он был на обратном пули, он повстречал Берси и Халлдора. Берси держал большое копье в одной руке и посох в другой, а Халлдор нес Хвитинг. Как только он увидел их, то напал на Берси. Халльдор же обошел Вали сзади и ударил его по спине Хвитингом. Вали развернулся к нему, и тогда Берси ударил его копьем в спину и убил. Затем они положили щит у его ног, а меч возле головы и накрыли Вали плащом. Они проехали пять хуторов и везде рассказали о том, что сделали. Вечером Вали похоронили в том месте, где он был убит, и с тех пор оно прозвано Валафалл — место, где погиб Вали.
Халлдору было двенадцать зим, когда все это произошло.
В то время жил человек по имени Торвальд Эйстейнсон, прозванный Медник. Он был кузнецом и скальдом, имел большой достаток, однако был излишне высокомерен. Его брат по имени Торвальд жил на севере Флотума. У них было много родственников, и их прозвали Скидинги за их везение.
Торвальд Медник попросил руки Стейнгерд. Ни ее родня, ни она сама не были против, и она обвенчалась с ним в то же лето, в которое ушла от Берси. Эта весть достигла Кормака, но он притворился, что ничего об этом не слышал. Незадолго до этого он погрузил все свои вещи на корабль и собирался отплыть в море со своим братом.
Но однажды ранним утром он отъехал от корабля и направился к Стейнгерд, и попросил ее сшить ему рубашку. Она же ответила, что ему не стоит появляться рядом с ней, так как Торвальд и его родичи захотят отомстить ему за братьев.
Кормак ответил так:
Дева неразумная,
в злате ходящая,
на шелке возросшая,
отдана скупердяю-меднику.
С тех пор, как отец твой,
продал тебя за бесценок,
за труса известного,
как жертву для пира.
Стейнгерд ответила:
— Тяжело слышать такие злые слова. Я скажу о них Торвальду, так как ни один муж не сможет сидеть спокойно, услышав подобное.
Тогда Кормак сказал:
Желаю оставить след
на ткани белоснежной,
как зверь на снегу,
и дверь затворить.
Еще до новой луны
уйду я и буду
в море восточном
покоен среди валунов.
Они расстались в неприязни, и Кормак отправился на корабль.
Как только братья отчалили от берега, возле их корабля всплыл морж. Кормак ударил его веслом, отчего морж снова ушел в воду. Люди на корабле сказали, что узнали моржа по глазам и что это Торвейг-колдунья преследует их. Морж более не появлялся, однако до них дошли вести, что Торвейг слегла с болезнью и вскоре умерла.
Так достигли они Норвегии, где в то время Хакон, приемный сын Адельстейна, был конунгом. Он приветил их и позволил гостить у себя всю зиму.
Следующим летом они участвовали в войнах и совершили множество подвигов. С ними в походах был Зигфрид, германец высокого происхождения. Вместе они совершили много путешествий.
В один из дней, когда они были на берегу и отошли далеко от корабля, одиннадцать мужчин окружили их и напали, но братья справились со всеми и смогли вернуться обратно. Викинги на корабле считали, что братья пропали навсегда, но были очень рады, когда те вернулись с добычей.
За летом пришла зима, и они собирались отправиться в Норвегию, чтобы переждать холода. В море на них налетел холодный ветер, и парус покрылся сосульками, но братья не отчаивались.
Во время этого похода Кормак сочинил такую вису:
Шахматы закрою ладонью,
от ветра и хлада поэта
лишь горы прикроют,
да снегом укрытый шатер.
Властный старик
ни на что не годится,
только вздыхает
в постели с женой молодой.
Торгильс заметил:
— Ты всегда думаешь о ней, но не захотел обладать ей, когда мог.
— В этом виновато колдовство, — ответил Кормак.
Теперь они плыли вдоль скал и находились в большой опасности.
— Жаль, что Торвальда Медника нет с нами теперь, — сказал Кормак.
— Вполне возможно, что сейчас ему лучше, чем нам, — ответил на это Торгильс.
— Не так уж нам и плохо, — возразил Кормак.
И так приплыли они в Норвегию.
Пока братья были за морем, в Норвегии сменился правитель. Конунг Хакон умер, и Харальд Серая Шкура стал новым правителем. Братья предложили ему свою дружбу, и он принял ее с почтением. Затем они отправились в Ирландию и сражались во многих битвах.
Однажды, когда они с конунгом были в походе, большое войско встало против них, и тогда Кормак сочинил такую вису:
Не боюсь я признаться
земель охранителю,
что смерть моя будет
дорого стоить врагу,
оставлю я север без страха,
оставлю дружину и брата,
лишь сердце тоскует
о Торкеля дочери.
Торгильс сказал на это:
— Ты никогда не попадаешь в беду, но все время думаешь о Стейнгерд.
— Я никогда ее не забываю, — ответил Кормак.
Конунг Харальд вышел победителем из той битвы. Когда его люди прорубались вперед, братья сражались рядом с конунгом. Девять воинов стояли против них и были повержены.
Об этом Кормак сложил такую вису:
Ловко вдвоем с тобой
мы расправились
с девятью врагами,
загнали на пастбище.
Доброй дорогой война
привела нас к удаче,
и золотом красит
Ньерда пути до самого дома.
Торгильс сказал тогда:
— Часто так и бывает.
Когда битва была окончена и братья собрали трофеи с девяти убитых ими воинов, конунг одарил их другими почестями.
Когда они были в походе, Торгильс заметил, что Кормак слишком мало спит, и спросил, что служит тому причиной. Кормак сказал такую вису:
Волн шелест, скалы крутые,
родного мне берега снятся.
Все манит на остров меня,
из леса уйти я скорее хочу.
Тебе говорю я о битве
средь волн, как часто мне
снится носящая жемчуг,
о ком я тоскую так сильно.
— И я хочу вернуться обратно в Исландию, — добавил он.
— Много опасностей поджидает тебя на пути, брат.
Когда конунг узнал о намерении Кормака покинуть их, он послал за ним и сказал, что тот поступает неразумно, однако он не станет ему препятствовать. По пути их встретил сильный ветер и шторм.
Кормак тогда сказал:
Сдается мне, Медник
не жаждет нас видеть,
боится расплаты,
плут недостойный.
Добрая ныне весть
стрелою летит из-за моря,
плывет с восточного края
скальд с доброй добычей.
Они зашли далеко в море, чтобы переждать непогоду. Однажды волна захлестнула корабль и чуть не смыла всех за борт.
Тогда Кормак сказал:
Плывет меднозубый
могучий, по синей дороге,
как меда запах манит,
так он жаждет ожерелья.
Где гребень волны часто
до края без страха доходит
жену того навестить,
тепло в объятья зовущую.
После всех трудностей пути они наконец достигли берега и бросили якорь в Мидфьорде.
Неподалеку от берега они увидели женщину, едущую на коне. Кормак узнал в ней Стейнгерд и упросил дать ему лодку, чтобы добраться до суши. Он спустился на берег, взял коня и поскакал за Стейнгерд. Когда он догнал ее, то помог спуститься с коня и усадил рядом с собой. Лошади их паслись неподалеку, и так прошел день, и стало темнеть.
Наконец Стейнгерд сказала:
— Пора поискать лошадей.
Кормак сказал, что это будет совсем нетрудно, но не обнаружил их. Оказалось, что лошади забрели в лесистый овраг неподалеку. Настала ночь, и они отправились в путь, найдя небольшой хутор, где их приняли и обращались с ними хорошо. На ночь их положили на соседних лавках.
Кормак сказал так:
Отдохнуть рукам у огня
уставшим от трудов,
от семи походов и набегов
могучий двумя силами доску.
Когда бы как вместе и одна
страдать отвязанным жертвам бредущим животным к топору вала
ревущим лозу Фрейи.
Стейнгерд сказала, что раньше висы его были лучше.
Кормак ответил:
Спать блаженно в доме
под защитой Фрейи,
под курганом в славе
не смог и пяти ночей я.
С борта чаши моря
вороны мачты глядели,
команда забыла о
крови и жаждала встречи.
Стейнгерд сказала, что не стоит вспоминать старое, но Кормак продолжил:
Пугают плоские камни плывущего
быстро, как зерно по воде
много храбрецов молодых
без вести в крови потонуло.
Немного ловких сюда приходили,
славы искать по глубоким водам,
с тех лишь походка красивая
повысила красу Стейнгерд.
Стейнгерд потребовала прекратить сочинять о ней стихи, но он продолжил:
Ответь, плод моей мечты
с характером ветреным,
но добрым, сокрытым от многих
отважно заметно долго
для ветви твоей
легкой-Фригг лживой
толкаешь в чистое небо
с земли меч наконец.
— Никогда не бывать этому. Однажды ты уже оставил меня, и более тебе не на что надеяться.
И так прошла ночь, и они проснулись.
На утро, когда Кормак собирался в путь, он снял с пальца золотое кольцо и собирался отдать его Стейнгерд.
— Пусть тролли заберут тебя и твое золото! — сказала она. На что он ответил:
Капля росы жажду
утру утолит,
и весь день скрасит
и радость принесет.
Но пыл сладкий
и ведьма коварная
с легкостью отдаст
кольцо драгоценное троллям.
Кормак уехал, разочарованный в Стейнгерд и еще больше — в Меднике. Он вернулся домой в Мэл, где провел всю зиму, помогая торговцам на кораблях.
Торвальд Медник жил на севере, в Свиндале, а его брат Торвард — во Фльотуме.
Зимой Кормак отправился на север, чтобы повидаться со Стейнгерд. Прибыв в Свиндаль, он спешился и направился в дом. Она сидела на помосте, и он сел рядом. Торвальд же сел на скамье, и Нарфи сел возле него.
Нарфи обратился к Торвальду:
— Как можешь ты спокойно сидеть, когда Кормак здесь?
— Я уверен, что никакого вреда не будет от того, что двое поговорят, — ответил Торвальд
— Это может обернуться нехорошо, — сказал Нарфи.
Незадолго после этого Торвальд повидался со своим братом и рассказал ему о том, что Кормак был у него дома.
— Ты считаешь, что и правда можно сидеть в покое, когда у тебя на глазах происходят такие вещи? — спросил Торвард.
Торвальд ответил, что никакого вреда не было принесено, разве что ему не нравится сам Кормак.
— Я сам разберусь с этим, если ты не осмелишься. Это позорит всех нас.
Затем Торвальд приехал в Свиндаль. В это время его брат и Нарфи заплатили одному бродяге, чтобы тот в присутствии Стейнгерд сказал вису, а затем объявил, что ее сочинил Кормак, что было неправдой. Они сказали, что эта виса была сочинена Кормком для Эйлауг, его родственницы:
Никто так не жаждал
лучшей Эйры кобылы,
ретивой и строгой,
как Стейнгерд я добивался.
Когда б я заблудился
в моря просторе иль
в битве у крепости твердой,
рысью б назад прибежал.
Стейнгерд так сильно разозлилась на эти слова, что не хотела слышать даже имени Кормака в своем присутствии. Когда Кормак об этом прознал, он отправился к Стейнгерд и долго уговаривал ее заговорить с ним.
Наконец она сказала, что ей не понравилась его сатира и то, как она теперь у всех на слуху.
Кормак же ответил, что это неправда.
Но Стейнгерд сказала, что поверила бы ему, если бы сама не слышала эту вису.
Кормак поинтересовался, кто же спел ее.
Она ответила и добавила:
— Никогда я больше не заговорю с тобой, если окажется, что это все же твои слова.
Он отправился на поиски того человека, в надежде открыть правду. Кормак был очень зол, и когда он наткнулся на Нарфи, то убил его на месте. То же ждало и Торвальда, но тот смог укрыться и переждать, а затем убежал.
Кормак сказал тогда так:
Теперь радость
дешево доставшуюся
глушить и как зверя
на лыжах обидчика гнать.
Стрел дождем орошу
так что камни всплывут из вод.
Плохой конец ждет
Эйстейна сыновей.
Вести об этом разлетелись по округе, и теперь неприязнь между ними стала еще более крепкой. Торвальд и Торвард теперь хотели отомстить Кормаку за позор, который тот им причинил.
После этих событий Торвард рассказал всем во Фльотуме, что собирается сражаться с Кормаком, называя время и место и требуя расплаты за позор и причиненные обиды.
Кормак согласился на это, и, когда настал назначенный день, он пришел на место, но Торварда там не было, как и его людей. Кормак встретил женщину с соседнего хутора и спросил ее, не знает ли она о произошедшем.
Она спросила:
— Чего ты ищешь и зачем спрашиваешь?
На что Кормак ответил:
Было хотела ракушка
кормою вперед уплыть
по высоким волнам
на север далекий.
По зову милого сердца
с шумом и жаром
на битву спешит
по твердой земле.
— Теперь я предложу ему новый поединок, и он будет обязан на него явиться, если только он в своем уме. Иначе каждый будет знать о том, что он недостойный и жалкий человек.
После Кормак сказал еще одну вису:
Ответит негодяй ничтожный
за дочь когда-то подаренную,
сдается мне плата Гаутов
заставит его замолчать.
Вести о том
до всех донесутся,
стану я знаменит,
слава следовать будет за мною.
Братья решили вызвать Кормака на суд за его насмешки. Семья и друзья Кормака встали на его защиту, сказав, что те заслужили свой позор и что их честь запятнана дважды. Торвард запятнал себя и свою семью, не придя на хольмганг, когда Кормак был там, и за это заслуженно был осмеян Кормаком.
Пришло время Хунаватерского тинга. Торвард и Кормак оба были там.
Когда они встретились на тинге, Торвард сказал, что готов вызвать Кормака на бой прямо там, при свидетелях.
На что Кормак ответил:
— Неужели теперь ты подготовился лучше, чем раньше? И не убежишь, как в прошлый раз?
— Я должен положить этому конец, — сказал Торвард, — Нельзя более терпеть твои оскорбления.
Кормак сказал, не хочет более оставаться, и отправился домой в Мэл.
Человек по имени Торольф жил на Спаконуфелле. Его женой была Тордис, о которой мы говорили ранее. Оба они были на том тинге, и многие считали, что она может им помочь. Торвард пришел к ней и стал просить о поддержке в тяжбе с Кормаком. Она согласилась и стала готовить его к хольмгангу.
Кормак сказал матери о том, что должно случится, и она спросила, надеется ли он на хороший исход.
— Вполне может быть, — ответил Кормак.
— Этого будет не достаточно, — сказала Далла. — Торвард не рискнет сражаться без помощи колдовства. Я думаю, тебе стоит повидаться с Тордис-колдуньей, чтобы уровнять ваши шансы.
— Это не по мне, — сказал Кормак.
Однако он отправился к Тордис и попросил помощи.
Она сказала Кормаку:
— Ты пришел слишком поздно, и теперь оружие уже бессильно против него. Но я не откажу тебе. Останься здесь на ночь и испытай свою удачу. Я смогу сделать так, чтобы железо вредило тебе не более, чем ему.
Кормак провел у нее ночь.
Наутро Кормак проснулся от того, что что-то касалось его головы. Он хотел выяснить, кто это делает и отправился на улицу, где увидел Тордис, направляющуюся к месту поединка и держащую подмышкой гуся. Кормак спросил, что она делает.
Она отложила гуся и сказала:
— Почему же тебе не сидится спокойно?
Кормак вернулся в постель и лежал там, стараясь не уснуть и разузнать, что же задумала Тордис. Она приходила трижды, и трижды он пытался выяснить, что же она делает.
На третий раз он пошел за ней и увидел, что она убила уже двух гусей и собрала их кровь в чаши. Затем она взяла третьего гуся и собиралась поступить с ним так же.
Тогда Кормак сказал:
— Что ты делаешь, приемная мать?
Тордис ответила:
— И в правду, тебе трудно помочь, Кормак. Я хотела снять то проклятие, которое наложила Торвейг на тебя и Стейнгерд. Я должна была зарезать трех гусей так, чтобы никто этого не видел.
— Я не верю в подобные вещи, — сказал Кормак и добавил вису:
Злато дам и монеты
колдунье умелой,
Тюр снимет заклятья
двумя дорогами к одному придем.
Человек, кровь от крови
никогда не отвернется
от двух мер пива
асам и двух гусей.
Они отправились на хольмганг. Торвард дал Торвейг много денег и принес несколько жертв, на что Кормак сказал:
По узкой дороге тролль
огонь и ярость принесет,
не будет больше
жены у мужа.
Когда мы подойдем к полю,
окрашенному в багровый цвет,
Его вскоре в том хрипло
обвинит колдунья злая.
Тордис сказала на это:
— Я проучу тебя.
Кормак тогда разозлился и сказал, что она приносит одни беды и что он хотел бы вытащить ее на улицу и посмотреть ей в глаза при свете солнца. Торгильсу тогда пришлось удерживать Кормака. Стейнгерд тогда сказала, что хочет посмотреть бой.
Кормак же сложил такую вису:
Шел я к острову где
помощи Эйр искал,
а может нашу любовь,
что вновь убегает?
И палач смотрит,
что весна мне принесет.
она должна быть моей, но
Меднозубый к невесте ближе.
Затем они сразились. Меч Кормака не причинял вреда. И сколько бы они не обменивались ударами, не могли поразить друг друга. Наконец удар Кормака достиг Торварда. Он ударил его по ребрам так, что несколько их них сломалось,и он не смог продолжать бой.
Кормак принес в жертву быка, который стоял неподалеку. Тогда ему стало жарко, и он снял шлем и сказал:
Назначен был бой
и его я выиграл,
не должна ты мне, женщина,
в третий раз отказать!
Я боль причинять
буду злой ведьме
и в жилах ее
мечом копошиться.
Он вытер пот плащом Стейнгерд и сказал:
Часто принимал я
твое ко мне отношение,
Золото меня на древесину
тяжкий труд на край плаща.
Поэтому, пусть так и будет,
землями и жертвами клянусь,
я брошу с горечью
Стейнгерд с тем навеки.
Кормак тогда стал упрашивать Стейнгерд пойти с ним, но та отказала, и они разошлись. Торварда перевязали и доставили домой.
Кормак теперь постоянно виделся со Стейнгерд.
Торвард выздоравливал медленно, и как только он встал на ноги, то пошел в Тордис и просил ее вылечить его.
Она сказала:
— Неподалеку отсюда есть холм, где живут эльфы. Купи у Кормака быка, которого можно принести в жертву, окропи вершину холма его кровью, и пусть эльфы напитаются его плотью. Тогда ты выздоровеешь.
Он отправил людей к Кормаку с этой просьбой, и тот дал согласие продать быка при условии, что ему отдадут кольцо, которое принадлежит Стейнгерд. Кормаку отдали кольцо, бык был продан, и было сделано все то, что говорила Тордис.
Об этом Кормак сказал так:
Часто выходит промах
и уже дома жертва,
кровью политая
ради любимой моей, спросит:
Где кольцо, которое сожгли?
Горе приносит бедность,
Разве не она заставляет мрачнеть,
Сына Огмунда, скальда?
Все произошло так, как он и сказал. Стейнгерд была очень зла за то, что ее кольцо продали.
После этого Торвард быстро поправился. Он отправился в Мэл и снова вызвал Кормака на хольмганг.
На это Кормак ответил:
— Если тебе это не надоело, то я приму твой вызов.
Они отправились на поле. Тордис снова встретилась с Торвальдом до боя, но Кормак не стал просить помощи в этот раз. Колдовство затупило меч Кормака так, что тот вновь не мог ничего разрубить, но Кормак ударил Торварда в плечо с такой силой, что сломал ему ключицу, и тот не смог больше сражаться. Ему пришлось заплатить за свою свободу и отдать Кормаку еще одно кольцо.
Тогда Торольф из Спаконуфэлла набросился на Кормака и ударил его, но удар тот был отбит, и Кормак сказал такую вису:
Вскипели берега
клык крови коснуться
в меду Фьельниса.
меня хотел искупать
грозно гремел, суля непогоду,
да вышла потеха,
ушел не промокшим
спокойно до дома.
После он по обычаю принес в жертву еще одного быка и сказал:
— Твое колдовство не принесло ничего, кроме беды, Тордис.
И после добавил вису:
Огнем ослабленные волны
распались мод моим щитом,
острый меч я опущу,
повешу на пояс надежный.
Устало вместилище мыслей,
шлем я повешу сегодня.
Достался удар недостойному
теперь во век не забудет.
После этих событий все разошлись по домам, и никто не был рад произошедшему.
Братья решили оставить свои корабли в Хрутафьорде на зиму. Весной туда прибыл торговый корабль, предложивший отправиться с ним, и братья решили пойти.
Перед тем, как отплыть, Кормак посетил Стейнгерд и на прощание поцеловал ее дважды. Меднику не понравилось его поведение, и он созвал друзей с обоих сторон, чтобы те рассудили их. Кормак спросил, чего же тот хочет за свою обиду.
И Торвальд сказал:
— Те два кольца, что я потерял ранее.
Кормак отдал кольца, но сложил такую вису:
А когда он взошел на корабль, то сказал так:
Вису скажу я пока
мы идем до корабля,
отправить ожерелье Крапивы
к Свинадалю моему.
Придите и слушайте
слова мои столом,
больше мне нравится золото,
когда оно у меня в руках.
Когда они приплыли к месту, то Кормак и Торгильс отправились ко двору конунга, где были приняты с почтением.
Стейнгерд также упросила Торвальда Медника отправиться с ней за море. Он сказал, что это неразумная затея, но не стал ей противиться. Так они отправились в путь. Когда они плыли через море, на них напали викинги, которые их ограбили и похитили Стейнгерд. Эти вести дошли до Кормака, и он отправился в путь и помог вернуть их деньги, а также добраться ко двору конунга Норвегии.
В один из дней Кормак прогуливался по улицам. Он увидел Стейнгерд сидящей в одном из домов. Он сел возле нее, заговорил с ней и поцеловал ее четыре раза. Торвальд увидел это и схватился за меч, но подоспевшие люди остановили его и сказали обо всем конунгу.
Он посетовал на то, что такое поведение недостойно, и предложил им помочь в решении их спора.
На что они согласились.
Конунг сказал:
— Один поцелуй будет расценен как плата за то, что он доставил вас на берег. Второй — за спасение от бандитов. За два остальных он должен заплатить по унции золота.
На что Кормак сказал одну из вис, что сочинил раньше:
Кольцо положил я в
костер, поедающий стены,
отплатил деньгами, ярко
ожерелье на шее сверкает.
Никогда так много золота,
как листьев на дереве
не было уплачено
за два поцелуя любимой.
В другой день Кормак гулял по улице и встретил Стейнгерд. Он попросил ее пройтись с ним. Она отказалась. Кормак тогда схватил ее, но она позвала на помощь. Конунг находился неподалеку и подошел взглянуть, что происходит. Он признал поведение Кормака неподходящим и увел Стейнгерд с собой, обругав Кормака. Конунг Харальд был очень зол на Кормака, но через некоторое время они помирились, и зима прошла тихо.
Весной конунг Харальд отправился в поход на Бьярмаланд с большим войском. Кормак руководил одним из кораблей, также, как и Торвальд. Имена других капитанов нам неизвестны.
Они плыли так близко друг к другу, что Кормак взмахнул своим рулевым веслом и ударил Торвальда по уху так, что тот упал, и шлем его слетел за борт, а вся команда на корабле громко засмеялась. Стейнгерд заняла место Торвальда и сама повела корабли, и обогнала Кормака.
Когда он увидел это, то сказал:
Мог деву взять и
к себе близко прижать,
только шлем потерял
посреди пьедестала.
Эйстейна наследство забрав,
ладьи поведет как рыб
ловкая Стейнгерд гордо
рукою твердой.
Корабль Кормака перевернулся, но команда не пострадала, и все быстро вернулись на свои места. Торвальд вскоре вернулся на свой курс, и они продолжили плавание. Конунг вновь предложил рассудить их спор, с чем оба согласились. И было решено, что боль Торвальда были искуплена кораблекрушением Кормака.
К вечеру они добрались до суши. Конунг и его люди сели ужинать. Кормак сидел за входом в шатер и пил из одной чаши со Стейнгерд. И пока они были заняты этим, юноша украл фибулу из плаща Кормака, который тот оставил неподалеку. Когда Кормак вернулся и обнаружил, что фибулы нет, то погнался за ним с копьем, которое звалось Вигур, и метнул его, но промахнулся. Тогда он сказал такие слова:
Мальчишка брошь украл,
когда с девой я пил из кубка,
будет застежка оспорена
между двумя мужами.
Пусть копье затупилось,
о камень ударилось твердый,
но я, не попав в человека
мох поранил изрядно.
После этого они добрались до Бьярмаланда и вернулись домой.
Торвальд Медник направил свой корабль в Данию, Стейнгерд поехала с ним. Вскоре братья последовали тем же маршрутом и достигли Бреннеяра поздним вечером. Они увидели корабль Торвальда и его самого на борту с несколькими людьми. Викинги ограбили их и украли Стейнгерд. Стало известно, что главой викингов был Торстейн сын Асмунда, старого врага Огмунда, отца Кормака и Торгильса.
Так Торвальд и Кормак встретились, и Кормак спросил, отчего случилось такое несчастье.
— Удача отвернулась от нас, — сказал Торвальд.
— Что слышно о Стейнгерд? Она пропала? — спросил Кормак.
— Они увезли Стейнгерд и все наши деньги, — ответил Торвальд.
— Почему ты не пойдешь за ней? — спросил на это Кормак.
— У нас не достаточно сил.
— Значит, ты не станешь этого делать? — уточнил Кормак.
— Мы не сможем сражаться с Торстейном, но если ты хочешь — отправляйся туда и сразись, — сказал ему Торстейн.
— Так я и поступлю, — ответил на это Кормак.
Ночью братья взяли лодку и направились к викингам. Они добрались до корабля Торстейна.
Стейнгерд была на корабле, и ее хотели выдать за одного из викингов, а большая их часть была на берегу у костров и занималась приготовлением еды. Кормак вызнал у людей на берегу все, что хотел знать. Они забрались на корабль. Торгильс вытащил жениха на палубу, и Кормак убил его. Затем они прыгнули в море со Стейнгерд и плыли вдоль берега. Пока они плыли, у Кормака свело ногу, и он стал тонуть, о чем успел сказать так:
Бежал по краю, остановиться
не успел у черты
когда мы пришли докучать
дружине крепкой мужей.
Теперь на краю гибели
у льдины, где пал я,
рад, что пошел за девой
и спас ее от врагов.
Торвальд и Стейнгерд вытащили Кормака на берег. Торвальд просил Стейнгерд пойти с Кормаком, так как тот не жалел жизни, чтобы спасти ее. Кормак сказал, что это было его желание. Но Стейнгерд сказала, что тот не станет менять ножи по своему желанию. Тогда он сказал, что так суждено быть, и, видимо, злые духи сыграли с ним эту шутку и давно водили его за нос.
Напоследок он сказал вису:
В сундуке кольцо спрятано
спится легко под защитой,
чего ты не cможешь, муж
добудет, не сильно стараясь.
Давно на земле повелось,
Фригг не позволит солгать,
горя хлебнул я больше,
чем на дне моря мертвец.
Кормак попросил Стейнгерд уйти обратно к мужу.
Потом братья вернулись в Норвегию, а Торвальд Медник — в Исландию. После они сражались в Ирландии, Британии и Шотландии и везде были узнаваемы и уважаемы. Говорят , что это они построили замок Скардаборг и оттуда устраивали набеги на Шотландию, и совершили множество подвигов со своей дружиной. Во всем войске не было никого, кто сравниться мог бы с Кормаком в силе и отваге.
Однажды после схватки Кормак погнался за убегающими врагами, когда остальная его дружина отправилась к кораблям. Из леса на него выбежал огромный и грозный скотт, и начался тяжелый бой. Кормак потянулся за мечом, но тот выпал из ножен. Кормак нагнулся за ним и ударил гиганта снизу, нанеся смертельную рану. Тогда гигант обхватил Кормака руками и сжал так сильно, что ребра его треснули, и он упал, а гигант повалился на него, не давая выбраться. Его дружина вышла на поиски и смогла его отыскать, и принести на корабль.
Тогда Кормак сказал вису:
Не могут сравниться
злобы объятья тяжелые
с объятьями девы,
Стейндегрд далекой.
Буду я мед я пить у Одина,
лучший напиток из рога,
скоро буду сидеть среди воинов,
если Скирмира слуги позволят.
Оказалось, что ребра Кормака были сломаны с обеих сторон. Он отказался от лечения и лежал так несколько дней. Его воины оплакивали его и печалились, что он так мало ценил свою жизнь.
На что он ответил висой:
Набеги совершал я в гневе
погибель нес в прошлые дни,
плыл, чтобы ранить
мечом неразлучным.
Былое уходит
под стеблем судна
клонится ко сну сердце,
не уйти от смерти.
И затем добавил:
Были со мной утром
человек ваша мудрая дева,
красны меча сокровища,
к прекрасной, в Ирландии.
Так оборвана сага,
песня щек моих,
орла заглушил ворона
крик, и пот по лицу бежит.
Кормак ощутил приближение смерти и сказал последнюю вису:
Поражен был насмерть,
выпала роса меча.
Несу я зверя чтобы связать быстро
кровавый меч драгоценный.
С трудом я несу широкую
рану кровавую в сердце.
Покуда я жив, в руки мне дайте
доспехи мои и соломой укройте.
Кормак сказал дружине, что Торгильс заплатит им и что сражаться бок о бок с ними было ему в радость. Тогда Кормак умер, а Торгильс Огмундарсон еще долго ходил в морские походы.
На этом кончается сага.
1 Имеются ввиду столбы почетного места: «В средней части дома находилось обширное помещение. Здесь, вокруг очага, происходили общие трапезы всех членов семьи. Вдоль стен располагались скамьи для домочадцев, а у обращенной к северу стене возвышалось хозяйское место, украшенное столбами с резными изображениями богов — покровителей дома. Почетное сидение бонда — главы дома — почиталось священным. Когда после смерти отца сын садился на его место, это означало, что он вступил в права наследника.» Гуревич А. Я. Избранные труды. Т. 1. Древние германцы. Викинги. — Спб.: Издательство Фонда поддержки науки и образования «Университетская книга», 1996. Режим доступа: http://norse.ulver.com/articles/gurevich/vikings/homeland.html
2 Tanngnjóstr — скрежещущий зубами. Прозвище одного из козлов, тянущих колесницу Тора, бога грома и защитника людей. Корень «Тор-» встречается в женских и мужских именах многих персонажей саги, что говорит о большом уважении, которое испытывали к богу жители острова. Прозвище же Торкеля может намекать как на черту его характера, так и на особое отношение с богом грома.
Перевод: Сеничев Вадим (vk.com/heldar1, facebook.com/Heldar1989, mgou.academia.edu/VadimSenicheff)
Источники: